Обратный счет. Книга третья из серии «Сказки мегаполиса» - Марина Зосимкина

Он не мог спуститься вниз! Он не мог спуститься вниз, потому что потом

он не сможет забраться обратно. Он не умел подтягивать себя в веревочной

люльке, как это делают альпинисты. А просто, хватаясь руками и ногами за

прочную, но тонкую веревку, ему не забраться никогда. И почему они не взяли с

собой веревочную лестницу, уроды? Потому что не круто.

Он перестал стрематься посторонних шумов и даже был бы рад, если бы

какой-нибудь шум раздался. Он кричал вниз, в этот проклятый лаз, но лаз

молчал страшной могильной тишиной. Потом послышался каменный скрежет.

Это Игорь выцарапывал себя из-под обломков. Его завалило, но не так, как

Федьку. Федьку пришибло куском треснувшей колонны, который раздробил ему

череп, заодно продавив плечи и грудь. Он был мертв.

Макс долго потом видел в тяжелых снах эту упавшую колонну в кляксах

крови по краям, освещенную овальным пятном электрического фонаря.

Потом он подтягивал Баскетболиста наверх. Нормальной опоры для ног

не было, Макс боялся, что не удержится, и Игорь своим весом стащит их обоих

в Федькину могилу. Но вытянул. Игорь почти терял сознание, повезло, что он

смог прицепить поясной карабин к спущенному через дыру тросу. Домой Бэтээр

волок его на себе.

Они не знали, как сказать Федькиным родителям, и не сказали им ничего.

Парня посчитали пропавшим без вести, в то время такое часто случалось. В

основном, конечно, исчезали дети всех возрастов и молодые женщины, но и

мужики иногда тоже. По крайней мере, у Федькиных матери и отца осталась

надежда.

Игорь попал в больницу с травмой головы, контузией и еще с чем-то

хреновым. Родителям он сказал, что свалился с платформы. Прокатило,

поверили.

Несколько раз Стычкин делал заходы, пытаясь вызнать у Баскетболиста,

что все-таки нашел в той яме Федька. Но Игорь уворачивался и нес пургу насчет

какого-то церковного архива, а всем было известно, как Федька был повернут

на археологии.

Баскетболист валялся с забинтованной башкой и терял сознание при

малейшем повышении мышечного тонуса. В такой ситуации приставать с

расспросами к нему было трудно и абсолютно безнадежно. И Макс отстал. Про

свое диггерство они забыли.

Потом налет на обменник и зона.

Потом снова воля и задница, в которую Бэтээр сам себя засунул, когда

решил занять денег у гиены Костоеды.

И чтобы из этой задницы вылезти, Максу срочно и позарез нужны деньги.

Или товар. Сейчас много сталкерских сообществ, не то что в те времена. Он

пошарит в Интернете, найдет себе напарников и возьмет их в долю. Они

достанут эти архивы и найдут, кому их толкнуть. А если Ленчик Костоеда будет

торопить с выплатой долга и наступать ему на гланды, Макс не станет

заморачиваться с экспедицией, а просто найдет покупателя на карту острова

сокровищ, которая тоже может стать хорошим товаром.

Баскетболист разжал губы и с трудом произнес:

– Федьку достать надо. Ты прав, Максимка. Достать и похоронить.

Родители его как, живы?

– Не знаю. Не узнавал, – огрызнулся Макс, которого тоже ощутимо

болезненно цапанули воспоминания, – ну, что, отдашь каракули? У меня

времени почти не осталось, скорее решай. Если зажилишь, я снова отправлюсь

на зону. Одна радость, что в нашем Редникине без этой мрази Костенко будет

почище.

– Сколько тебе надо денег?

После паузы Макс ответил:

– Много. Сразу не отдам.

– А я и не прошу, чтобы ты мне что-то отдавал… сразу.

Игорь, морщась, свесился с кровати, залез в прикроватную тумбочку,

пошарил в ящике и вытащил оттуда толстое портмоне. Портмоне сунул

Стычкину.

– Мне трудно самому, башка болит. Возьми там авангардовскую кредитку.

Пин-код запомнишь, не записывай. Если не хватит, досыплю еще, с другого

счета.

– А сколько на этом? – по-деловому осведомился Бэтээр, запихивая

карточку в свой бумажник.

– На этом двести тысяч.

– Рублей? – обиделся он.

– Евриков.

– Нормулек, – удовлетворенно произнес Стычкин, – а карта?

– Поправлюсь, вместе пойдем. Хотя, давай нарисую.

– Нет. Поправляйся. Припереть тебе жратвы какой-нибудь? Давай, я

смотаюсь в маркет по-быстрому, а то мне домой хочется поскорее, долг этой

гиене в клюв сунуть.

– Да постой ты, не пыли. У меня тут всего навалом из жратвы. Откуда у

тебя проблема, лучше расскажи.

Бэтээр пожал плечами и рассказал. Как мыкался в поисках работы, а его

никто нанимать не хотел. Он повар классный, только кому нужен работник

общепита, окончивший такой колледж? Тогда он решился открыть собственную

столовку, и это у него получилось. Он арендовал нежилое помещение в бывшей

заводской медсанчасти, которая вплотную примыкала к территории

механического завода, а вокруг и около завода вообще сплошная промзона, и

покормиться в обед трудовому человеку просто негде. То есть, имеется,

конечно, заводская столовка, но она внутри проходной и туда не попасть

человеку, работающему по соседству на складе стройматериалов или на

овощной базе, или в одной из фирмочек, которые квартируются в трехэтажном

кирпичном здании бывшего ПТУ. Так что с нишей Макс Стычкин не прогадал, его

столовая процветала. Он сам у плиты и разделочного стола стоял, а чуть позже

еще повариху нанял, кассиршу, судомойку и приходящую уборщицу. Все путем

было. Если бы не одна завистливая падла. И если бы не жилы-банкиры. Вот,

собственно, и все. Макс развел руками, подводя итог рассказу.

Игорь покивал головой, соглашаясь насчет падлы и банкиров.

Бэтээр засобирался. Встал со стула, протянул ему широкую ладонь.

– Ну, мне пора, Гарик, – сказал он. – Я, как разберусь с делами, приеду,

навещу. Ты давай тут не залеживайся. Дома по-любому лучше.

Лицо Игоря болезненно скривилось, и он плотно закрыл веки. Пальцы,

худые, как у узника концлагеря, судорожно стиснули край одеяла. Макс ругнулся

про себя, сообразив, что сказал что-то не то. Как ему может быть лучше дома?

Баскетболист теперь остался совсем один.

Стычкин снова уселся, уперев руки в колени. Пожевал губами. Спросил:

– А скажи мне, брателло, вытащил ты тогда что-нибудь из-под завала?

Баскетболист поднял веки, но на Максима так и не посмотрел. Уставился

в потолок. Произнес без интонации:

– С десяток николаевских червонцев. Золотых.

– И много их там оставалось?

– Оставалось. План нарисовать?

Стычкин непонятно хмыкнул.

– Поправляйся. Вместе пошарим. Я вот что хотел… Ты Аньку Гусеву

помнишь?

– Ну, – после паузы отозвался Игорь.

– Встретил я ее как-то недавно на улице, постояли, покалякали. Про тебя,

урода московского, тоже вспоминали. Но недолго калякали, торопилась она. За

сыном в спортивную школу.

– Надо же. Значит, замуж Аня вышла. Счастья ей.

– Ну, ты кретин. Чтобы родить, замуж выходить не обязательно. Она одна

пацана растит. Задиристый такой пацанчик, нагленький.

– А сколько лет пацану? – вдруг заволновался Игорь.

– Ну как сколько? Одиннадцать.

Стычкин без улыбки смотрел на Игоря.

– Ты хочешь сказать… И она мне ничего не сказала?! И столько лет

ничего не говорила?! А ты?!..

На последнем восклицании Баскетболист осекся.

Макс недобро усмехнулся и с растяжкой произнес:

– Так ведь, старик, это ведь ты уехал в столицу, а не она. А я вообще…

сам знаешь, где парился. Да и с какой стати мне тебе что-то такое говорить?

Только кретин не догадается, что его девчонка от него беременна. Так что,

жалобу, брателло, пиши на себя.

Игорь с силой выдохнул. Потом нервно заговорил:

– Она всего один раз тогда пришла ко мне в больницу. Знаешь зачем?

Чтобы сказать, что я жадный ублюдок. Что Федька погиб из-за меня. Она ведь

знала, что мы спускались под землю. Я не стал перед ней оправдываться.

– Ну а зачем ты ей подробности-то рассказал? Ну спускались, ну мало ли

что там могло на самом деле случиться? Зачем ты себя оговорил, придурок?

– Потому что я действительно считаю, что Федька погиб из-за меня! –

почти выкрикнул Игорь. – Он же всегда меня слушался. Мне просто надо было

ему сказать, что мы возвращаемся, и оттащить от этого проклятого сундука. И

все, Максимка, и все! И он бы был сейчас с нами!

– Запомни, глупый, – зло проговорил Бэтээр, – Федька погиб потому, что

его час настал, тебе понятно? Ни ты, ни кто другой в этом не виноват. Если бы

тогда пробил твой час, то будь спокоен, камень бы не промазал.

– Ты еще что-нибудь про судьбу мне расскажи.

– Про судьбу не буду, потому что не верю. Но брать на себя лишнее не

собираюсь и тебе не советую. Я пошел. Пока. Поправляйся, короче.

И он пошел, но возле двери его остановил голос Баскетболиста:

– Слышь, Максим. А что она про меня говорила?

– Я думаю, подростки какие-нибудь залезали погреться, – неуверенно