Я тебя люблю, и я тебя тоже нет - Соня Адлер

— Танька!.. Ты почему молчала? Почему не сказала тогда?

— Я не говорю никогда! И сейчас зря сказала… и потом, я думала, ты видишь…

— Ни фига! Я ничего не видела! Блин… Не, так не бывает! Танька, не верю я! Танька?

— Не смотри на меня!

— Танька… Она закурила.

— Слуш, Танька, почему алкоголь нас расслабляет и вытаскивает из нас…

Она вдруг снова зажглась:

— Я могла и на трезвую голову тебе сказать! Почему ты меня оскорбляешь?!

— Танька… извини?

— Твоя эта фраза вечная — «Извини»! Через труп переступишь — «извини»!..

Я тихо вернулась к сигаретам.

Танька тоже затихла, а потом вдруг сказала:

— Выхода нет. Не вижу я выхода!

Я промолчала, усмехнувшись про себя и не уточняя, о чем она.

Наши отношения с Брызгой, все реже и реже взрываясь былыми эмоциями, постепенно затухали. Я трусливо стала игнорировать Таньку и настойчиво возвращала гарантированные от неожиданностей пивные рандеву с Ингой.

Но одним из последних октябрьских вечеров, под хорошее пивное сопровождение, я соблазнила ее.

Я сидела, нет, почти лежала в кресле. Инга подошла, чтобы затушить сигарету, и я провела рукой по ее бедрам. Инга, безжалостно расправившись с окурком, осталась стоять.

То, что произошло потом, меня сильно изумило, потому что она трахала меня с такой жадностью, словно хотела этого давно. При этом ее нисколько не обижало мое равнодушие к ее сексуальному удовлетворению, она получала его, отражая мои оргазмы. В близости она вдруг оказалась более разговорчивой и эмоциональной и ласкала меня не только руками, но и потоком нежных слов. Что смешило, вообще-то.

Признаться, я думала, что одного этого «падения» Инги для меня будет достаточно и продолжения не последует. Но каждые последующие наши встречи после пива как бы само собой перетекали в интим.

После первого «раза» мы договорились, что Брызга никогда не узнает о новой составляющей наших отношений, — Брызга, теряя меня, все сильнее тянулась к Инге, общением с ней защищая себя от неприветливого мира.

Сама Инга как будто очнулась после спячки, что было забавно наблюдать.

Зулька продолжала мне звонить, отчаиваясь и снова надеясь на новую встречу со мной в реале. Я приходила к ней во снах. А мне снилась Чуда…

Она была там то мучительно близко, то ускользала от меня. Я болталась поздними вечерами в Сети, бросалась звонить, когда вдруг снова получала резкий отлуп, хотела, мечтала и теряла голову…

А Чуда вдруг неожиданно стала протежировать мне Зульку.

— Ехай в Уфу! — Мягко-настойчиво отвечала она мне на мои занудные стенания о любви к ней.

— Не хочу я в Уфу, — шептала я, мазохистски упиваясь своими страданиями. — Я тебя люблю.

— Не мучай тогда девочку. Отпусти ее.

— Аня…

— Что?

— Я люблю тебя…

— Надоело.

Было больно.

— Хорошо! Все! — Заводила я истерику. — Я не буду больше звонить! Я исчезну из Сети! Все!

— Пугаешь, что ли?

— Не пугаю…

— Знаешь, давай, действительно надо уже это завязывать.

— Завязывать? Тебе, конечно, это легко… у тебя есть…

— Ир, ты хоть раз подумай о других, нельзя же только за своим «хочу» вестись. У нас с тобой ничего никогда не будет. Это я тебе обещаю.

— Не обещай…

— Это — я тебе — обещаю!

«Йе!!! Не понимаю! Что это? У них? Любовь?? Не верю. Такая преданность Нике. Ерунда это! Не бывает. Просто каприз. Чуда, ты будешь моей!!!»

Мы столкнулись с Брызгой в «Порте». Был больной мокро-серый вечер начала ноября, и мы пошли в ближний ресторанчик. Поговорить.

Я была рада видеть Аньку — как-то теплее стало в ее присутствии в этот унылый вечер. В космосе большого скучно-пустого зала ресторана мы были словно маленький островок жизни.

Я взяла себе водки, а Аньке — традиционный куриный бульон. Мы осторожно были рядом, сталкиваясь время от времени какими-то фразами. И вдруг Анька спросила.

Она спросила, есть ли у нас — у нас с ней — будущее. В ответ я в очередной раз наполнила свою рюмку. Вот блин! И напряг пошел… Почему нельзя… проще, почему нельзя?

И тогда я сказала: решай сама. И выложила ей обо всем, чего она не знала. И об Инге тоже. Хочешь принимать меня такой? Я буду рада… Но не напрягай меня, плиз!

Она ответила, что ничего неожиданного обо мне не узнала. Я обрадовалась поверить этому, но почувствовала, как к концу нашего милого ужина она тихо и печально закрывается, словно цветок с приближением ночи. И я снова осталась одна. Наше расставание в этот вечер было безвкусным, как дистиллированная вода.

О том, что Брызге все известно, мне пришлось предупредить Ингу. Сначала я не услышала никакой негативной реакции. Но спустя неделю поняла, что Инга стала растворяться где-то за горизонтом моего жизненного пространства. Она отказывалась от встреч, ссылаясь на нехватку времени, но я чувствовала, что это неправда. Меня стали злить непонятки, и я настояла на встрече, чтобы выяснить происходящее.

Мы встретились в той же харчевне, где у нас был последний разговор с Брызгой. Обычное Ингино внеземное состояние в этот вечер трансформировалось в китайскую стену. От меня. Она вела себя спокойно, скупо-вежливо отвечала на мои необязательные вопросы о делах, о ребенке… И прятала взгляд.

— Инга, что-то случилось?

— Ничего не случилось. — Без паузы отпасовала она.

— Это неправда, Инга, я же вижу. Говори!

— Да что говорить ?.. — Она неумело сыграла плечами недоумение.

Блин! Ты не укаешь отсюда, пока я не выясню, что происходит!

— Ты Аньку видишь? — Тут Инга замялась. Из пачки была вызвана на помощь сигарета. Инга закурила. — У тебя возникли проблемы с Анькой? Так?

— Да.

Я откинулась на спинку стула:

— Па-а-анятно… Что она говорит? Инга вновь пожала плечами:

— Она ничего не говорит. — Нервно выдохнула дым. — Она меня избегает.

— Н-да… История… И что? Ты считаешь меня сволочью? — Инга промолчала.

— Ну скажи! Я хочу понять.

Инга убила сигарету о дно пепельницы:

— Зачем ты это сделала? Мы же договорились, что Анька ничего не узнает.

Я вздохнула:

— Понимаешь, у нас с ней был такой разговор… Я не могла не сказать. И потом… неужели ты думаешь, что об этом она так никогда бы и не узнала.

Инга наконец одарила меня своим взглядом:

— Дело в том, что тебе это простится! А мне… А я выгляжу как…

— О-о-о! Вот, в чем дело!.. Мне простится? А тебе обидно, что тебе — не простится? Да ты о чем?!

— Да. Тебя все равно любят, тебе прощали всегда, и будут прощать! А я … дерьмо теперь!

— Инга, ты прости, дорогая, но как ты себе это представляла? Мы будем трахаться за спиной Аньки!.. и ты считаешь это честным?? Значит, дерьмом ты быть не хочешь? Поступая при этом дерьмово??