Дэлл (СИ) - Вероника Мелан

Помнил.

Какими эти четыре месяца стали для него? Растянулись ли как для меня в долгие отдельные часы с застревающей между ними стрелкой или же пролетели, как один день, наполненные суетой и заботами? Радовался ли он, веселился? Работал? Приводил ли в дом женщин?...

Не думать. Об этом не думать…

Но что бы он ни делал там, в Нордейле, он не забыл про свою маленькую рыжеволосую Меган, и мысль об этом настолько же грела, насколько и болезненно терзала.

Если помнил, почему не пришел? А если не пришел, зачем подарил подарок?

Нет нам, женщинам, покоя. Что ни (не?) сделай, все плохо.

Так, грустно улыбаясь собственным мыслям, я не заметила, как дошла до магазина.

*****

- Прямо в середине процесса, можешь себе представить?! Только что было и, на тебе, кончилось!

Дэлл, тяжело покачиваясь, пьяный и злой, медленно поднялся с кресла и подошел к темному оконному проему, оперся рукой о стену. Взгляд Мака Аллертона следил за ним, словно приклеенный.

В углу кабинета бесшумно мельтешил кадрами из вечерних новостей телевизор.

Дэлл шумно втянул воздух.

- Сукин кот… Мак… За что? Дрейк проклял меня.

Чейзер поморщился:

- Не проклял. Просто ты еще не восстановился.

- Четыре месяца спустя? Ведь все уже было в порядке… - тихо прошептал подрывник, глядя куда-то на заснеженную улицу. – Ведьма…

- Не ведьма, – сдержано возразил друг. – Просто с ней ты расслабился. Доверился. С другими, вероятно, тяжелее…

- Да уж! Не тот цвет волос, не те духи, не тот голос. Первой я даже вставить не смог – просто не встал. Второй вставил, но не смог довести до конца. Они думают, что я хренов импотент, и знаешь, что хуже всего? Что так на самом деле и есть!

Последнюю фразу он проревел и с размаху впечатал штору кулаком в стену. Поморщился от боли, опустил голову и обреченно выдохнул:

- Мой дом разрушен, Неофар давно превратился в груду железа, я живу у тебя. Мы каждый день ходим на этот чертов Уровень «F», который скоро нас всех доконает, а я даже не могу расслабиться. Не могу просто взять в охапку чьи-то волосы, наклонить и… Каждый раз что-то не срабатывает. Клик, и все! Колесо спустило. А перед глазами стоит то лицо… После нее я стал более зависимым, чем до нее.

- Дэлл...

- Но ведь это так! Ножа уже нет, а я все еще раб.

- Дай себе время.

- Сколько, Мак, сколько?

- Сколько нужно.

- Ненавижу ее.

Глядя на плотно сжатые, почти белые от напряжения, губы Одриарда и его судорожно стиснутую в пальцах штору, Чейзер медленно отвернулся. Слова нужны тогда, когда они способны что-то поменять. А пока они не нужны.

*****

Он запал на нее сразу же: смеющиеся карие глаза, вьющиеся волосы, нежная линия шеи, и Чак растаял. Сделался мягче, почти перестал материться и даже снизил количество выкуриваемых в день сигарет. Лия Шаталь, невысокая брюнетка, смотрела на него с неизменно мягким восторгом.

Когда они встретились? Где? Кем она была? Этот момент я упустила, но день рождения Нортона мы праздновали уже втроем. Крохотная квартирка, манящий запах жаркого, искрящийся в бокалах пунш. Даже январь перестал казаться колючим, несмотря на ударивший за окном под конец месяца мороз. Эти двое излучали такое количество внутреннего тепла, что даже я сумела неожиданно для себя отогреться, вспомнить, каково это бывает, когда внутри прогуливается теплый ветер любви.

Чудесный вечер, чудесное настроение.

Сытый желудок, приличная сумма на счету, теплые зимние ботинки у порога. Новая сумочка без потертостей на сгибах и ждущая в полуподвале комнатка, хоть все еще пустая, но уже не такая тоскливая, как в былые времена. По крайней мере, не в этот вечер.

Я не стала их смущать длительным присутствием – двоим не нужен третий, пусть даже друг. Двоим нужен собственный мир, предназначенный для нее и для него, и поэтому, облизнувшись оставшемуся на языке вкусу пунша и мандаринов, я оделась, попрощалась и выскользнула за дверь.

Пусть насладятся друг другом. Как хорошо, что у моего партнера налаживается не только финансовое состояние, но и личная жизнь, значит, сверху все же кто-то смотрит и раздает подарки тем, кто их заслужил. А Чак заслужил.

Мой грустный вздох осел замерзшими кристалликами инея на меховой оторочке капюшона. Под подошвами резко и звонко поскрипывал снег. Укрытые драгоценной белой шалью блестели под фонарями сугробы.

А в комнате должно быть тепло – радиатор возле кровати остался включенным. Приду, заварю свежий чай, посижу у окна, посмотрю, как переливаются под луной застывшие на стекле узоры, подумаю в тишине. И спать. Желательно без снов, тихо и спокойно.

Знакомая бетонная лестница молчаливо наблюдала за притихшим двором. Скорее бы уже в тепло…

Сбежав вниз по ступенькам, я нащупала в сумочке ключ, изъяла его на свет и вставила в стылую замочную скважину. Как же мерзнут руки. Скорее бы пришла весна, чтобы не опасаться обморожения, стоит лишь снять перчатки. Все, уже почти дома! Проверить ли почту? Скорее всего, ящик снова пуст.

Я ввалилась в комнату и закрыла за собой дверь, блаженно вдыхая привычный, прогретый старательным радиатором воздух, когда что-то вдруг сподвигло меня открыть ее снова. Щеки тут же опять защипал мороз.

Пуст ли ящик? Да нет, вроде бы что-то есть – очередной счет? Или глянцевая рекламная листовка, которых в последнее время стало до неприличного много? Скидки на продукты, верхнюю одежду, дешевую электронику из соседнего супермаркета… На что обещают суперцены в этот раз?

Извлеченный из прорези снизу конверт оказался шире тех, в которые обычно прятали узкие полоски счетов за воду и электричество. И не реклама. Бумага белая, слишком плотная. Тогда что?

Обратная сторона без надписей и адреса, а вот на лицевой…

На лицевой обнаружился герб Комиссии и голографическая печать, защищающая некое важное вложение.

Неужели…

Не устояв на ногах, все еще держа конверт в руках, я медленно опустилась на пол у порога и принялась трясущимися руками отрывать боковину.

Неужели?…

Теплый воздух стремительно вытягивался из комнаты наружу, в промозглую зимнюю ночь, пальцы немели от холода, но я не замечала этого. Не закрою дверь, буду мерзнуть во сне… К черту… нагреется снова.

Показался плотный лист бумаги, испещренный бледными серо-золотыми водяными знаками, и вверху, возглавляя написанный мелкий шрифтом текст, стояла надпись: «Разрешение на Переход».

Лист выскользнул из трясущихся пальцев и скользнул на пол.

Я судорожно втянула воздух и закрыла глаза, не в силах поверить в произошедшее.

Разрешение на переход.