Затерянный город Z. Повесть о гибельной одержимости Амазонией - Гранн Дэвид

Когда путь к Z снова оказался расчищен, Фосетт даже не в силах был проявить свой знаменитый гнев, укоряя Линча, который тем временем с позором возвратился в Лондон. «Он ведь во многом подготовил эту экспедицию, а это говорит в его пользу. Что ж, боги иной раз избирают для своих целей странные орудия», — писал Фосетт КГО. А еще он заметил: «Я всегда твердо верил в Закон воздаяния». Он был уверен, что пожертвовал всем, что имел, ради того, чтобы когда-нибудь достичь Z. И теперь он надеялся удостоиться того, что сам называл «честью бессмертия».

Глава 19

Неожиданный ключ

— Ну да, я слыхал про Фосетта, — сказал мне бразилец-проводник, предлагавший туры по Амазонии. — Это ведь тот, который пропал, когда искал Эльдорадо или что-то в этом роде?

Когда я обмолвился, что ищу гида, который помог бы мне проследить маршрут Фосетта и поискать Z, бразилец ответил, что он «muito ocupado»,[77] — кажется, это был вежливый способ сказать «ты спятил».

Нелегко оказалось найти человека, не только желающего совершить путешествие в джунгли, но и имеющего связи с сообществами туземцев Бразилии, живущими почти как автономные страны, каждая — со своими законами и властью. В Амазонии история взаимодействия между brancos и indios — белыми и индейцами — часто звучит как нескончаемая эпитафия: болезни и массовые убийства стирали племена с лица земли; песни и языки забывались. Одно из племен закапывало своих детей живьем в землю, чтобы спасти их от позорного порабощения. Но некоторые племена, в том числе десятки не соприкасавшихся с внешним миром, сумели изолировать себя в джунглях. В последние десятилетия, когда многие аборигены объединились в политические организации, бразильские власти перестали пытаться «цивилизовать» их и стали предпринимать более эффективные действия — направленные на то, чтобы защитить их. В результате начали бурно развиваться некоторые амазонские племена, в том числе и в штате Мату-Гросу, где когда-то исчез Фосетт. Их численность, после безжалостного истребления, снова стала расти; их языки и традиции сохранились.

Человеком, которого я в конце концов уговорил меня сопровождать, оказался пятидесятидвухлетний Паулу Пинаже, бывший профессиональный исполнитель самбы и театральный режиссер. Хотя среди предков Паулу не было индейцев, он раньше сотрудничал с Бразильским национальным индейским фондом — агентством, пришедшим на смену Службе защиты индейцев Рондона. Паулу разделял девиз этой службы — «Умри, если должен, но не убивай». В нашем первом телефонном разговоре я спросил у него, сможем ли мы проникнуть в тот же район, что и Фосетт, в том числе и туда, где располагается теперь часть национального парка Шингу — созданная в 1961 году первая индейская резервация в Бразилии. (Сам парк, вместе с примыкающей к нему резервацией, по площади примерно равен Бельгии; это один из самых крупных в мире участков джунглей, находящихся под управлением индейцев.)

Паулу ответил:

— Я могу вас туда водить, но это не будет легко.

Он объяснил, что вход на индейские территории требует долгих предварительных переговоров с вождями племен. Он попросил меня выслать ему медицинские справки, подтверждающие, что у меня нет заразных заболеваний. Затем он начал от моего имени обращаться к различным индейским вождям. У многих племен в джунглях имелись теперь коротковолновые передатчики — куда более современный вариант того аппарата, которым пользовался доктор Райс, — и в течение многих недель мы обменивались посланиями через эфир; Паулу заверял индейцев, что я журналист, а не garimpero, то есть старатель. В 2004 году двадцать девять рабочих с алмазных копей зашли на территорию одной резервации за западе Бразилии, и члены племени синта-ларга кого-то из них застрелили, а кого-то насмерть забили деревянными дубинками.

Паулу попросил меня встретить его в аэропорту Куябы. Хотя ни одно из племен не одобрило мой визит, он казался настроенным оптимистично, когда приветствовал меня. Вместо чемодана или рюкзака он нес несколько больших пластмассовых коробок; с губы у него свисала сигарета. На нем был камуфляжный жилет с неисчислимым множеством карманов, набитых всякого рода снаряжением и припасами: тут был швейцарский армейский нож, японские противочесоточные препараты, фонарь, пакет арахиса и, опять-таки, сигареты. Он напоминал человека, возвращающегося из экспедиции, а не собирающегося отправиться в путь. Жилет у него был изорван, лицо осунулось так, что кожа обтянула скулы, и поросло седоватой бородкой, а лысина была обожжена солнцем. По-английски он говорил не очень уверенно, но так же быстро, как затягивался:

«Пошли, пошли, мы сейчас идем, — выпалил он. — Паулу обо всем заботился».

Мы доехали на такси до центра Куябы, которая уже не была тем «городом-призраком», который некогда описывал Фосетт: она так и сияла современностью, со всеми своими асфальтированными дорогами и несколькими скромными небоскребами. Когда-то бразильских поселенцев завлекла сюда жажда каучука и золота. Теперь главным искушением стали высокие цены на сельскохозяйственные товары с ферм и ранчо, и город служил сборным пунктом для этих новейших пионеров.

Мы поселились в гостинице под названием «Эльдорадо» («Смешное совпадение, да?» — заметил Паулу) и занялись приготовлениями. Первой нашей задачей было убедиться в том, что мы верно разгадали маршрут Фосетта. Я посвятил Паулу в детали своей поездки в Англию и рассказал ему обо всем, что проделал Фосетт, — в том числе о том, как он оставлял ложные следы и использовал шифры, чтобы скрыть свой путь.

— Этот полковник сделал много, чтобы спрятать то, чего никто никогда не находил, — произнес Паулу.

Я развернул на деревянном столе относящиеся к делу документы, которые получил в британских архивах. Среди них были копии некоторых карт, сделанных самим Фосеттом. Они были выполнены весьма тщательно и напоминали картины пуантилистов. Паулу взял одну из них и несколько минут изучал ее, приблизив к свету. Фосетт крупными буквами начертал «Не исследовано» поверх того места, где были изображены леса между рекой Шингу и двумя другими крупными притоками Амазонки. На другой карте он сделал несколько подписей: «небольшие племена… считаются дружелюбными»; «очень плохие индейские племена, названия неизвестны»; «вероятно, опасные индейцы».

Одна из карт, казалось, была нарисована слишком небрежно, и Паулу спросил, сам ли Фосетт ее делал. Я объяснил, что, судя по подписям к карте (которую я нашел в числе нескольких других старых документов, хранившихся в Североамериканском газетном объединении), когда-то она принадлежала Рэли Раймелу. Тот набросал маршрут экспедиции и отдал карту матери. Хотя он взял с нее обещание, что она уничтожит карту после того, как он отбудет, она не решилась это сделать.

Мы с Паулу согласились в том, что эти документы подтверждают: Фосетт и его отряд, выйдя из Куябы, двинулись на север, к территории обитания индейцев бакаири. Оттуда они направились к Лагерю мертвой лошади, а потом, вероятно, в глубь джунглей, в те места, где находится теперь национальный парк Шингу. В том маршруте, который Фосетт еще раньше предоставил в распоряжение Королевского географического общества, он указывал, что отряд повернет на восток примерно на одиннадцатой параллели южнее экватора и далее двинется по реке Смерти и реке Арагуае, пока не достигнет Атлантического океана. В своем проекте Фосетт отмечал, что предпочтительнее все время держаться восточного направления, двигаясь к прибрежным районам Бразилии, так как это «обеспечит более высокий уровень энтузиазма, чем когда люди все глубже и глубже забираются в дикие края».

Однако этому плану, похоже, противоречил один этап маршрута, который начертил Рэли. Как он указал, близ реки Арагуая экспедиция вместо того, чтобы продолжать идти на восток, должна резко повернуть на север и перейти из штата Мату-Гросу в штат Пара, а уже потом выйти из джунглей близ устья Амазонки.