Наркопьянь - Алексей Ручий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Идти осталось недолго, – сказал Макс, – за этим озером еще одно, а там уже начинаются скалы.
– Это хорошо, – сказали ребята.
– Я заебался, – сказал я.
Все промолчали. Меня вымотал не столько путь, сколько борьба с постоянно рвущимися пакетами. Псих поддержал меня. Часть еды мы переложили к ребятам в рюкзаки. Они согласились.
Потом мы шли еще минут сорок, то падая в топь, то взбираясь на гранитные кручи. Наконец Макс сказал:
– Все, ребята, мы почти пришли. – Он вздохнул. – Мне теперь немного в сторону, а вам прямо по тропе. Еще километр-два – и вы на скалах.
Мы попрощались с Максом. Он ушел куда-то в лес. Мы пошли дальше. Через полчаса впереди показалось озеро, замкнутое среди скал. Вокруг озера шла дорога, забитая дорогими джипами. Вот они и сюда добрались. В смысле богатые жлобы, для которых даже русская природа – всего лишь недорогой аттракцион.
На другой стороне озера возвышалась большая скала, которая на фоне окружавшего ее леса напоминала замершего сказочного великана. Это и был конечный пункт нашего путешествия – гора Ястребиная. Мы двинулись к ней.
Мы обогнули озеро, скользя в жиже. Грязи было много и вокруг озера, не только в лесу. Наконец начали подниматься на скалы – тут уже стало посуше. Повсюду торчали палатки и шатры разных мастей – видимо, офисный планктон выбрался проветриться на свежий воздух. Идея с походом за русской мечтой начинала отдавать гнильцой.
Мы взобрались на ровную площадку на скальной поверхности и решили остановиться здесь. Я наконец кинул доставшие меня пакеты на землю. Устал я от них. Затем сел на землю и все остальные последовали моему примеру. Мы с Психом закурили.
– Черт, что-то я устал, – сказал Псих.
– Это все проклятая жижа, она высасывает энергию.
– Ага. Точно.
Потом мы поставили палатку и принялись организовывать костер. Все отправились на поиски дров. Дров было мало: во-первых, на скалах росло довольно-таки немного деревьев, во-вторых, тут стояло лагерем столько народу, что все дрова в округе уже попросту собрали. Но что-то мы все-таки нашли. Псих приволок откуда-то здоровое бревно.
Вскоре наш костерок взошел оранжевым цветком на гранитной глади. Тут же на площадке валялось несколько оструганных бревен, и мы сложили их вокруг костра – чтобы было на чем сидеть. Вечернее солнце медленно опускалось в зубастую пасть леса.
Ребята принялись готовить макароны с тушенкой, а мы с Психом достали еще пива. Вокруг сновали какие-то люди, и это напрягало. Весь наш поход за великой русской мечтой летел псу под хвост. Тут было полно людей на дорогих джипах, какого-то офисного планктона, всех этих мертвецов, которые приелись еще в городе. Я сказал об этом Психу.
– И не говори. Такое ощущение, что они повсюду. Ими пропитан воздух.
– Ради этого стоило топать сюда почти пятнадцать километров по жиже?
– Ради этого нет. А вот ради знакомства с жижей – да.
Я задумался над его словами. В общем-то, Псих был прав: хотя бы ради прогулки по жиже это можно было осуществить. Я взглянул на свои ноги: до колен они были перепачканы глиной – и ботинки и джинсы. Плевать. Я глотнул пива.
Псих достал таблички из сарая и разглядывал их. Я лег на спину и смотрел в небо, по небу плыли облака. Где-то кричали, кто-то кого-то звал. Залаяла собака. По верхушкам елей пробежался ветер, они зашумели своими приглушенными задумчивыми голосами.
Вскоре еда была готова, и мы сели подкрепиться. Только теперь я почувствовал, насколько голоден. Все это время мысли о еде вытеснялись мыслями о рвущихся пакетах и назойливой жиже. Сейчас же в желудке заурчало так, словно он готов был принять слона целиком. Я набросился на еду.
Поев, мы спустились к озеру и помыли посуду. Потом вернулись назад на скалу, я лег и закурил. Псих сделал то же самое.
После небольшого спора ребята решили пойти на гору и спуститься с нее в альпинистском снаряжении. Позвали нас, но мы отказались. Ну их к черту – эти буржуазные ценности с непременной работой и экстремальными увлечениями в свободное время. Вся моя жизнь была тем еще экстремальным увлечением. Я мог дать фору любому альпинисту, сноубордисту и… чем еще они там занимаются?
Ребята ушли. Мы с Психом уселись у костра и достали водку. Запивать решили водой, а закусывать черным хлебом.
– Все гениальное просто, – сказал Псих, наливая водку в кружки.
– Согласен. Все, что нас не убивает, нас делает сильней. Будем!
Мы выпили. Закусили хлебом. Солнце закатилось за верхушки елей. В лесу принялась куковать кукушка.
– Даже боюсь спросить, сколько мне лет осталось, – сказал Псих.
– Такими темпами – немного, – я улыбнулся.
– Да не, мы крепкие, мы из жижи растем. Не то, что эти, – Псих мотнул головой, – которые на джипах прикатили.
– Жижевики.
– Кто?
– Жижевики. Это я про нас.
Псих засмеялся. Потом налил еще по одной.
– Ну, тогда за жижевиков!
– Давай.
Водка окатила пищевод приятным теплом. Я не чувствовал опьянения, скорее какую-то приятную слабость, растекшуюся по всему телу. Хотелось застыть на этом месте и стать куском скалы. Я вспомнил, как лет пять назад потерял на скалах гашиш и решил, что его утащили муравьи. Я рассказал об этом Психу. Псих снова засмеялся:
– Вот у муравьев праздник-то был.
– Да. Представляешь, приходит каждый муравей вечером в муравейник, а главный муравей и спрашивает: мол, что ты за день сделал, чего в муравейник принес. Ну, все и отвечают: кто палочку, кто соринку, кто личинку какую-нибудь. А тут один выходит и говорит: а я гашиш принес. Думаю, на следующий день весь муравейник на работу не вышел…
Мы засмеялись.
– А того муравья главным муравьем избрали после этого, – смеясь, сказал Псих.
– При условии, что у муравьев, конечно, демократия.
– Ага.
Мы выпили еще. Мимо пролетела какая-то крупная птица, хлопая крыльями. Из-за скалы вышел парень с загипсованной рукой и спросил:
– Ребята, закурить не найдется?
Я посмотрел в пачку: там оставалось три сигареты. Ладно, мы не жадные. Тем более, одна сигарета никого не спасет. Я протянул ему сигарету.
– Спасибо.
– Ты где это так? – спросил его Псих.
– Да с третьего этажа на козырек упал. Ерунда.
Он ушел. Псих посмотрел ему вслед.
– Все-таки крепкие у нас люди. С третьего этажа упал и ерунда.
Вскоре вернулись ребята. Водку к тому времени мы допили. Они достали какую-то настойку, мы тут же протянули кружки.
– Ну как полазали? – спросил Псих.
– Нормально.
Выпили. Начало темнеть. Я подкинул дровишек в костер. Костер заплясал багровыми сполохами, по скале заскользили тени. Прокричала ночная птица.
Вскоре стемнело окончательно. Настойку мы тоже прикончили. Ребята решили ложиться спать, мы с Психом остались у костра. На том берегу озера в низине тоже горели костры, их было хорошо отсюда видно. Там что-то кричали или пели – разобрать было трудно. Я посмотрел в пачку с сигаретами – она была пуста.
– Сигареты закончились, – сказал я Психу.
– Так пойдем – стрельнем. Заодно с кем-нибудь познакомимся.
– Пойдем.
Пробираться в темноте по жиже оказалось не самым приятным занятием. Периодически мы проваливались по колено, жижа при этом жирно чавкала, словно хотела проглотить нас целиком. Мы забрели в какие-то кусты и долго из них выбирались. Ветки расцарапали мне лицо. Комары тоже усилили свой натиск, и вскоре я весь чесался от укусов. Где-то неподалеку послышались голоса, и мы пошли на них.
На пригорке стоял большой шатер, окруженный палатками, под которым сидело человек десять-пятнадцать. Они пили и разговаривали. Мы подошли к ним.
– Ребята, сигаретки не найдется? – спросил Псих.
Офисный планктон в чистом виде. Бараньи лица, апатия и безразличие. Никто не пошевелился. Повисла неловкая пауза.
– Нет, – наконец изрек кто-то из них.
– Вам что жалко? – не унялся Псих.
Смысла общаться с этим суррогатом человека я не видел. Я потянул Психа за рукав:
– Пошли.
Но тот только завелся:
– Жалко, да?
Какая-то девочка протянула нам пачку тонких дамских сигареток:
– Такие курите?
Псих молча взял две штуки. Хотел еще что-то сказать, но передумал. Мы пошли прочь.
На краю лагеря менеджеров или кто они там была разбита маленькая палатка, похожая на гроб. Псих обернулся:
– А что тут кто-то спит?
Молчание. Потом короткий ответ:
– Да, спит. Собака.
Псих рассмеялся. Собака в гробу.
– А как зовут собаку?
– Собака.
– Что, так и зовут?
– Да, так и зовут.
Псих постучал по верху палатки:
– Ну, спокойной ночи, собака по кличке Собака. Ты здесь, по-моему, единственный человек.
