Вопреки (СИ) - "_Lukiny_"

Прошло много времени. Акасуна неподвижно сидел за столом, Дей иногда кидал на его спину взгляд, но ничего не говорил. Он слышал, как за стенами копошатся люди. А может, и не люди. Надо было валить отсюда, но двигаться не хотелось. Однако, чувствовал он себя несколько лучше, и это радовало.

- Пора идти. Вставай, – наконец сказал кукольник, но так и не обернулся.

Блондин повернул голову, глядя на него из-под полуприкрытых ресниц.

- А если не встану? Изнасилуешь меня?

Сасори дернулся. На губах Дея мелькнул намек на улыбку.

- Пять минут нас не убьют, – протянул он. Голова гудела от лекарства, и он закрыл глаза.

- Через три минуты ты останешься здесь один, – резко бросил кукольник.

- Оставишь меня здесь? – хмыкнул блондин. – Думаю, надолго меня одного не оставят. Ты из города выйти не успеешь, как меня если не разберут на запчасти, то приберут к рукам.

- Да, так и будет. Поэтому мы скоро выходим.

Сколько железобетона было в этом голосе. Но на Дея сейчас это произвело мало впечатления.

Акасуна поднялся.

- Вставай.

- Нет.

Подрывник даже не двинулся.

“Может, мне быстрой смерти внезапно захотелось. Хотя о чем это я? Если кто меня и прикончит, то только он сам. Как и всех своих кукол, которые были не нужны”

Странно, но эта мысль не вызывала ни злости, ни испуга. Она не вызывала абсолютно ничего.

- Не хочешь идти со мной – оставайся здесь.

Дверь громко хлопнула.

- Ну-ну. Давай. Иди.

Дей приоткрыл глаза, глянув на дверь, и снова закрыл, перевернувшись на бок.

- Посмотрим, как далеко ты уйдешь без любимой игрушки. Это мы тоже уже проходили.

Не прошло и трех минут, когда он услышал легкий звон, как от колокольчиков, и голоса, словно детские. Может, это была игра воображения. А может – кукол. Блондин чувствовал рядом шевеление, легкое, аккуратное. Правильно, это было опасно, походить к марионетке Мастера. Но это было так же притягательно.

Его волос коснулись. Осторожно. Невесомо. Слегка приподняли прядь. Дей только чуть нахмурился, но не сдвинулся с места. Его волосы начали мягко перебирать. Он снова слышал этот колокольный перезвон, как будто бы издалека. Он не вслушивался в эти голоса, поэтому они звучали потусторонним фоном. Дотронулись до бинта на запястье. Он чувствовал, как ослабляется узел, чувствовал, как бинт медленно стягивают с руки. К поврежденной кожи прикоснулись ледяные пальцы. Больно. Но блондин даже не дернулся. Его касались мягко, ласково…

“Ну... Говорил же – самоубийца”, – с какой-то отстраненной самоиронией подумал Дей.

Его гладили, трогали, аккуратно очерчивали линии. Осмелев, его перевернули и слегка подтянули на подушках. Дей так и не открыл глаз. По его груди прошел тот же холод, что секунды назад обжег запястье. Еще раз, чуть сильнее надавливая на царапины. Голову мягко приподняли. Блондин приоткрыл глаза, глядя на уродливое, улыбающееся лицо. Деревяшки. Уголок губ дернулся в улыбке, он снова закрыл глаза. Голову аккуратно опустили. Руку там, где кончался рукав футболки, внезапно резануло болью. Лезвие, – понял Дей, – острое, но не ядовитое. Яд бы он узнал сразу. Акасуна давно его к этому приучил. Немного погодя щеку обожгло такой же болью. Он чувствовал, как вниз, собравшись по порезу, прокатилась капля крови.

“Как некрасиво… трогать лицо... профаны...”

Вторую руку обожгло на предплечье. Нечаянно? Возможно. Проверяли? Может быть. Оценивали? Наверное. Дею было все равно.

“Так что, Конан? Не поздно, говоришь? Говоришь, что я могу уйти? Дура. Глупая дура”

Его плеч снова коснулись. Увереннее. Волосы аккуратно разложили по плечам.

“Мог. Раньше мог. Говоришь, не могло все измениться за две недели? А ты права. Не могло. Все изменилось за один день. Жалкий один день. Говоришь, он давно этого хотел? Ты разве ты не знаешь, что он всегда получает, чего хочет?”

Ноготь. Может, коготь. Что там у кукол? Он скользил по его шее. Медленно. Оставляя за собой царапину.

“Это была ловушка. Думаешь, я не знал? Какая теперь разница. Но я знаю... знаю, почему ты так боялась. Боялась, что я уйду с ним теперь. Ты была, черт возьми, права. Если я не нужен ему... если во мне нет нужды ...”

Дей снова приоткрыл глаза. Они все сидели перед ним. Жутко. Дико. Они все смотрели на него. Смотрели своими немигающими глазами.

“Я не стану бороться за свою жизнь. Ты была чертовски права, Конан, ведь ты это видела в моих глазах, так? Если я не нужен ему...”

Его глаза закрылись. Сколько их там было? Да черт разберет. Но они все потянулись к нему. Медленно. Но неотвратимо.

“Значит, я умру”

Раздался стрекочущий звук. Эти куклы не могли его издавать. Но блондин его знал очень хорошо. В воздухе что-то засвистело, загрохотало. Дей не открывал глаз. Звон стекла, шум, будто по комнате носится вихрь. Но вскоре все стихло. Блондин почувствовал кого-то рядом с собой. Холодная неживая рука не сильно стукнула его по голове. Подрывник посмотрел на куклу. До боли знакомую куклу. Комнату потрепало знатно, всюду валялись иглы и ошметки кукол.

Дей засмеялся. Сначала тихо, но потом уже не сдержался. Увернувшись от вновь поднявшейся руки, он соскользнул с кровати и, подхватив сумку с пола, не спеша вышел из комнаты. Он знал, что кукла Сасори сзади. Его провожали взглядами, тянули свои руки, но не подходили. Боялись. Правильно, нельзя трогать марионетку Мастера.

На улице от него шарахнулась добрая дюжина уродов. Блондин только мельком взглянул на них и пошел дальше. За поворотом в конце улицы стоял Акасуна. Его спина была пряма и будто высечена из камня. Дей знал, что он злится, чувствовал это. Он слегка усмехнулся и опустил голову, отведя взгляд. Пройдя мимо него, он остановился на шаг впереди и обернулся. На его губах гуляла усмешка.

- Пошли.

Кукольник молчал. Блондин косо взглянул на его куклу. Секунду спустя она исчезла под шквалом песка. Дей опустил голову, прикрыв глаза, усмешка стала только шире.

- Ты как-то сказал, что когда ты перестанешь видеть во мне пользу, то убьешь. Убьешь сам. Но никому не позволишь коснуться меня и сделать это за тебя. Я запомнил.

Подрывник поднял на него взгляд и стер кровь с щеки.

- Так что, Данна? Не нужен я тебе больше? Убьешь меня?

Его голос был тих и не выражал никаких эмоций, также как и взгляд. Оставалось только гадать, куда делся тот мальчишка, в которого еще день назад всего за пару часов умудрилась влюбиться девчонка.

- А ты хочешь сдохнуть? – спокойно спросил Сасори. – Если тебе наплевать на свою жизнь, то вперед.

Наконец сдвинувшись с места, он прошел мимо Тсукури. Тот снова засмеялся и пошел за ним следом.

- Ты очарователен, когда злишься не на меня.

“Плевать, не плевать. Какая разница. Видишь ли, в чем проблема – не я распоряжаюсь своей жизнью”

Они молча шли по улице бок о бок. Дей снова вытер кровь, взглянув на пальцы. На них щерились со всех окон, подворотен, щелей, но не подходили.

Блондин скорее интуитивно почувствовал, чем увидел. Он чуть наклонил голову, и мимо нее пронеслось что-то острое. Пара светлых прядей, взметнувшись, мягко упала на землю. Акасуна остановился. Дей остановился рядом, обернувшись назад с мрачной улыбкой.

“Это вы зря, ребята”

Вокруг послышался характерный скрежет. Сасори медленно развернулся. Его глаза полыхнули холодным гневом, рядом снова появилась одна из его многочисленных кукол. Она атаковала первой.

Блондин молча наблюдал из-за плеча кукольника, как во все стороны летят щепки, мусор, песок. Улыбка не сходила с его губ. Он скосил глаза на Акасуну.

“Почему он…”

Парень снова посмотрел на улицу. Сасори был сосредоточен, но старался делать все аккуратно. Он знал, где кукловод этого марша пакости, но не бил туда. Дей снова глянул на напарника.

“Почему жалеешь его? Почему медлишь?”

Вздохнув, он прикрыл глаза, покачав головой и, сделав шаг, обнял Акасуну за талию, положив голову ему на плечо, продолжая смотреть на этот беспредел.