Девушка раздора - Владимир Григорьевич Колычев

И на Сафрона он смотрел глазами победителя, которого не судят. И смотрел не без вызова. Не боялся он Сафрона и, если вдруг, замочит его без всякого зазрения совести. Именно это он и хотел сказать.

— А если бы вы спалились? Замели бы вас, и мне бы досталось.

— Кто спалился? Мы?! Да ни в жизнь! — расправил плечи Бобок. Но при этом он не сказал, что лучше умереть, чем сдать своего босса.

— А вы могли спалиться, — кивнул Сафрон.

Бобок возомнил себя суперпрофессионалом, хотя на самом деле сработал топорно. Ему бы на дно после Таракана лечь, а он слежку за таманскими устроил, Микуле на хвост сел, когда тот в Заварск отправился. Выследил его там, отправился провожать, увидел, как Микула остановился, чтобы справить нужду, и схватился за оружие… Да одно только то, что он возил с собой автоматы, рискуя попасть под облаву, говорило о его умственных способностях. И с этой умственной отсталостью нужно что-то делать.

Избавляться от Бобка нужно. И как можно скорей. Круча не дурак, он уже догадывается, кто стоит за убийством Микулы. А менты могут копнуть глубоко, найдут людей, которые видели Бобка в Заварске, прикинут одно к другому и сделают правильные выводы. А дальше дело техники…

Кончать Бобка нужно, и все уже для этого готово. А отпускные станут его похоронными, их заберет киллер — в счет оплаты за работу. Ну а Оксану нужно будет вернуть на ее рабочее место. И хорошенечко отшлепать. За беспорядочные половые связи. Зря она с Бобком связалась, ох и зря.

* * *

Дверь вышибли кувалдой. С первого раза. Один спецназовец ударил, другой ворвался в квартиру, следом пошла вся группа. Бандиты и опомниться не успели, как все лежали на полу.

На полу лежала и Татьяна — в спальне, в узком пространстве между кроватью и окном. Лежала на животе, связанная по рукам и ногам. Волосы всклокочены, сарафан порван, на кровати валялась распотрошенная дамская сумочка.

Женщина пыталась, но не могла перевернуться на спину или хотя бы на бок. Но пыталась, потому что была жива. Лицо красное, глаза опухшие от слез, растекшаяся тушь на щеках. Губы не разбиты, но искусаны в кровь. Нетрудно догадаться, что пережила несчастная.

Пока Степан развязывал женщину, Комов занялся Клячей. Нашел его, затолкал в спальню и показал на жертву его безумия.

— Ты даже не понял, что натворил! — ревел Комов.

Кляча хотел что-то сказать, но Федот влепил ему пощечину, да с такой силой, что из носа выскочила и растеклась по стене сопля.

— Да она сама хотела!

Следующая пощечина выбила уже кровавые сопли. Бандит отключился, но Комов быстро привел его в чувство.

— Я тебя сейчас убивать буду, тварь!

Кляча закрылся руками, с ужасом глядя на него.

— А кто нам расскажет, кто Соломона убил? — спросил Степан.

Он срезал веревки, освободил Татьяну, помог ей сесть на кровать. Она все никак не могла прийти в чувство, движения вялые, взгляд отсутствующий, даже на Клячу никакой реакции.

— Как это кто? Рыба убил и Шишак. Этого там даже не было! — Комов с силой ударил бандита ногой в живот.

Тот скрючился, заскулил от боли.

— Да? Ну тогда убивай! — кивнул Степан.

— Был я там… — простонал Кляча. — Был!..

— Если был, что делал?

— Рыба с Шишаком стреляли, я им отмашку давал.

— Зачем Соломона убили?

— Минула сказал, что спросить с него надо…

— А Микулу зачем замочили?

— Это не мы!

— А кто?

— Не знаю…

— В битовских зачем стреляли?

— Так, может, это они Микулу завалили!.. А кто еще?

— Тебе не все равно, кто Микулу завалил?

— Э-э… Все равно! — спохватился Кляча. — И не стреляли мы в битовских!..

— Уводи его! — велел Степан.

Татьяна вдруг медленно поднялась, заторможенно посмотрела на Клячу, повернулась к нему спиной. И вдруг резко пришла в движение, схватив прикроватную тумбочку. Степан ахнул, с какой легкостью она превратила этот предмет в метательный снаряд. Тумбочка летела быстро и невероятно точно, лишь в самый последний момент Кляча успел закрыться руками, но это только слегка ослабило удар. Тумбочка прилетела в голову. И дверца отлетела, и крышка, все остальное рухнуло бандиту на ноги, но он не почувствовал боли, потому что уже находился в отключке.

Бандит упал, но Татьяну это не остановило, она рвалась к нему с бешенством разъяренной кошки, чтобы выцарапать глаза. Степан с трудом удержал ее.

Комов склонился над телом, осмотрел рану на лбу, оставленную углом тумбочки, нащупал пульс.

— Жив, упырь!

— Тем хуже для него.

Будет следствие, но доживет ли Кляча до приговора? Степан знал Сафрона и понимал, что за двух своих убитых бойцов он спросит очень жестоко. А за Соломона спросит втройне. Но это уже не его проблемы. Если, конечно, с Клячей расправятся не на его «земле».

* * *

Эротическая стоматология открывается, врач возвращается на рабочее место. Только вот радости в глазах у Оксаны нет. Не хочет она больше работать, но и отказать Сафрону не может. Потому что понимает, с кем имеет дело. Бобка замочили у нее на глазах. Можно даже сказать, прямо на ней, в номере гостиницы, где они остановились по пути на юга. Киллер грохнул Бобка, навел ствол на нее, Оксана попрощалась с жизнью. Гроза прошла стороной, но молнии до сих пор стоят у нее перед глазами и давят на психику. Не может она отказать Сафрону, дрожащими пальцами расстегивает пуговицы на халате.

А у него перед глазами животрепещущая сцена, Бобок в кресле, Оксана на нем, и так она двигалась, так двигалась… Сейчас в кресле он, и гарцевать она будет на нем. Нервы натянуты как стремена, седло такое твердое…

Оксана уже расстегнула халат, обнажив красоту своего тела, когда послышался грохот, дверь с треском открылась, и в кабинет ввалился спецназовец в каске и с автоматом. Оксана с визгом запахнула халат, забилась в угол. А сильные руки собровца схватили Сафрона, второй помог скинуть его на пол, а третий взял за руку Оксану.

— Эту девочку уводите! — В кабинет вошел Круча. — А эту верните на место!

Спецназовцы засмеялись, вернули Сафрона в кресло, мало того, примотали к нему ленточным лейкопластырем. Давно Сафрон не испытывал такого унижения. И все из-за Кручи.

Собровцы ушли, а Круча, нагло ухмыляясь, сел на стул стоматолога.

— Ой, что сейчас будет! — Мент покачал головой, приложив пальцы к щекам.

— Не теряй берега, мент! — сквозь зубы процедил Сафрон.

— Это ведь ты Бобка