Перед тобой земля - Вера Лукницкая

23.06.1941

До сих пор мне было совершенно не важно, что окна квартиры обращены на запад, до сих пор не приходилось думать о том, куда именно обращены окна.

Но нынче ночью завыли сирены, зачастили, надрывая душу, гудки паровозов и пароходов, отрезая эту белую ночь от всех прошлых ночей, когда нам спалось бестревожно.

О себе ли я думал? Меньше всего о себе, о законченном мною романе (он, конечно, уже не будет печататься в журнале июльского номера). Я думаю о заводах, которые остановятся, чтобы повернуть свои станки на войну; о полях, на которых не будут сжаты рожь и пшеница; о гигантских стройках - они замрут на том кирпиче, что был положен вчера; о мирном творческом труде миллионов людей - он сегодня оборван; о горе, которое сожмет миллионы сердец, но будет преодолено нашим мужественным народом...

...Я хотел уехать на фронт сегодня, но списки Союза писателей будут оформлены только завтра.

25.06.1941

Еду в Петрозаводск, назначен корреспондентом армейской газеты "Во славу Родины". Разговаривать по поводу назначения не приходится, но я было рассчитывал, что поеду на запад, а не на север.

Где-то в одном поезде со мной едут писатели Л. Рахманов. И. Бражнин и Б. Кежун. Получили назначение в Мурманск.

Как раскидает война моих родных и друзей?

27.06.1941

Приехал в Петрозаводск, в штаб 7-й армии, вчера. И сегодня я уже в военной форме. Получил пилотку, шинель, гимнастерку, брюки, белье, сапоги, плащ-палатку, флягу и котелок.

ИЗ ПИСЬМА ОТЦА - ЛУКНИЦКОМУ

14.07.1941

Любимый мой, хороший Павлушок,

в твоих письмах столько любви ко мне, столько внимания и желания меня подбодрить, успокоить, что я, читая строки, написанные тобою, успокаиваюсь душой, и все кажется в более радужных красках. Я так же, как и ты, совершенно убежден в нашей победе над Гитлером, в разгроме его полчищ, но придется еще долго с ним бороться и перенести еще не одно испытание. Ресурсы врага ограниченны, особенно в отношении нефти, бензина и цветных металлов. Ресурсы наши, ресурсы Англии и США - неисчерпаемы.

Простые логические рассуждения говорят о том, что Гитлер должен выдохнуться. Но к этому еще присоединяется огромная сила нашей армии, храбрость и стойкость бойцов, общий подъем народного духа - факторы, ускоряющие победу.

Тяжело только переживать наши временные неудачи, наш отход.

Не удовлетворяло Павла Николаевича такое неопределенное положение. Приехали еще ленинградские писатели, и более двух недель все они находились в Петрозаводске, дожидаясь приказа: "На фронт".

То они ездили на аэродром - писать о летчиках, то посещали госпиталь, то тушили пожары после бомбежек, то выступали на митингах. Это было нужно безусловно, но Лукницкий хотел на передовую. Он остро чувствовал нарастающее напряжение в сводках, в рассказах раненых, в воздушных тревогах, в срочной эвакуации детей и женщин, в толпах беженцев из прифронтовых районов.

Наконец, во время его ночного дежурства, распоряжение - послать писателей на передовые.

Он взял Ухту.

ИЗ ДНЕВНИКА ЛУКНИЦКОГО

25.07.1941

Летим в Ухту. Гидросамолет - морской бомбардировщик ближнего действия стоит на воде. Отсюда, из Петрозаводска, на северо-запад, до Ухты четыреста километров.

В районе Ухты, держа фронт протяженностью километров в полтораста, сражаются с врагом, имеющим чуть ли не десятикратный перевес в силах, 54-я стрелковая дивизия (без одного полка, выделенного ею на участок Реболы) да небольшой отряд пограничников. Только ниточкой шоссейной дороги, протянутой сквозь гигантский лесной массив, дивизия связана с нашим тылом - ближайшей железнодорожной станцией Кемь. От Ухты до Кеми по шоссе - двести километров!

15.00. Выходим в полет. Пилот - Евстигнеев, бортмеханик - Титов. Идем без сопровождения, но авось "мессершмитты" не встретятся!.. Как всегда в самолете, по карте, компасу и часам слежу за маршрутом, наблюдаю все, что внизу. Мой спутник, политрук Михайлов из нашей армейской газеты, пытается задремать.

16.00. Прошли Паданы у Сегозера.

16.15. Слева виден большой пожар, несколько очагов - горит Калган?

16.30. Слева горит лес. Внизу - война. Дым заволакивает видимость под нами на минуту, на две. Теперь идем над болотами, пройдя левее Ругозеро.

17.15. Идем левее озера Нижнее Куйто. Справа по носу, за озером, большой пожар. Не Нурмилакша ли горит ? Летим на озеро Среднее Куйто, справа на его берегу видна дорога. Приближаемся к Ухте. Просеки.

17.27. Вираж, сбавили газ, выключили мотор. Идем на посадку. Вода. Пена плещет мимо иллюминаторов, очень красиво!

...Моторный катер. Дежурный пункта ВНОС: "Мы уже было хотели выслать самолеты, обстрелять вас, потому что в одном из пунктов ваш самолет приняли за вражеский, минут двадцать было такое положение. Еще несколько минут - и вас "встретили" бы!"

Любезно благодарим его!

Деревянная Ухта. Попутный грузовик. Штаб 54-й дивизии. Землянка дивизионной газеты. К ночи написал статью. Лес, лес, лес...

Ночь на 27.07.1941

Размотав скатку шинели и надев ее в рукав, спал на подостланной плащ-палатке, рядом с Ханаевым, приткнувшись головой к трухлявому дереву, Вместо подушки - две ручные гранаты. Спал недолго... Сейчас 2 часа ночи. Сырость. Становится холодно. Белесая ночная мгла, уплотненная едким дымом от недалекого лесного пожара, висит на деревьях соснового леса. Очертания тонких ветвей причудливы, изящны, словно выгравированы на этом густом, висящем плотною массой фоне...

...По лесу прокатывается еще одна тяжелая волна артиллерийского гула...

28.07.1941, КП 81-го полка. Лес

Вчера день провел на переднем крае, был в ротах, ползал на брюхе, потому что шла перестрелка и рвались мины. Гранаты и амуницию, чтобы не мешали, перекинул на спину. Финны стреляют разрывными, но это в лесу и лучше: пули разрываются, едва коснувшись на своем пути любой веточки. Но оттого, что гранаты на спине, кажется, что в них прежде всего может попасть пуля или осколок и они разорвутся. Было не очень приятно, но ничего, привык. Спокойствию помогают работа и сознание, что ты командир. А в общем, на Памире бывало хуже, там во времена басмачества ездили втроем, вчетвером, а здесь с тобой хоть жиденькая, а рота. Да еще минометы и сзади артиллерия... Настроение у всех уверенное, дерутся за каждый куст.

К ночи пришел на командный пункт полка. Здесь, в землянке, ночевал.

7.08.1941

За четверо суток в общей сложности - одиннадцать часов сна!

Мы все-таки финнов сдержали, и Ухта - наша. Положение стабилизировалось, и мы хорошо закрепились. Но какими напряженными были бои этих дней! У всех синяки под глазами, все серые от усталости. Без различия званий, должностей, специальностей, все брали в руки саперную лопатку, винтовку, гранату, лежали в окопах, вели огонь, исполняли команды или командовали сами, когда сознавали в том необходимость, перебегали от дерева к дереву, переползали в болоте от одной кочки мха к другой, выравнивали линию обороны, отступали и наступали... Дни и ночи слились в одну дымную, грохочущую, поблескивающую рваным огнем полосу; усталость и возбуждение, страх и порыв дерзания переплавились в сплошную, почти механическую работу: исполнение долга, долга, долга, а все, что будет, что от тебя не зависит, не должно трогать и не трогает твою душу... Так было со всеми, так было и со мной, я рад, что я спаян был с другими в одно, что проверил себя, что держался как надо... А писать было некогда, да то, что не записал, и не забудется никогда!

Скольких людей перевидал я за эту неделю, чего только не насмотрелся... В сущности, я не совсем понимаю, почему я жив и невредим... Но ведь и каждый раненый не совсем понимает, почему он только ранен, а не убит... Мысль о тех, кто уже не задает никаких вопросов, кто вчера был жив, действовал рядом с тобою, наполняет душу тоской и стремлением: за них, безответных теперь, отомстить!.. Вот как оно рождается, ширится и растет, это странное, неведомое прежде гуманному человеку чувство, всеохватное чувство ненависти!..

Вернувшись после двух недель пребывания на передовой, Павел Николаевич в течение двух суток, без отдыха и перерыва, лихорадочно обрабатывал фронтовые материалы для газеты. А на следующий день получил приказ срочно прибыть в Ленинград.

14. 08.1941

Ленинград обычен и многолюден и ничем внешне не отличается от того, каким я видел его, уезжая на третий день войны. Только у вокзала очередь эвакуируемых да почти нет автобусов. Продуктовые магазины пусты, все выдается теперь по карточкам.

Политуправление фронта по совместному решению с горкомом партии назначает меня специальным военным корреспондентом ТАСС...

24.08.1941

Продолжается эвакуация населения, заводов, фабрик, музейных и других ценностей. Всех, кто нужнее в тылу, без кого можно обойтись при обороне города, эвакуируют в глубокий тыл. Эшелоны уходят в Казахстан и Ташкент, на Урал, в Сибирь... Эвакуированы уже сотни тысяч людей... Но в Ленинграде остается несколько миллионов...