Земляничное убийство - Анна Васильевна Дубчак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет-нет! – замахала руками Женя. – Я в такой мотив не верю!
– Да я, честно говоря, тоже. Или вот еще такой мотив. У Фаины есть родная сестра. И, кажется, ее уже оповестили о смерти Фаины, и она приехала. Но я с ней еще не встречался. Есть такое предположение, что ей срочно понадобились деньги…
– …и она приехала и отравила свою сестру, да? Вы сами-то в это верите? Понимаете, если бы не список отравленных и убитых, если бы не куклы, то можно было бы проверить эту версию. Но сейчас, когда мы так много знаем… Нет. Хотя с сестрой надо встретиться и поговорить. Если они были близки, то Фаина могла что-то рассказывать сестре, посвящать ее в свои дела, или же та могла просто о чем-то догадываться, видя странности поведения Осиной. Если вы мне позволите, то я встречусь с ней и побеседую.
– Договорились. И еще кое-что надо проверить. – И Петров рассказал ей о любовнике вдовы Фроловой, который теперь стал хозяином пиццерии, принадлежавшей раньше Льву Фролову. – Быть может, он что-то знает о пропавшей Катерине или сам ее и… убил… Хотя он мог, с его-то возможностями и деньгами, поместить ее куда-нибудь на лечение от алкоголизма. Если хотите, мы можем прямо сейчас и отправиться туда.
Конечно, Женя не была похожа на опера, тем более следователя, и вряд ли отличалась какими-то уникальными способностями, но она была легка на подъем и, все схватывая на лету, хорошо ориентировалась в ситуации и знала, куда двигаться дальше – этого у нее было не отнять.
– Поехали! – весело прощебетала она, уже направляясь к двери.
Однако за этой веселостью и легкостью Егор заметил, как время от времени грустнел ее взгляд, словно она, вспоминая что-то, наполнялась печалью и даже отчаянием. Вероятно, ее что-то мучило, она переживала, но старалась либо скрыть это, либо не думать об этом. Но она – живой человек, к тому же женщина, да еще и эмоциональная, а потому многие ее чувства можно было прочесть по лицу.
– У вас все в порядке? – спросил он ее уже в машине.
Солнце било в окна, денек выдался ясный, нежаркий, городские деревья радовали глаз своей свежей ярко-зеленой листвой. На клумбах и цветниках, мимо которых они проезжали, ярко цвели петунии и маргаритки. «В такой день положено радоваться жизни» – так подумал Петров, на мгновение повернув голову к сидящей рядом Жене, чтобы увидеть ее лицо.
Но ответить она не успела. Ей позвонили. Понять, о чем идет речь, по отрывистым ее восклицаниям и вопросам было невозможно.
– Хорошо, я все поняла. Дома еще поговорим, да? Но информация интересная. Ой, подожди, знаешь что? Попроси эту женщину… Вернее, нет, не так. Просто попытайся выяснить, ненавязчиво так, кто находился тогда в том помещении, где шел ремонт, и мог слышать все это. Понимаешь? Мне нужен список. Ну вот и отлично. Скоро увидимся. Что? А-а-а… Да просто закружилась и забыла тебе позвонить. Думаю, теперь проблем не будет. Ну да, конечно, серьезно! Вот поправится Игорь Сергеевич, и назначим дату свадьбы…
Последнее слово она произнесла совсем тихо, как если бы только что поняла, что в машине не одна и что не надо было вообще озвучивать эту информацию. У нее и лицо-то при этом выражало досаду.
– Не мое это, конечно, дело, но, кажется, вам удалось кое с кем договориться? – Он усмехнулся и покачал головой.
– Не знаю, о чем вы…
– Я про Лебедева.
Она промолчала. Но потом, вдруг резко решив сменить тему и даже увлечь ею Егора, она оживленно заговорила:
– Думаю, это интересно. Дело в том, что сейчас Лена, племянница Тони, ну, вы поняли, о ком идет речь, помогает в ремонте какого-то помещения, кажется, бывшей пекарни, которую хотят переоборудовать в частный детский сад.
– Да, я в курсе. Это Эмма Атамас развила бурную деятельность. И что?
– А то, что сейчас нашу Лену учат там штукатурить. Ну, работают они там, штукатурят стены, женщины же одни, не молчат, кто-то что-то рассказывает, и вот всплыла тема Кленовой, той самой Натальи, труп которой нашли на земляничной поляне. И одна из женщин, ее зовут Галина Мышкина, вдруг возьми да и скажи, что она рожала тогда в одно время с Кленовой. И что утром, рано-рано, когда все роженицы спали, Кленова вышла из палаты, а вернулась в грязных тапках, долго ворочалась, а потом плакала, уткнувшись в подушку. Ну а после больница взорвалась – ребенка Кленовой украли! И все поверили, кроме Мышкиной. Она сразу заподозрила, что дело тут нечисто. Что никакого ребенка не крали, Кленова сама забрала его из детской. Но никому ни слова не сказала – побоялась, что ошиблась, а вдруг действительно кто-то выкрал ребенка? А позже, когда бригада женщин ремонтировала общежитие для жертв домашнего насилия, она не выдержала и бросила Кленовой в спину, мол, и много ли выручила от продажи ребенка? Кому продала? Как могла? Да и плюнула ей в спину.
– Ничего себе! И почему же никому ничего не сообщила?
– Вот я и подумала. Ведь до этого момента никто не подозревал Кленову. Никто ничего не знал и не догадывался. А когда Мышкина это сказала и кто-то это услышал, то… Вы понимаете, о чем я? Среди тех, кто услышал это, мог быть наш убийца. Вот почему я попросила Лену, чтобы она аккуратно выяснила, кто там тогда был, чтобы составить список свидетелей. Я просто уверена, что там должна быть Фаина.
– Знаете, а я ведь даже знаю, когда это произошло… В прошлом году. Мне соседка Кленовой рассказывала, как та отправилась в общежитие красить стены или еще чего там делать и вернулась очень быстро назад. Вся зареванная, видно было, что что-то произошло. И больше она туда уже не ходила. А когда соседка ее спросила, в чем дело, Кленова сказала, что «все твари», рыдала долго, а потом сказала, что она и есть самая первая тварь…
– Ну вот все и сошлось! Теперь, когда Лена подготовит список всех присутствовавших тогда в общежитии, кто мог услышать Мышкину, мы посмотрим, есть ли там Фаина. Или еще кто из кукольного клуба.
В пиццерии не было ни единого посетителя. За стойкой скучал молоденький бармен. За столом возле окна сидел кудрявый мужчина лет тридцати с небольшим и что-то строчил в стоящем перед ним ноутбуке. Это
