Падение титанов. Сага о ««Форде», «Крайслере», «Дженерал моторс» и упущенных возможностях - Пол Инграссия

В 17.00 в пятницу 5 мая Йорк сел в частный «Гольфстрим III» и отправился из Детройта в Лондон. Он вылетел заранее, чтобы провести там выходные и на свежую голову встретиться в понедельник с человеком, чьего знакомства он давно искал: Карлосом Гоном. На тот момент Гон был уже исполнительным директором и «Ниссана», и «Рено» и практически жил в служебном самолете, курсировавшем между Парижем и Токио, а также другими частями двух его широко раскинувшихся империй. «Ниссан», возглавляемый Гоном уже шесть лет, имел по 8 центов чистой прибыли на каждый доллар, опережая по рентабельности все крупные компании в мире. Джи-эм же, наоборот, теряла по 5 центов на доллар.

В тот понедельник в час тридцать пополудни Йорк и Гон обедали в отдельном зале ресторана отеля «Дорчестер». Они говорили о выходе из кризиса, о стратегиях и механизме взаимодействия между «Ниссаном» и «Рено». Все просто, объяснял Гон: каждый раз, когда одна из компаний планирует новую модель, она приглашает вторую для совместного проекта. За счет эффекта масштаба и отсутствия затрат на индивидуальную разработку схожих моделей экономится масса средств.

Формально от компаний участия в таких проектах не требовалось, но верхушка руководства настаивала на максимальной степени сотрудничества. А поскольку сам Гон был главой обеих компаний, он использовал свое уникальное положение для скрепления этого союза.

Идея захватила воображение Йорка: подобная система, возглавляемая таким человеком, как Гон, могла бы сотворить для Джи-эм то же чудо, что и для «Ниссана». А не хотел бы уважаемый французский бизнесмен добавить еще и американского партнера в альянс «Ниссана» и «Рено», спросил Йорк. Разумеется, ответил Гон, на соответствующих условиях, включающих в себя искреннюю готовность «Дженерал моторс» к подобному сотрудничеству. И Гон отправился в аэропорт Гэтвик, чтобы продолжить свой служебный тур. А «Дженерал моторс» в тот же день в Детройте сделала важное официальное заявление.

Объявленные три недели назад 323 миллиона убытков за первый квартал каким-то чудом превратились вдруг в 445-миллионную прибыль. На деле сумма возникла за счет изменений в отчетности, связанных с прошлогодним уменьшением профсоюзных требований по медицинскому страхованию (разрешенных Комиссией по ценным бумагам и биржам по просьбе Джи-эм). Тем не менее отдел Джи-эм по связям с общественностью не преминул объявить, что прибыль эта доказывает: компания «выравнивает руль».

Йорк в это не поверил. Как бывший финансовый директор двух крупных компаний, он знал, что прибыль зависит от тонкостей системы бухучета; кассовый же оборот не включает в себя амортизацию, затраты на разработку товаров и прочее, а потому лучше отражает прибыльность компании. В Джи-эм он так и остался отрицательным, и Йорк считал, что все это «выравнивание руля» просто попытка заговорить акционерам зубы.

В 7.30 вечера 15 июня Гон снова принял Йорка, на этот раз за ужином в своем личном номере «Вандербильт-отеля» в Нашвилле, где располагался головной офис североамериканского подразделения «Ниссана». К ним присоединился и второй гость — Кирк Керкорян собственной персоной. В атмосфере вечера, разогретой изысканным красным вином, начали складываться планы сотрудничества. Керкоряну и Йорку трехстороннее партнерство нужно было, чтобы избавиться от Вагонера, а Гону — для расширения его глобальной автоимперии.

Вот только следующие шаги были вопросом щекотливым. Йорк и Керкорян отлично понимали, что серьезно нарушают кодекс корпоративного поведения. Йорку следовало бы поднять вопрос о сотрудничестве на собрании совета директоров Джи-эм и попросить совет направить Вагонера для оценки этой перспективы. Однако Йорк посчитал, что, раз уж все это стадо поддалось на речи «Робкого Рика» (как он прозвал Вагонера), то, видимо, оно так и будет брести к пропасти, если его не погнать в нужном направлении. И Йорк записался на прием к исполнительному директору.

В три часа дня 22 июня (в свой 68-й день рождения) Йорк зашел в кабинет Вагонера в небоскребе «Ренессанс-центр 300», высившемся над рекой Детройт и мостом Амбассадор, соединяющим Америку с Канадой. Он рассказал Вагонеру о лондонском обеде, нашвиллском ужине и самой идее сотрудничества, заметив, что, возможно, Рику стоит позвонить Кирку, чтобы лично побеседовать на эту тему со своим крупнейшим акционером. Вагонер выглядел удивленным, но сохранял внешнее спокойствие, однако уже на следующий день в беседе с Керкоряном его раздражение стало очевидно.

Вообще-то обычно миллиардерам не нравится, когда работающие на них люди их отчитывают. А тут Вагонер налетел на Керкоряна с расспросами. Почему он действовал самовольно? Почему не представил эту идею сначала руководству компании и совету? Почему не верил в проводимый в жизнь командой Вагонера план восстановления компании — особенно сейчас, когда он уже дал первые плоды? Керкоряна разозлили и аргументы Вагонера, и сам его тон. «Да пошел этот сукин сын на… — рявкнул он в трубку, рассказывая Йорку о результатах беседы. — Надо будет, так оформим на него гребаную 8-К». И в пятницу 30 июня «Трейсинда» официально направила в Комиссию по ценным бумагам и биржам форму 8-К, заявляя, что Керкорян хочет, чтобы Джи-эм рассмотрела возможность альянса с «Ниссаном» и «Рено». И вот тогда разверзлись хляби небесные.

Акции Джи-эм подскочили на 9 %. Совет директоров компании собрался на экстренную видеоконференцию. На отделы по связям с общественностью всех трех компаний обрушилась лавина телефонных звонков. Юристы Джи-эм в Детройте, Нью-Йорке и Вашингтоне, разобрав злополучную 8-К по буквам, заключили, что, если совет отбросит идею альянса, Керкорян может подать на них в суд за нарушение фидуциарных обязанностей. Вагонер заворчал было, что Йорк, будучи членом совета, не действовал в интересах компании, но директора смирились с неизбежным и опубликовали заявление о том, что готовы рассмотреть предложение Керкоряна. «Ниссан» и «Рено», разумеется, тут же заявили то же самое — все фигуры в этом танце были четко продуманы заранее.

В пятницу 14 июля (французский День взятия Бастилии) началась вторая часть корпоративного балета. Гон заскочил в Детройт на послеобеденную пресс-конференцию, а сразу после этого снова удалился — в этот раз на тайное совещание. В 7 вечера он прибыл в «Ренессанс-центр» на ужин при закрытых дверях с Вагонером. Двое глав компаний (точнее, трое, поскольку Гон возглавлял сразу две) договорились об учреждении в своих компаниях групп по оценке выгод сотрудничества и потенциального сокращения издержек. Они также договорились воздерживаться от публичных комментариев по этому поводу до завершения процесса оценки (что было крайне важно для Вагонера). Наутро перед отлетом Гон встретился с Йорком и посвятил его в детали предыдущей встречи.

Казалось, Керкорян с Йорком победили, однако не все было так просто. Все зависело от того, кто будет оценивать потенциал выгоды от сотрудничества с Гоном. Им хотелось, чтобы совет Джи-эм нанял независимых консультантов, но Вагонер с Фишером ответили, что анализ должно провести руководство. Остальные директора, раздраженные тем, как Йорк и Керкорян пытались прилюдно ими командовать, поддержали эту точку зрения. «Кем этот вегасский себя возомнил? С чего это он решил, что может нам указывать?» — не выдержал один из директоров на заседании 1 августа. Совет в итоге принял сторону Фишера и Вагонера.

Йорк уже догадывался, что за этим последует, и опасения его подтвердил весьма неожиданный источник. Йорк нашел информатора в святая святых руководства Джи-эм, и тот через посредника передал ему бумагу с некоторыми красноречивыми цифрами. Предварительный анализ показывал, что за счет координирования закупок Джи-эм, «Рено» и «Ниссан» могли бы сэкономить 8–10 % стоимости некоторых запчастей — для отрасли, где считают каждый цент, огромная цифра.

Однако далее в отчете эти показатели объявлялись несущественными, поскольку Джи-эм полагала, что может самостоятельно и без всякого альянса сократить затраты на закупку запчастей на те же 10 %. Иными словами, 10 %-я выгода от сотрудничества приравнивалась к нулю, ведь Джи-эм могла добиться ее и сама. В конце сентября таким же окольным путем Йорк заполучил другой отчет Джи-эм, прогнозирующий экономию от сотрудничества более 6 миллиардов долларов в год. Тем не менее, по версии того же отчета, представленной Вагонером совету директоров 2 октября, эта сумма сократилась до 2 миллиардов.

Возразить, не раскрыв личности своего «двойного агента», Йорк не мог, но принцип был ясен. Все отчеты подтасовывались, чтобы сделки не было. И Вагонер при этом не делал ничего противозаконного: руководство Джи-эм имело полное право прогнозировать экономию по собственному усмотрению. Собственно говоря, с учетом того, как высоки были ставки, консервативная, осторожная оценка выгоды была даже предпочтительней.