Танец духов - Джон Кейз

Словом, и тут ожидали непроходимые дебри.

Берк вспомнил еще один простой вариант. «Anywho.com». Однако сочетание «Джек Уилсон» и «Уайт-Дир» ничего не дало. Ноль ответов. Он попробовал «Джон Уилсон». Опять ничего.

Тут Берка наконец посетила мрачная мысль: а может, «Джек Уилсон» — такой же псевдоним, как и «Франциско д'Анкония»? Скажем, в честь того индейца, статьи про которого выдал «Гугл». А может, «Джек Уилсон» еще один герой в каком-нибудь романе Айн Рэнд?!

Если Уилсон все-таки реальная фамилия, в Уайт-Дире могли жить также и его родственники. Родители, сестра, брат… Берк быстро сократил строчку поиска до «Уилсон Уайт-Дир» и — бац! — выскочила «Эрика Уилсон». Одна. Стало быть, Уайт-Дир невелик. Берк тут же проверил — да, триста шестьдесят два жителя. Считай, деревня.

Эрика Уилсон вполне могла быть родственницей Джека. Но это, собственно, и не важно. Пусть и просто тезки. В городке, где триста шестьдесят два жителя, все должны знать всех. Главное, у него есть телефон Эрики Уилсон!

Из «Эспланады» звонить в Америку стоило доллар минута. Поэтому тут же, в интернет-кафе, Берк купил карточку с дешевым тарифом и пошел в телефонную кабину.

Ответил немолодой женский голос:

— Алльо-о?

— Добрый день. Будьте добры Джека.

— Вы ошиблись номером.

— Стоп-стоп, не вешайте трубку! — закричал Берк. — Я звоню из Белграда.

— Счастливчик. Я люблю штат Мейн.

— Нет, я из того Белграда, который в Европе. Послушайте, я по важной причине разыскиваю человека по имени Джек Уилсон. Ниточка ведет в Уайт-Дир. Вас я нашел через Интернет — в Уайт-Дире вы единственный человек с фамилией Уилсон. Вы, случайно, не родственница Джеку Уилсону?

— Нет. Впервые слышу про такого. Была у нас Хейзел Уилсон. Но лет пять назад умерла.

— У меня есть адрес.

— Тогда какие проблемы?

— Вернее, только почтовый ящик…

— А-а-а! — неожиданно протянула женщина.

— Простите?

— Я могу угадать. Почтовый ящик две тысячи. Так?

— Совершенно верно.

— Ну, тогда все ясно. Это тюрьма. Всем заключенным присылают письма на этот адрес.

— Тюрьма? — не поверил своим ушам Берк.

— Официально ее величают «Федеральное исправительное учреждение». Но мы, местные, говорим просто «Алленвуд».

25

За веревочным ограждением их ожидала толстуха в цветастом брючном костюме. Сугубо неопределенного возраста, она светилась гостеприимной улыбкой и держала над головой плакат «Романтические туристы».

Джек Уилсон присоединился к группе мужчин нервного вида, которые без меры зубоскалили и смеялись, при этом избегая смотреть друг другу в глаза. В самолете он, из ядовитого спортивного интереса, вычислил, кто из пассажиров мужского пола летит в Одессу с той же целью. Угадал всех, кроме одного. Теперь вокруг добродушной наседки госпожи Пулецкой, их благодетельницы из Интернета, собралась целая коллекция мужчин с изъянцем — прыщавые, с дефектами речи, нескладные, невзрачные, закомплексованные, запирсингованные, обтатуированные… Все они явились присмотреть себе жену на украинской ярмарке неприхотливых невест.

В толпе этих печальных уродов Уилсон был как павлин среди мокрых петушков — особь совершенно другого вида. Во-первых, статен, представителен, атлетичен и красив. Во-вторых, с богатым опытом сердцееда: хотя судьба на десять лет отлучила его от женщин, до тюрьмы он имел бездну любовниц и подруг. Женщины так и льнули к нему. Уже в старших классах школы, загадочный и надменный, звезда в математике и других точных науках, он имел большой успех у противоположного пола. Учеба давалась ему так легко, что юный Уилсон был отличником, не просиживая дни и ночи над учебниками, — времени на любовные приключения хватало. В университете досуга стало намного меньше, зато появилась постоянная подруга. Его бедность казалась поклонницам романтической и временной. Невзирая на одержимость учебой, среди приятельниц он не имел славы тормозного. К тому же Мэнди обучила его галантерейному обращению в духе благовоспитанных ковбоев — ни фразы без «мэм» и «сэр». Руки он пожимал крепко, глядя в глаза, и никогда ни за что не извинялся. Словом, для простых сердец — парень хоть куда. А в Стэнфорде богатая подружка Шэрон терпеливо обучила Джека не только таинствам орального ублажения женщин, но и секретам хороших застольных манер: как держаться в дорогом ресторане; как общаться с сомелье, дабы не опростоволоситься при заказе вина; как справляться с ранжиром вилок и ложек; как правильно хлебать жидкое и в какую сторону наклонять пустеющую суповую тарелку. Словом, она полировала его, как сырой алмаз. Однако следует отдать ему справедливость: он был из того материала, из которого получаются бриллианты. Какую-нибудь шпану минерального царства сколько ни полируй, благородного камня не получишь.

Ах, Шэрон, Шэрон… В последний раз он видел ее, выходя из зала суда — уже с приговором. Она всерьез намеревалась ждать его десять лет, а придется — и двадцать. Но он упрямо рвал ее письма не читая. И наотрез отказывался от свидания, хотя она раз пять-шесть приезжала его навестить. Десять лет! Он не хотел, чтобы она извела на ожидание столько своей молодости!..

Уилсон исподтишка изучал физиономии спутников. Да, ни одного интересного лица, ни одного мужчины с претензией на личность. Циник мог заподозрить, что они явились на Украину потрахаться почти на халяву. Впрочем, в Америке достаточно возможностей дешево перепихнуться, стоило ли тащиться в такую даль! «Романтические туристы» перелетели океан с искренними матримониальными намерениями и были готовы подвергнуться всем превратностям организованного массового сватовства. Тут он, по сути, мало отличался от этих искателей счастья быстрого приготовления. Как и они, он имел более или менее четкое представление, чего хочет. Ловить удачу в личной жизни обычным путем или уповать на внезапный подарок судьбы одним мешала застенчивость и неуклюжесть, другим — нетерпение. Он был из торопливых. Ему следовало устроить свою семейную жизнь в короткий промежуток между тюрьмой и концом света.

Во время полета он имел возможность пообщаться с двумя клиентами госпожи Пулецкой. Один, владелец лесопилки в глубинке штата Мичиган, никогда не был женат и в пятьдесят четыре года вдруг сообразил, что поезд уходит: «Сейчас или никогда!» Другой был много моложе, однако медленно умирал от неизлечимой болезни (назвать которую не пожелал). «Позарез хочу ребенка, — пояснил он Уилсону. — Чтобы кто-то продолжил мой род. Страшно думать, что после меня совсем ничего не останется. Будто и не жил».

У Уилсона не было ни времени, ни терпения на поиск подходящей женщины, ухаживания и соблазнения. Ему вполне подходил упрощенный вариант: заполнить формуляры госпожи Пулецкой, и пусть продавец сам хлопочет о доставке товара. Поиск любви и постройка взаимоотношений — суета и маета. Куда эффективнее хорошо отхореографированное сватовство.

В рекламном листке «Украинских невест» были четко прописаны все этапы грядущей неземной любви. Их было семь:

1. Цветы.

2. Письма.

3. Шоколад.

4. Белье.

5. Звонки.

6. Личное знакомство при посещении страны.

7. Свадьба.

Что руководило девушками, которые так откровенно выставляли себя на торги? Они ведь планировали бросить родных и друзей и уехать в чужую страну!

Но родина обещала им так мало, что они были готовы хоть за черта выскочить замуж, только бы прочь от политической и экономической безнадеги. Девушки типа Ирины — красивые и неплохо образованные — могли немножко привередничать и выбирать… Именно немножко. Конкуренция большая. Та же Ирина рано или поздно сообразит, что капризным вообще ничего не обламывается, и с радостью выскочит замуж за любого — любого! — из группы «романтических туристов», нарытых бесподобной госпожой Пулецкой.

Да, Ирина красива, умна — и более или менее доступна. Можно брезгливо поджать губы, а можно подойти к ситуации более здраво: на чужбине в Неваде, за тысячи километров от родной Одессы, эта красавица и умница окажется в полной зависимости от мужа — с плохим английским, без друзей, без знания обычаев и законов и своих прав. Поневоле придется быть паинькой, ублажать супруга изо всех сил — в случае его гнева ей некому жаловаться, некуда податься… а домой, в Одессу, несолоно хлебавши возвращаться будет ой как обидно!

Вот так. Одни плюсы. За гроши он получает рабыню. Хорошенькую и смекалистую. Лучшую на рынке.

Хотя он ни в малейшей степени не претендовал на лидерство в группе, невзрачные спутники подсознательно сгрудились вокруг него. Да и госпожа Пулецкая повисла именно у него на локте, сладко щебеча:

— Ах, мистер Уилсон, я вас сразу, сразу узнала! В жизни вы даже замечательнее, чем на фотографии!