Граф Брюс - Виталий Сергеевич Останин

А последнее мне было очень нужно. После того как Координаторы поставили в очередь главу профсоюза сборщиков, стало кристально ясно, что такое повториться ещё не один раз. Всегда будут те, кто для сложившейся в Ленове системе важнее других — плевать по каким причинам. Их будут продвигать вперёд, а значит, будут страдать обычные, ожидающие своего спасения люди.

Я могу по этому поводу ворчать. Даже вставать в позу. Мне может это не нравится. Но изменить этого я не могу. А вот обеспечить объём Переходов, в котором хватит места и для «важных», и для простых людей, вполне способен. Но не через больницы. Действовать нужно с большим размахом.

Как — я уже знал. По крайней мере, идея имелась. Та самая, что зародилась в голове по пути к мусорным бакам за несколько минут до встречи с тремя любителями лапты. Мне она казалось вполне рабочей. Осталось только убедить моего инвестора на выделение денег.

— Лечебница? — Настя Строева, с которой мы уже успели подписать вассальный договор и зарегистрировать его в соответствующих органах, посмотрела на меня, как на блаженного. — Ты собрался лечить людей?

Типа где ты — обычный русский школьник, пусть бы и благородного происхождения, и где лечение людей? Даже немного обидно было от её неверия. А ведь юность — самое время для дерзких стартапов! Потом уже жизнь встанет в колею и начинать всякие сумасбродные проекты будет банально страшно.

Я попросил одноклассницу о встрече после уроков и повёл её в то самое кафе возле школы, куда так полюбила ходить Ринко с бандой Зенбулатовой. За свой счёт, чтобы не выглядеть полным нищебродом. Сказал, что есть важный разговор, по результатам которого она может не просто потратить свои деньги на синьора, но и преумножить их.

— Скорее, спасать. — скромно улыбнулся я, отвечая на её вопрос.

— Вот даже как? — скептически ухмыльнулась девушка.

— Именно. Слушай, то, что я сейчас расскажу, ты должна сохранить в тайне вне зависимости от того, как закончится наш разговор. Дай слово.

— Рома, ты договор перед подписанием внимательно прочитал?

— Более чем. — заверил Настасью.

— Тогда ты должен был заметить один пункт, согласно которому я, как твой личный вассал, не могу свидетельствовать против тебя ни в суде, ни в каких прочих учреждениях. Также без твоего позволения, я не могу давать показания сотрудникам правоохранительных органов…

— Речь не об этом, — взмахом руки попросил девушку остановиться. Шпарить на юридическом языке она могла долго. — Нужно, чтобы ты даже в разговорах с подругами сказанное мной никогда не упоминала.

— Если речь пойдёт о каком-то криминале, то, пожалуй, воздержусь, — Строева нахмурилась. — Храните свои дворянские тайны сами, господин граф.

— Да нет никакого криминала. Мой семейный секрет напрямую связан с предметом нашего разговора. О моём исцелении, короче.

А вот тут она выразила заинтересованность. Как и все остальные мои одноклассники, она знала, что за болезнь у меня была. И тот факт, что современной медициной она не лечилась.

— Говори, — решила девушка.

— Мой дед много лет провёл в Поднебесной. По службе, — начал я. Не совсем правда, он лишь пару раз по молодости туда ездил, да и то, полагаю, не вполне легально. Но кто проверит? Сама Настя вряд ли об этом с дедом разговор заведёт, даже когда он домой вернётся. — Он привёз оттуда массу интересных вещей. Как ты знаешь, у ханьцев свой подход в медицине, всякие там меридианы жизненной силы, течение ци и прочая. Среди прочих артефактов был также какой-то древний трактат по традиционной в Поднебесной акупунктуре. Это когда в человека втыкают тонкие иглы…

— Я в курсе, что это.

— Ну да. Короче говоря, когда наша медицина расписалась в собственном бессилии, дед решил взяться за мое лечение альтернативными методами.

Что тоже было правдой — это я из памяти реципиента знал. Иглоукалывания в списке не было, но, опять-таки — кто проверит?

— По этому трактату? — догадалась Настя.

— Ага. Понятное дело, что техники эти были непроверенные, но нам было уже нечего терять, поэтому мы решили попробовать. И это помогло. Как видишь.

— То есть никакого чуда не было?

— А то, что я остался живым после болезни, которая в империи считается смертельной, тебе не чудо? — хмыкнул я.

Собеседница торопливо кивнула.

— И ты хочешь эту непроверенную технику, — последние слова она выделила интонацией, — использовать на других людях?

Тон, которым девушка произнесла этот вопрос, намекал, что от идеи она уже не в восторге.

— Да.

— А как же волонтёрство?

Запомнила то, что я ей когда-то сказал.

— Я сейчас это делаю. Но моя помощь людям в качестве поломоя не слишком высока. Мне хочется большего.

Настя кивнула, мол, понимаю. Но продолжила гнуть свою линию про непроверенность методики. Тогда я перешёл ко второй части.

— Вот гляди, — сказал, навалившись на стол. — Если мы с тобой организуем больницу для бедных и отчаявшихся людей, то они вопросов задавать не будут. Отработаем методику, и тогда можно будет переходить и к пациентам с деньгами. В любом случае на старте работать лечебница будет только с безнадежными случаями. И стопроцентной гарантии она давать не будет. Но даже если нам удастся спасти половину из тех, кто обратился, да даже десять процентов из них — это что, плохо?

— Нет, — не отводя взгляда ответила девушка. — Это очень хорошая и достойная цель, Рома. Не очень обычная для отпрыска дворянского рода, но достойная. Вот только я в этой схеме ничего не вижу про деньги. Где здесь обещанное тобой «приумножить вложения»?

Надо же, всего шестнадцать лет пигалице, а уже такая циничная! Вот что значит купеческое воспитание.

— На следующем этапе. Когда мы сможем исцелить хотя бы несколько человек из низов общества, о лечебнице заговорят. И появятся клиенты уже с деньгами. Причём, Настя, это без шуток сейчас говорю — даже из среды аристократов.

Говорили мы на эту тему ещё довольно долго. Я приводил аргументы, девушка пыталась их разрушить, но, в конце концов, к соглашению мы пришли. Решили, что одноклассница выделит на проект сто тысяч рублей (пока!), а дальше уж как пойдёт. Эту сумму, как девушка сама сказала, она была морально готова потерять. Точнее, заплатить за мою защиту от нежелательного замужества, конечно же.