Альтерверс - Анатолий Мухин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вас проводят в апартаменты, — сказала Елизавета вслед. — Поспите. Я заеду за вами в двенадцать.
Матвей вышел из машины, дверь за ним захлопнулась, и автомобиль устремился в центр города. Мужчина, сопровождающий оперативника, жестом велел следовать за ним.
Парадная четырёхэтажного дома нуждалась в ремонте, отколотая напольная плитка рассыпалась под каблуком ботинка Матвея с характерным треском. По широкой винтовой лестнице они поднялись на последний этаж, сопровождающий оперативника открыл входную дверь единственной квартиры на лестничной площадке, пропустил Матвея внутрь. Как только он переступил порог — дверь закрылась, ключ в замке сделал несколько оборотов, послышались громкие шаги по ступеням вниз.
Матвей включил свет в большом холле. Слева кухня-столовая, справа спальня, спереди санузел и кладовая. По ощущению, уборщица закончила мытьё квартиры только что — в углах помещений не было ни единой пылинки. По скрипучему паркету оперативник прошёл в кухню, открыл холодильник, беглым взглядом изучил содержимое: два запечатанных в пластиковый пакет бутерброда с индейкой и сыром, шоколадка «Эйнем», картофельная стружка в бумажном стаканчике и апельсиновый сок «Императорский». Матвей достал сок, выпил два стакана залпом, протёр глаза большими и указательными пальцами, прошёл в огромную спальню и, не раздеваясь, улёгся на королевского размера кровать. Перед тем как провалиться в дрёму, он пообещал себе дать пару минут отдохнуть глазам и разобрать саквояж.
Как Матвей оказался на Тверской, молодой человек не помнил. Не придал значения. Он держал за руку девушку, образ которой, как и образ Москвы, размывался. Они дурачились и смеялись, каждый раз, когда он смотрел на спутницу, она отворачивалась в сторону, заигрывая с ним.
— Посмотри на меня, — просил Матвей. — Посмотри на меня!
Девушка отпустила его руку, кружилась вокруг, он тщетно пытался схватить её. Сделав несколько шагов в сторону, постоянно отворачиваясь, она манила его за собой, смеялась над ним, игнорируя его просьбу остановиться. Матвей подловил момент, когда девушка окажется слева, резко повернулся и поймал её за предплечье.
Электрический разряд от касания поднялся вверх к сердцу. Девушка остановилась, сжала кулаки, размытые волосы медленно завивались в знакомую Матвею причёску. Черты лица его спутницы формировались будто из пластилина: нос, губы, подбородок, голубые глаза. Она посмотрела на него взглядом, полным разочарования, кроваво-красные капли слёз скатывались по щекам на платье девушки.
— Пошёл вон! — крикнула она. — Ты чёртов предатель! Я не желаю тебя знать!
Матвея схватила неведомая сила, подобно штормовому ветру оттолкнула его немного назад.
— Эля, прости меня, — просил он.
Она разжала кулаки и посмотрела на Матвея безразличным взглядом. Её зрачки побледнели, в глазах появился стеклянный, мёртвый блеск. Матвей пытался кричать, напрягал связки, у него не получалось. Девушка плавно отдалялась, постепенно превращаясь в серую пыль, пока не растворилась полностью.
Матвей дёрнулся и проснулся. Через щель между плотными шторами пробивался дневной свет. Настенные часы ударили гонгом одиннадцать раз, через час заедет Елизавета.
В детстве мама учила Матвея, что если приснился дурной сон или кошмар, нужно подойти к открытому окну и сказать: «Куда ночь, туда и сон», и тогда он из головы моментально вылетит. Не сработало, сон отпустил его только после контрастного душа.
***
Елизавета позвонила в дверь ровно в 12:00. К её приходу Матвей успел разобрать вещи из саквояжа: два костюма тёмно-синего и коричневого цвета, схожих по стилю с теми, что носили помощники его напарницы, пара туфель из бурой кожи, четыре белые сорочки, мобильный телефон, очевидно, разработанный в объекте, с гербом Российской империи на торце, ремень, пальто, шляпа-котелок и кошелёк с местными рублями. Оперативник выбрал коричневый костюм.
Елизавета открыла дверь и, увидев Матвея в холле, еле сдержала смех.
— Что? — удивлённо спросил он.
— Где ты нашёл это старьё? — с порога спросила девушка.
— Мне выдали у нас. Я думал, это ваши передали…
— Видимо, над тобой кто-то пошутил. Этот стиль вышел из моды лет пятнадцать назад. Это всё, что у тебя есть?
— Да, — озадаченно ответил Матвей, — но твои бугаи носили похожие!
— Нет, ну ты сравнил костюмы братьев Копенгейнер под старину и это. Ладно, поехали к портному. Здесь недалеко. Приоденем тебя. В таком виде нельзя показываться на улице.
Матвей накинул пальто и поспешил за спустившейся вниз Елизаветой.
— Ты одна? — спросил Матвей. — А где же двое из ларца?
— Здесь ты мне вряд ли навредишь, — на ходу ответила Елизавета, — а у вас… Кто знает, что там у вас.
— Тоже верно. Значит… Мы перешли на «ты»?
— Если не против, — улыбнулась девушка и поправила прядь закрученных волос.
Матвей поймал себя на мысли, что она сделала причёску, надела красивое платье, элегантно накрасилась. Юношеские мысли снова полезли в голову, но Матвей их мужественно отогнал.
Они сели в её персональный автомобиль, тоже неизвестной оперативнику марки, и двинулись в сторону центра по Литейному. По обе стороны красовались малоэтажные здания. У Матвея возникло ощущение, что он переместился в прошлое, где эти здания только что построили. Аккуратные, чистые, один фасад краше другого. Многие дома с колоннами, фресками, скульптурами. Не совсем тот Питер, к которому Матвей привык дома. Впечатляло всё: от указателей улиц — аккуратных металлических пластин с кованым орнаментом — до автобусных остановок, похожих на небольшие беседки.
Машин изрядно прибавилось. Они свернули на Симеоновский мост, известный Матвею как мост Белинского, проехали Фонтанку и припарковались у трёхэтажного дома с вывеской «Портной Д. Хайзенбергъ. Частный предприниматель».
Елизавета подошла к небольшому столбику и поднесла к нему мобильный телефон. Красная лампочка погасла, спустя пару секунд загорелась зелёная. На вопросительный взгляд Матвея она ответила:
— Оплатила парковку.
Господин Хайзенберг встретил Елизавету с распростёртыми объятиями. Невысокий худой мужчина говорил с сильным немецким акцентом, что придавало его образу изюминку. Он протянул руку Матвею и сразу понял, что от него требуется.
— Господин Хайзенберг, — сказала мягким тоном Елизавета, — вы же понимаете, как мне нужна ваша помощь.
— Конечно, meine liebe, конечно, один момент.
Он растворился среди множества
