Мой порочный отчим (СИ) - Франко Вероника

— Ну, давай, - соглашаюсь, выныривая из эстетического анабиоза.

Немного попозировав на камеру, зову Тоньо к себе. Он просит одного из туристов сфоткать нас вместе. Завершив фотосессию, мы берёмся за руки и идём по тропинке вдоль края утёса.

В кармане моего рюкзака вибрирует сотовый. Когда достаю его, на экране вижу российский номер. По низу живота тут же пробегает неприятный холодок. Мой португальский телефон знает только Марина. Она не сдала меня матери и Арсу, за что я ей бесконечно благодарна.

С подругой мы не разговаривали с зимы. После моего звонка в канун католического Рождества Марина на связь сама не выходила. Я тоже не напоминала ей о себе. Так что же изменилось сейчас?

А может, это не Маринкин номер? От старого смартфона я избавилась перед отъездом в Португалию, а в новый не заносила её контакт. Телефоны подруг переписала в блокнот на случай, если надо будет связаться. Заветная книжечка осталась в квартире в Порту, поэтому сверить цифры в данный момент не представляется возможным.

Что если Арс надавил на Марину? Или она кому-то проболталась из знакомых девчонок? Нет, так рисковать я не хочу. Без колебаний сбрасываю входящий.

Через минуту сотовый снова звонит. Номер на дисплее прежний. Моё беспокойство усиливается. На Маринку такая настойчивость не похожа. Отключаю телефон от греха подальше.

После экскурсии мы едем в Синтру, где у нас забронирован номер в гостевом доме. Посещение дворца Пена и прочих важных достопримечательностей оставляем на завтра. А сегодня, немного погуляв по центру города, заходим в уютный ресторанчик и предаёмся настоящему гастрономическому разврату.

Мясное ассорти, тыквенный крем-суп с гренками, жаркое из свинины – со стороны мы кажемся оголодавшими бездомными котами.

Приятный момент в том, что в Португалии, да и в Испании, в ресторанах на посетителей в кедах и потёртых джинсах не смотрят как на инопланетян. Здесь всё настолько демократично, что никто не станет выказывать тебе презрение из-за скромной одежды.

Венчает наше пиршество изумительный апельсиновый пирог.

Сытые и довольные мы заселяемся в гостевой дом, который ничем не отличается от недорогой гостиницы.

Пока Антонио принимает душ, я из любопытства проверяю телефон. На него приходит уведомление об одном пропущенном и сообщение: «Лера, это Марина. Возьми трубку или срочно перезвони».

Так… По ходу, произошло нечто эпичное, раз подруга не успокоилась. Глубоко вдохнув и выдохнув, нажимаю на вызов.

— Ну, наконец-то! – раздаётся голос Марины. – Привет, Лер, - добавляет она странным тоном.

— Привет! Что стряслось?

— Лер, мне очень жаль…

— Чего жаль? – нетерпеливо перебиваю подругу. – Ты сдала меня?

— Нет. Твоя мама умерла.

Глава 39

Валерия

Смысл слов Марины доходит до меня сразу. Ну, то есть стадии замешательства, отупения и отрицания минуют моё сознание. В груди резко становится больно. Так больно, что нечем дышать.

— Я сегодня в универе от Лизы узнала. А ей Орлов сказал, - поясняет подруга, будто мне есть дело до подробностей, как к ней попала эта информация.

Из горла вырывается безумный крик. Сгибаюсь пополам и падаю на кровать. Слёзы хлещут из глаз, как из пожарного рукава. Я ненавидела свою мать последние восемь месяцев за то, что она стала причиной нашего разрыва с Арсом. Но клянусь всеми богами, смерти я ей не желала.

На мои истошные вопли из ванной выбегает Антонио.

— Что случилось, кариньо? – он в ужасе смотрит на меня.

— Мама… Мама… - бормочу, заходясь в рыданиях. На всех известных мне языках это слово звучит одинаково.

— Что с твоей мамой? – Тоньо забирает сотовый и завершает вызов.

— Она… Её больше нет. Нет! Понимаешь? Она умерла! – ору, как невменяемая. Трясу Антонио, вцепившись в него обеими руками.

— О, Боже! Валерия… Мне очень жаль, - он пытается меня успокоить, но бесполезно.

Не знаю, сколько проходит времени, прежде чем истерика отступает.

— Я должна поехать на похороны, - сиплю сорванным голосом.

— Конечно, кариньо. Ты уже знаешь, когда будет церемония?

Отрицательно мотаю головой. Пишу сообщение Марине. Однако она не в курсе таких деталей. Покупаю билет на самолёт в Москву на ближайшую дату.

Перелёт я помню смутно, как и дорогу до дома. В памяти кадрами кинофильма проносятся воспоминания о маме. Она читает мне сказку на ночь. Шьёт моей кукле платье. Вместе с папой ведёт меня в первый класс. Печёт торт на мой День рождения. Мы наряжаем ёлку. Катаемся на коньках на катке.

В ушах звучит мамин голос: «Лера, успокойся!», «Лера, перестань дурачиться!» В детстве я была жуткой непоседой.

«Ты у меня такая красивая девочка! Все женихи будут у твоих ног!»

Мама! Мамочка! Как же так получилось? Почему ты так рано ушла?

В грудине будто серную кислоту разлили. От боли хочется выть в голос. Я не думаю ни об Арсе, ни о его ребёнке, ни о нашей предстоящей встрече. Внезапно всё, что связано с Вадимом, стало не так уж и важно. Пусть бы он до самой старости жил с мамой, только бы она была жива.

Подъехав к коттеджу, не сразу выхожу из такси. Ноги будто свинцом налились, а желудок сжался в судорожном спазме. Мне страшно идти туда, где всё напоминает о маме. Смотрю в окна родного дома. В них не горит свет. Только на втором этаже угадывается приглушённое освещение в коридоре.

Глубоко вдохнув, поднимаюсь по ступенькам на крыльцо. Почему-то не решаюсь открыть дверь своим ключом, а нажимаю кнопку звонка. Через пару минут на пороге появляется Арс.

У него такой вид, словно он приведение увидел. А у меня внутри творится что-то невообразимое. Я всё также сильно люблю этого мужчину, как и год назад. В моей душе ничего не поменялось. Горечь утраты и отчаяние смешиваются с лавиной тёплых чувств к Вадиму. Сердце буквально лопается на части от полярных эмоций. Они такие мощные, что кажется, грудная клетка вот-вот взорвётся.

С минуту мы с Арсеньевым молчим, переживая потрясение от встречи, а потом я тихо произношу:

— Привет.

По моим щекам начинают струиться слёзы.

— Здравствуй, Валерия, - сухо отвечает Вадим.

Делаю шаг к нему. Протягиваю руки, чтобы обнять. Но Арс отстраняется. Не говоря больше ни слова, уходит в дом.

Я растерянна и совершенно сбита с толку столь холодным приёмом. Со второго этажа доносится детский плач. Иду на звук, который острым лезвием режет слух. Никогда не любила маленьких детей, особенно если они капризничали. Однако сейчас не испытываю раздражения. Меня охватывает совершенно новая гамма чувств. Тревога, беспокойство, желание успокоить малыша.

В одной из спален, переделанной под детскую, обнаруживаю незнакомую пожилую женщину с пищащим свёртком на руках. Как раз в тот момент, когда я захожу в комнату, незнакомка передаёт ребёнка Вадиму.

Он бережно берёт малыша, завёрнутого в голубое покрывальце. Прижимает к своей груди и баюкает, приговаривая:

— Шшшш… Всё хорошо, Ромаш. Я здесь. Я с тобой.

Малыш затихает.

От умилительной сцены мои глаза в очередной раз наполняются слезами. Здоровый брутальный мужик качает своего сыночка. По цветовой гамме, в которой выполнена детская, и игрушкам делаю вывод, что у Арса родился мальчик.

Никогда не представляла Вадима в роли отца. А сейчас, когда увидела его с малышом на руках, понимаю, что он смотрится очень естественно. Будто всю жизнь только и делал, что с детьми возился.

— Можно? - робко спрашиваю, приближаясь к сладкой парочке. Хочу взглянуть на личико младенца.

— Руки помой, - цедит сквозь зубы Арсеньев.

Женщина, которая продолжает находиться в спальне, протягивает мне пачку влажных салфеток.

— Познакомься, Ромаш. Это твоя сестра, - уже более миролюбиво говорит Вадим, подпуская меня к сыну. – Валерия, это Роман Арсеньев.

Едва я беру на руки тёплый свёрток, моментально ощущаю прилив неконтролируемой любви к младенцу. Как я могла ненавидеть его? Винить в том, что из-за него Арс меня бросил? Какая же я была дура!