Новик (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Конечно, батька! Конечно! – закивали они головой.
И уже через полчаса перед воеводой на столе появилась целая горка из кошельков. Приличная такая. Ведь на взятки планировались не местные, а столичные. Да и самому воеводе кое-что должно было перепасть за хлопоты. Ведь ему-то было намного проще в сложившейся ситуации отписать царю все как есть. Что, де, местные старшины заигрались. Что соблазнили на грех бывшего воеводу и при его потворстве и прямом пособничестве начали греховодством мерзким заниматься. Смуту мутить среди честных помещиков на усладу своих черных душ.
Ну или как-то так.
И с воеводы никакого спроса за это не будет. И старшин сурово накажут, ибо делами своими они фактически подрывали боеспособность важного городового полка в пограничье. И царь в целом удовлетворился бы.
- А то ведь и земли укра’инные[1] нужно заселять, что под Казанью, - заметил воевода. – Слышал я, что в туда желающих мало ехать. Тем более из числа тех, что заступает на службу конно и оружно чин по чину.
Еще их немного постращал. И горка кошельков увеличилась. Ибо страх у местных старшин перед землицей казанской имелся. После чего они сели составлять челобитную, в которой постарались свести все беды местные на происки бывшего воеводы. Дескать, он, стервец, интриговал и деньги вымогал как мог. И сиротку обидел он, и старшины не посмели против него выступить, ибо царев слуга видный. Куда им до него? А то, что из-за его дел смута мутиться начнет, так это не их скудного умишка помыслы. Ну и так далее.
Составили грамотку. И разошлись.
Воевода же, проводил этих запуганных им старшин, и сел считать деньги. Далеко не все смогут «прилипнуть» к его рукам. Но не все было так худо, как он им сказывал. Так что…
Тем более, что предыдущий воевода относился к другой тусовке и валить его было не только не зазорным, но и наоборот – благодатным делом. Конкурент же. То есть, как говорится, и овцы сыты, и волки целы, и пастуху светлая память. А если при этом удастся немного пригасить шалости местных старшин и поднять боеспособность полка, то и вообще замечательно. Ведь он сможет себе в актив записать как вывод на чистую воду злодея и вора, так и добрую службу царю. А это дорогого стоит. Значит он может в следующий раз получить назначение в местечко посытнее, чем это кошмарное пограничье. То есть, земли, которые прекрасно были проиллюстрированы эпизодом из фильма «Бумбараш», тем самым, где по перекрестку сельскому то красные идут, то белые, то зеленые...
Оставалось только решить вопрос с поиском колдуна, который вел отец Афанасий. Но тут воевода был в сомнениях – нужно ли ему вообще вмешиваться в эти дела? Стоит ли перед митрополитом выслуживаться? Да, конечно, если серьезный колдун и жил под Тулой, то его уже и след простыл. Чай не дурак. Но ведь остались его подельники. И главное, остался сотник, которого хотел подсидеть Петр…
[1] В XVI веке на Руси окраины назывались укра’инами, что отражено в документах эпохи. Казанская украина, смоленская и прочие. Во всяком случае в Актах Московского государства, изданных в 1890 году Н.А. Поповым, отражена именно эта практика. Для XVI века в старорусском языке (XV-XVII века) сементика слова «укра’ина» подразумевала указание на некую не автохтонную территорию в дали от центра. То есть, на земли, лежащие на периферии, то есть, на окраинные, пограничные владения той или иной державы.
Часть 3. Глава 6
Глава 6
1553 год, 8 сентября, поместье Андрея на реке Шат
Темнота.
Глубокая ночь… точнее очень-очень раннее утро.
Луна спряталась за облаками, так как по вечеру стало пасмурно, но не дождливо. Во всяком случае никакого намека на дождь не наблюдалось. Просто посвежело, разгулялся ветерок и небо заволокло облаками.
Тишина.
Ахмет прислушался.
Ничего необычного, только звуки леса.
- Джавдет, - тихо произнес Ахмет. – Давай.
И несколько мужчин тихо-тихо двинулись вперед, стараясь ступать осторожно. Двинулись по уже нахоженной дорожке, ведущей к крепостным воротам. Грунтовой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})Им требовалось осторожно перетащить к крепости вязанки сухого хвороста и сложить их возле подъемного моста. Так, чтобы подпалить его.
Первая ходка.
Вторая.
Третья.
У вала скопилось уже вязанок под двадцать. Прилично. Очень прилично.
И тут завыли волки. Близко. Совсем близко. Из-за чего люди, таскающие вязанки хвороста вскрикнули, выдавая себя. Хотя дел оставалось немного. Спуститься кому-то в ров. Осторожно принять хворост. Сложить его вокруг подъемного моста. И подпалив, сбежать, благо, что боевые товарищи в этом помогут, подав руку и выдернув из рва.
Но волки все испортили…
- Шайтан! – прорычал Ахмет.
Атаковать волки не стали. Просто из темноты повыли и даже немного порычали. Из-за чего несколько стрел, пущенных в их сторону, никакого эффекта не возымели. Ибо тупо ни в кого не попали. Очень сложно стрелять на нервах, да еще куда-то туда, едва ли не на ощупь.
В крепости дежурили. Но паренек, который в это время стоял на посту, банально заснул. Все-таки он не солдат и особой моральной стойкости в этом плане не имел. Он не был готов терпеть лишения и тяготы воинской службы в полном объеме. Однако вой волков, их рычание и возня татар его разбудили. И не только его. Сам Андрей спал во дворе под навесом в полном снаряжении и, проснувшись, бросился на стену.
Эта возня оказалась замечена татарами. И они, плюнув на волков, бросились спешно реализовывать свой план. Но было поздно.
Секунда.
И через стену полетел горящий факел. Мгновение. И еще один. Что сразу недурно осветили территорию возле поднятого моста.
Вжух.
Свистнула стрела и один из татарских воинов закричал, схватившись за живот, в который она угодила. Пробив кольчугу. Ибо Андрей применял в своих стрелах только бодкины, а дистанция была смехотворная.
Вжух.
Свистнула вторая стрела. И тот воин, что спрыгнул в ров, дабы принимать вязанки хвороста, рухнул. А у основания его шеи торчало оперение стрелы с небольшой деревянной «жопкой» древка. Почти в упор – шагов с трех. Сверху вниз. Она попала даже не в кольчугу, а за ее край – прямо в живую, неприкрытую плоть.
Да, легкий шлем с бармицей должен был защищать его от таких ударов. Но он уже спрыгнул в ров и начал поворачиваться к своим боевым товарищам, чтобы принять вязанку хвороста. А бармицу он имел не замкнутую спереди, а обычную. Вот и повернулся к бойнице открытым лицом и шеей.
Ну и получил туда стрелу.
Остальные, поняв, что все плохо, тупо бросились во все стороны, стараясь покинуть освещенное факелами пространство. Андрей же, поняв задумку неприятеля, пресек ее на корню и кинул третий факел в кучу хвороста, заготовленного на краю рва. Как несложно догадаться – вспыхнула она славно. И, разгоревшись, очень прилично осветила округу.
- Может быть этот гяур прав? – чуть хриплым голосом спросил Джавдет, наблюдая за тем, как пылает хворост.
- Прав в чем? – раздраженно переспросил Ахмет.
- В том, что ты пожадничал и от тебя отвернулся Аллах.
- Что ты несешь?!
- Даже волки – и те, на стороне уруса.
- Это - его волки, - с усмешкой произнес пленник, тот самый, что предводительствовал разбойниками.
- Что ты сказал?! – воскликнул Ахмет, раздраженно обернувшись.
- Это – его волки. Он вырезал зимой стаю, а этих оставил и прикормил. И всю зиму прикармливал. Мои люди видели его с волками этими. Они с ним даже играют, хотя других людей к себе не подпускают. А если кто чужой появляется в здешних краях, то волки Андрея предупреждают. В Туле говорят, что они и о разбойниках ему провыли, и о медведе-шатуне.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})- Вот шайтан! – процедил Ахмет.
- Ведун, - поправил его пленник. – Хотя, может и шайтан. Везет ему, как утопленнику. Но в церковь ходит. Значит или ведун, или характерник. Хотя сказывают, будто бы сие что в лоб, что по лбу. Без разницы или все характерники ведуны.
