Любовь прямо по курсу - Триш Доллер

Группа рабочих верфи покупает обед у продавца на велосипеде с тележкой, на которой краской написано «ГОРЯЧИЕ ДУБЛИ». Заинтересовавшись, я стряхиваю землю с рук и встаю в очередь. Понятия не имею, что я куплю.

– Дубли – национальная еда Тринидада, – поясняет один из рабочих, показывая мне свой завернутый в бумагу обед. – Нечто вроде сэндвича из двух кусков бара – это такой хлеб – и чанна – это такая рыба – между ними. Можно добавить сладкий соус чатни или острый перец, или и то и другое разом.

Следующий парень заказывает к дублю соус с манго, огурец и перец. Когда наступает моя очередь, я заказываю то же самое. Оказывается, это похоже на тако, только с жареным хлебом и нутом. Манго сладковатый, огурец прохладный, а перца явно не пожалели.

– Боже, до чего он острый!

На глаза навернулись слезы, и в очереди раздались смешки.

Я заливаю пожар во рту газировкой.

– Наверное, в следующий раз тебе лучше заказать поменьше перца.

– Определенно. Спасибо, что помогли с заказом.

Губы горят, а руки пахнут карри. Я подхожу к портовому магазину, чтобы купить кое-что необходимое. И очень значимое. Банку золотистой краски и маленькую кисть.

Купив их, я возвращаюсь на яхту и принимаюсь искать в интернете подходящий шрифт.

Теперь я знаю гораздо больше о своей яхте.

Включая имя.

Обмотав вокруг головы влажное полотенце, чтобы карибское солнце не обожгло мне шею, я спускаюсь в шлюпку. Балансируя, рисую на корпусе буквы – сначала карандашом, потом краской. Дело это небыстрое, и у меня от усталости начинает сводить пальцы, зато транец на корме прямо-таки сияет.

Надев платье и подаренные Кином серьги, я встаю рядом с яхтой для своей собственной церемонии освящения судна. Принцесса сидит у моих ног с подобающим моменту торжественным видом. Выглядит она комично, и я со смешком вытаскиваю пробку из бутылки шампанского. Я не знаю, как нужно правильно освящать яхту, так что просто прошу морских богов благословить всех, кто когда-либо на ней ходил. Даже Бена. Особенно Бена.

– И пусть любое имя, которое эта яхта когда-либо носила, будет вычеркнуто из ваших записей, а новое найдет отклик в ваших сердцах. – Я шепчу имя лодки и плещу на нее шампанским. – Да принесет эта яхта попутный ветер и удачу всем, кто на ней путешствует.

Испытывая душевный подъем, я звоню Барбаре Брейтуэйт.

– Во время нашего последнего разговора я обиделась на тебя за твои слова о том, будто я не уважаю выбор Бена, – говорит она, не дав мне сказать и слова. – Однако… ты права. Мы с Чарлзом хотели для сына то, что считали лучшим. И даже не задумывались о том, что Бен может хотеть другого.

– Простите, что накричала на вас.

– Возможно, я этого заслуживала.

– Возможно.

– Бен был моим единственным ребенком, моим сердцем, и я… Когда он умер, я хотела собрать все его вещи и запереть. Когда юрист рассказал нам о яхте…

– Вы все равно не получите ее, – как можно вежливей говорю я.

Она смеется.

– Мы больше не собираемся опротестовывать завещание Бена. Яхта твоя, как и те вещи, которые, я знаю, Бен хотел бы тебе отдать. – Она осекается, затем продолжает: – Ты сделала его счастливым на какое-то время, и за это я… я не могу тебя ненавидеть. Поверь мне, я пыталась. Спасибо тебе.

– Спасибо, что делили его со мной, даже когда не хотели.

– Прощай, Анна. Всего хорошего тебе.

Она вешает трубку. Еще одна дверь закрыта. Вряд ли я когда-нибудь снова увижу родителей Бена, и я не хочу навещать ящик с его телом в земле, ведь Бен всегда будет жить в моем сердце.

Возбуждение спадает. Я сажусь в шлюпку и плыву вдоль берега на уединенный пляж в Скотланд-Бэй – там мы с Беном хотели пожениться. Принцесса выпрыгивает на берег, и я вытаскиваю шлюпку на сушу, чтобы ее не унесло волной.

Беру коробку с фотографиями Бена, засушенный гибискус с нашего первого свидания, пачку любовно-эротических писем и предсмертную записку. Голыми руками рою яму в мягком песке и кладу туда все эти вещи вместе с морским атласом Бена. Придется купить новый. Теперь у меня свой маршрут.

Чиркаю спичкой.

Фотографии горят с треском, словно оплакивая то, что не сбылось. Словно воспевая жизнь того, кого я однажды любила. И всегда буду любить.

Я сижу у огня – у пересечения той, кем я была, с той, кем стала, – пока прошлое не становится золой, а затем хороню останки.

Когда я сталкиваю лодку в воду, телефон в кармане разражается серией сигналов. Я замираю, и в голове тут же начинают роиться худшие сценарии. Маму увезли на скорой. Рэйчел попала в аварию. Что-то случилось с Мэйси…

Однако на экране высвечиваются совсем другие сообщения.

Я хочу тебя.

Я нуждаюсь в тебе.

Я скучаю по тебе.

Я люблю тебя.

Я возвращаюсь домой.

Глава 32

Благодать

Наутро я выхожу из рубки, слегка страдая от похмелья и щурясь на солнце. На берегу у кормы стоит Кин Салливан. Небритый, усталый, но не улыбнуться ему невозможно – это как пытаться оттолкнуть волну. Он улыбается в ответ, и мое сердце радостно колотится. Боже, как же сильно я люблю этого мужчину!

– «Благодать». – Он смотрит на транец. – Красивое и подходящее имя для твоей яхты.

– Нашей яхты, – поправляю я.

Он поднимается на борт и подхватывает на руки Принцессу, которая от радости прямо сходит с ума. Я отлично понимаю ее чувства. Лизнув Кина в подбородок, собака возбужденно подпрыгивает на его руках.

– Разве ты не должен быть сейчас на пути в Антигуа?

– Должен быть, но после последней гонки я забронировал билет на самолет.

– И как прошла регата?

– Оправдала все мои ожидания. – Он вздыхает. – Это было потрясающе, Анна. Я превзошел самого себя. Словно и не было никогда несчастного случая. Но… этого оказалось недостаточно. Какой смысл во всем этом, если на финише меня не ждала ты?

Я подхожу к нему и крепко целую в губы. Кин зарывается пальцами в мои волосы, его рот просит прощения, и мои губы охотно его дают. Он шепчет, что любит меня, я отвечаю тем же, и мы целуемся до потери дыхания. Потом с улыбкой смотрим друг на друга, уткнувшись лбом в лоб.

– И что теперь? – спрашиваю я.

– Я сказал другу из Флориды, что получаю гражданство США, и он предложил мне