Отечественная война 2012 года. Человек технозойской эры - Александр Тюрин

Это он имеет в виду наших «республиканцев» и наших «демократов», две группы заводных циркачей, за которых с усилием, достойным лучшего применения, голосуют не менее заводные амрашы. Чем они отличаются, кроме эмблем, я, честно говоря, подзабыл. Вроде есть какое-то различие по отношению к однополым, бесполым и трехполым бракам и по части добровольно-принудительной эвтаназии «патологически иждивенческих недограждан». Республиканцы, кажется, хотели подвергать эвтаназии тех недограждан, которые никогда не посещали фаст-фуд и не имеют кредитной карты, а демократы предлагали ограничиться тем контингентом, который не закупается в супермаркете.

Горизонтальный старт перешел в вертикальный и ускорение вдавило меня в заботливую полость кресла, так же как и патологически болтливого «ковбоя». Но вертикальный участок недолгий и фидер снова переходит к плавному набору высоты.

– Я за ту партию, за которую голосует наша замечательная генерал-губернаторша Лерочка Найдорф.

Слава прогрессу, психопрограммирование привело к тому, что амраши стали чувствительны к подколам не более, чем рептилии. Так что я смог обозвать эту пидораску еще «гениталией свободы» и «выдающимся борцом за права педофилов и умеренных зоофилов».

– А я голосую за всех по очереди и еще являюсь активистом глобального движения «За удобные кресла».

– Чего, чего?

– Ну ты, Мак, сильно отстал от жизни. В нашем движении уже более тридцати трех миллионов членов, и оно выступает за то, чтобы кресла и стулья в общественных местах и транспорте стали шире на двадцать сантиметров.

– Теперь понял. Вы хотите переделать сиденья всего мира под современную задницу.

– Точно, мы боремся за современные кресла для современного седалища. И мы победим.

Немного высвободившись из пут ускорения, сосед глотнул из бутылки «Бурбон». Я эту дрянь за пятьдесят метров учую, особенно если я натощак. У меня вообще сверхнос, я перегар от соседа по дому даже через стенку ощущаю. Мой сосед по космическому кораблю – явно из какого-нибудь кружка типа «друзей Техаса», в который пристало ходить амрашам после окончания рабочего дня. Там надо набрасывать самонаводящееся лассо на робобычка, объезжать биомеха под названием «конь» и творить тому подобную чушь. Иначе карьеру не сделаешь. Впрочем, амрашей заставлять не надо. Мотивация у них всегда на высоте Эвереста, а мотивы равняются инстинктам, как у любого порядочного насекомого.

Ковбой глотнул несколько раз. Гордо и громко, как положено ковбоям. Как передовик рекламного бизнеса, получивший за выдающееся втюхивание «музыкальных гигиенических прокладок» билет на космическое родео...

А затем сосед гордо показал мне свой новый чип-паспорт, в котором была указана новомодная национальность «золотой ордынец». Оказывается, быть половцем, скифом-гипербореем или древлянином еще круче, но и с «ордынским» паспортом жить неплохо. Все амраши меняют национальность, чтобы никто не принял их за московитов, неизлечимо больных «имперскими замашками».

– Золотая Орда, даром что Орда, она принесла на Русь цивилизацию, почту, дорожную службу и стастистику. Об этом сейчас наконец можно сказать всю правду, – с чувством законного удовлетворения произнес ордынский ковбой. – Кроме того, Орда вела успешный бизнес с западными купцами, итальянцами разными, отчего в Италии началось Возрождение и все такое. Ты ж понимаешь, это одна из основ великой западной цивилизации.

– Так же Орда через этих возрождающихся итальяшек рабов продавала. Петрарка еще писал про «скифские морды» на улицах Генуи.

Мое счастье, что ковбой в этот момент захрустел пакетом, из которого он выковыривал «усиливающие потенцию» огуречные чипсы. Мое несчастье, что от их гипертрофированного запаха у меня пошла вторая волна слюноотделения, смахивающая уже на девятый вал.

– Мак, ты чего-то сказал про Петрарку, это что, макароны такие?

– Ага, спагетти в поэтическом соусе, для употребления студентами-филологами.

Я посмотрел в иллюминатор, чтобы как-то отвлечься от волеизъявления моей пищеварительной системы...

Иллюминатор большой, просто огромный, он играет с поляризацией и хромофильтрами, спасая глаза от солнечного света, но демонстрируя красоты ближнего космоса. На минутку он дарит по-настоящему острые ощущения. Ты не можешь понять, где верх, где низ, и твой мозжечок отчаянно протестует.

Под «низом» все-таки осознаются стратосферные аэрозоли, разрисовавшие планету Земля на манер граффити. Сегодня много рекламы «особо воздушного попкорна», отчего аэрозоли имеют откровенно съедобный вид.

Прямо по курсу – солетта. Это захваченная в плен и покрытая зеркальной пленкой комета. Ближе к земному экватору словно бенгальские огни – это старты челноков на широтах 40—45 градусов.

Над тобой Кольца Великого Космического Змея, воплощение рыночной благодати. Есть, впрочем, мнение, что инвестиции на создание Змея выкачаны из страны, которая раньше называлась Россия.

Геостационарная голова Змея, если смотреть через инфракрасный фильтр, помаргивает глазками силовых установок и обрамлена плазменными шлейфами промышленных выбросов. Там сосредоточена почти вся энергетика и тяжелая индустрия.

Средние кольца из-за резких контрастов света и тьмы смотрятся как творение Малевича. Геосинхронный хвост Змея, начинающийся с высоты двести камэ, просматривается особо хорошо. В хвосте находится цепочка космических курортов. Они сейчас смахивают на просыпавшиеся с подноса кондитерские изделия. Рядом с Таити, похожем на эклер, бубличное Кюрасао, из-за Таити выглядывает пряничное Самоа, машет хвостиком Гваделупа, конфетная Мартиника ярко розовеет на фоне земной атмосферы, затянутой океанскими циклонами цвета взбитых сливок. Ну и так далее, набор разнообразных космических сладостей, на любой даже самый взыскательный вкус. Тьфу ты, сплошные кондитерские ассоциации...

Самоа, Таити, Гваделупа, Кюрасао, Мартиника соединяются мостами, по которым текут потоки квантовой жидкости. Благодаря этому переплетению острова напоминают ожерелье, которое получил космический Змей себе на хвост в честь заслуг при совращении космической Евы.

– Все-таки ю римайнд ми сомван, – загнусавил сосед, имитируя твэнг [24], – какую-то важную шишку, биг-биг-босса.

– На этот раз ты промахнулся, ковбой.

Для выражения сложных мыслей из последнего номера газеты «The Stock Exchange Truth», ковбой перешел на пиджин-инглиш.

– Ясно, Мак, ты из этих имитаторов, которые с помощью фейс-арматуры и геночипов приобретают облик артиста или какой-другой VIP-персоны. Техманнов, которые подражают кому-то во внешности или поведении, просто уничтожают. А вас, имитаторов, таскают по судам, обязывая, чтобы было не менее трех существенных отличий от оригинала. Это так определено в Identification Act. Если у тебя другой размер яиц, то это не считается, поскольку отличия должны быть видимыми. Так что либо цепляй яйца к ушам, либо жди встречи с адвокатами разгневанной персоны, которые постараются поставить тебя в позицию попой кверху.

– Да ты специалист в этом вопросе.

– Только не подумай, что я имею что-то против гомиков, они же пострадали от коммуняк, – несколько поспешно отреагировал собеседник. Слушай, а вообще я уважаю чудаков вроде тебя, мы же теперь живем в свободном обществе. Вот я тоже прошел курс лечения от рецидивов маниакально-имперского мышления. Меня лечили с помощью индуцированной шизофрении по современной методике на деньги конгресса США согласно Freedom Development Act. А знаешь, свобода того стоит. Мы ведь раньше, до обретения свободы, кто были? Рабы, в общем, недочеловеки. Кто-то говорит, что мы получили свободу бессознательно. А что, как же мы могли получить свободу сознательно, если у нас сознания не было. Нам до сих пор не доверяют, и правильно. Несмотря на мою приверженность к свободе и эти вот ковбойские сапоги за пятьсот долларов, настоящих техасцев не тянет общаться со мной. На международных тусовках они нам поулыбаются, показывая пальцами на эти вот сапоги, похлопают нас по плечу и бочком-бочком в сторону. Мне это неприятно, но я их понимаю, они ведь чувствуют, что у нас в крови тысяча лет несвободы.

Если этот душный еще пару раз скажет слово «свобода», меня точно вытошнит, и я постараюсь метнуть харчи прямо на него...

– Да что там тысячу лет, ковбой. У нас в крови как минимум миллиард лет несвободы. Наши предки – абсолютно несвободные одноклеточные. А предки техасцев – совсем другие одноклеточные, свободные как мустанги.

– Да, ты прав, Мак, минимум миллиард. Мы, наверное, от каких-нибудь дизентерийных амеб происходим. В западных офисах зайдешь в туалет – всегда чистота и туалетная бумага на месте, трех разных сортов. А у нас около толчка лужа непременно нассана и в ней рулон бумаги валяется, мокнет. И это называется сертифицированные специалисты. Ты ведь не в офисе работаешь, да? Дядя по вызову... А я в офисе, и у нас там теперь как будто все по международным стандартам. Но лужи в туалете остались.