За краем мира - Ник Перумов

— Не, я точно испугалась, — повторила Молли. Хотя на самом деле, пытаясь сейчас вспомнить ту яростную магию, что текла через неё, понимала — страха не было. Была именно ярость.

— Не каждый бы так смог, — с уважением проговорила тем временем Волка. — Как — никак ты из Норд-Йорка…

— Я оттуда, ага, — зябко поёжилась Молли. — Наверное, должна бы мучиться… наверное. Потому что я… их предала. А предателей… нигде не любят.

Волка помрачнела.

— У нас не любят, да. От своих ушёл, думают, и от нас уйдёт. Неправильно это, конечно…

— Правильно, — отозвалась Молли, не глядя на вер- волку. — От своих ушёл — не дело это…

— Если б ты не ушла, может, уже и в живых тебя б не было, — отрезала Таньша. — Всеслав тебя подтолкнул, а то так бы и ждала, пока за тобой придут…

Молли промолчала.

Волка права. Она предала своих.

Но если "свои" неправы?

Сделай так, чтобы они стали бы правы. Чтобы они перестали бы творить то, что считаешь неправдой.

Я должна буду вернуться, вдруг поняла она. Я обязательно должна буду вернуться!

Волка вдруг наклонилась ниже, пристально вгляделась в глаза, словно догадавшись, о чём думает Молли.

— Уйти хочешь, — сказала вервольфа. Сказала без тени сомнения. — Ну да ты ведь слышала и Младшую, и Среднюю. Дело сделаешь — и… будешь свободна. Хотя… я надеялась… — Она вдруг отвернулась.

— Что я останусь?

— Ага, — вздохнула Волка. — Как у нас говорят — мы с тобой dva sapoga para… э — э–э… два башмака парой… пара… башмаков… в общем, мы б дружили с тобой. — И она слегка покраснела.

— Дружили б, точно. — Молли слегка сжала Волке ладонь. Ей было легко с вервольфой, хоть та и была постарше. И да, они бы могли стать подругами, настоящими подругами по магии, биться спиной к спине, выручать друг друга, подсмеиваться над Всеславом…

Но она предала свой народ. Rooskies таких не уважают.

— Меня презирают, да? — тихонько спросила она, опуская взгляд.

— Ничего подобного! — Волка яростно замотала головой. — Я ж не про тебя! Ты не перебегала к нам, потому что богатства хотела! Норд-Йорк тебя изгонял, как он всех изгоняет, кто к магии способность имеет!

— Они… мои.

— Твои, да, — серьёзно сказала Волка, глядя Молли прямо в глаза. — И потому никто тебя силком у нас держать не станет. Вернёшься, если захочешь. Хотя я буду тебя отговаривать — потому что тебя убьют. Вот и весь сказ. А я… а ты… а ты моя подруга. Хоть и знаем друг друга совсем чуть — чуть.

Молли вздохнула.

— И ты моя подруга, Волка. И я ужасно рада…

— Видишь? — вдруг рассмеялась Волка. — Ты Старшую уже и не боишься. Верно?

— Так это ты чтобы меня отвлечь, получается?! — в шутку возмутилась Молли.

— А то нет! Нам до Старшей ещё дорога дальняя, если трястись станешь — вообще с ней не поладишь, не справишься…

Зимний лес вокруг становился выше и глуше, дорога кончилась — они выбрались на речной лёд. Волка объяснила, что зимой ездят как раз такими путями, ветры сдувают снега, лошадям легко.

— Теперь нам вверх по течению, до самого двора Старшей…

— До дома, ты хотела сказать?

— Она это называет "двор". Ну и все остальные за ней.

Замёрзшая речка становилась всё уже, а деревья — выше. Странные деревья, не сосны и не ели, какие — то подобия дубов, широко раскинувшие, сплетшиеся над руслом ветви с длинными тёмно — зелёными иголками вместо листьев. Становилось всё темнее, хотя зимнее солнце стояло ещё высоко.

Забеспокоилась лошадь. Всеслав долго оглаживал её, успокаивал, угощал чем — то с ладони. Наконец тронулись дальше; присмирела и Волка, как — то не слишком уверенно поглядывая по сторонам.

— Ты чего?

— Да так, — несколько нервно отозвалась Таньша. — Со Старшей никогда не знаешь — она то ли пирогов на стол выставит, то ли решит, что ты набедокурила, и велит на лавку ложиться, прутом по заднице получать…

— А… убежать? — вырвалось у Молли.

Верволка фыркнула.

— От Старшей не убежишь. В своих владениях она кого хочешь заборет и заломает. Да ещё… — Таньша хитро сощурилась, — если она на тебя рассердилась и выпороть решила, главное вопить во всю глотку: "Бабушка, прости дурёху!" и "Ой — ой — ой, не буду больше!". Старшая размякнет, прут бросит, пирогами накормит и что — нибудь новенькое покажет.

— Новенькое?

— Новенькое, ага. Чары новые, которые она сплела. Или научит, как магию повести — повернуть, ну, как ты примерно с ползунами. За такое и прут потерпеть можно.

— А без прута что, никак? — кисло осведомилась Молли.

— Никак, — покачала головой Таньша. — Старшая верит, что любое знание заслужить надо.

— Порку вытерпев?

— Примерно.

Молли скорчила гримаску. Нет, нельзя сказать, что она уж так боялась боли, но… то, что Старшей настолько страшились храбрые до безумия Всеслав и Таньша, говорило само за себя.

Что она могла такого уж учинить с ними? Отхлестать хворостиной? Всеслав принял пулю в бедро и продолжал тащить её, Молли, под взрывами и осколками. Таньша, прикрывая их, едва не сожгла себя, отдав слишком много силы. Они втроём с Предславой Меньшой шли в лобовую атаку на "Геркулес", невзирая на шквальный огонь; это она видела сама. Так чего же им бояться сейчас?

— Таньша, — опять у неё выходит это дурацкое "Таньша, никак не даётся загадочный мягкий знак Rooskies, — а что это за деревья?

Не думать про Старшую, не думать про Старшую, не думать, не думать, не думать…

— Эти — то? Еловые дубы. Или дубовые ели. Называй как хочешь. Мы их зовём kedr[22].

— Кэдр? — попыталась воспроизвести Молли.

Волка махнула рукой.

— Ну, пусть будет кэдр. Чем дальше от моря, тем их больше, а леса — мрачнее и непроходимее. Но Старшая и без того в такую крепь забралась… впрочем, уже скоро.

И точно — дорога свернула с речного льда, сделалась совсем узкой, едва — едва проехать саням.

— Старшая расчищает, — пояснила Волка в ответ на Моллин немой вопрос. — Не спрашивай меня как; не знаю, никогда не видела. И никто не видел. А дорога всю зиму открыта, несмотря ни на какие снегопады.

Теперь они поднимались в гору, петляли меж крутобокими камнями. Горы придвинулись, здесь они казались куда суровее, отвеснее, скалистее, чем на востоке, подле морского берега.

Молли заметила, что и под деревьями снега стало заметно меньше, воздух потеплел.

— Здесь горячие ключи повсюду. — Таньша откинула капюшон. — Двор Старшей прямо на них и стоит.

— А река почему подо льдом тогда?

— Потому что Старшая всю горячую воду куда — то сама уводит. Опять же, не спрашивай куда.

Дорога, тропа, путь — обогнула последний холм. Громады "кадров" расступились. Скалистые склоны, напротив, надвинулись, отбрасывая длинные тени.

В их сгущении, под вытянувшимися второй крышей мощными, толстенными ветвями, похожими на обожравшихся удавов с картинок из "Жизни удивительных змей", лежал двор.

Двор Старшей.

Лошадь захрапела, упёрлась.

— Дальше не пойдёт, — вздохнула Таньша. — Старшая запреты — преграды не сняла. Испытывает, верно. Иногда — то она конных к себе пропускает, не спрашивай, откуда только узнаёт… Но, покуда так, лошадь наша ни есть тут не будет, ни пить. На реку надо вернуться, там выпоим. И овса зададим.

— Молли… — Всеслав остановился рядом с девчонками, взгляд смущённый. — Молли… Держаться. Нет — держись. Ты — держись. Мы будем… про тебя думать.

Тут он покраснел ещё гуще, а Таньша, ухмыльнувшись донельзя понимающе — так, что Молли захотелось её немедленно пришибить за намёки, — хлопнула брата по плечу. А потом сама обняла Молли — резко и сильно.

— Держись… sistery sis.

Оборот не из учебников, но понять нетрудно. "Сестричная сестра".

— Ступай. — Таньша выпрямилась. — Мы с братцем… дальше тож не пойдём.

— Боишься, что всыплет?

— Боюсь, — призналась Волка. — Пуль ваших не боюсь, бомб не боюсь, даже ваших… глядящих не боюсь — а вот Старшую боюсь. Как вспомню, как у неё училась… задница сама чесаться начинает. Ох, и сколько ж я… берёзовой каши у неё слопала! На всю жизнь хватит!

— Вы и из берёз кашу варить умеете? — поразилась Молли. — Из коры или из листьев?

— А ещё из топора умеем, — подал голос Всеслав, чем поверг Молли в полное и окончательное смущение. Как — то он смотрел совершенно не так.

— Не, — засмеялась Таньша. — Это значит — лупили много.

— А топор?

— Потом расскажу. Хотя, скорее всего, Старшая тебя и этому научит. Есть захочешь — ещё и не из того кашу сваришь… У Старшей чуть что не так — без еды оставляет. И вообще поститься заставит. Сытое брюхо, мол, к ученью глухо.

— Пора, — напомнил Всеслав. Вновь взглянул на Молли и вновь покраснел.

— Пора… погоди! Волка, кто такие "ваши глядящие"? Ты про них раньше ничего не говорила!