Кутузов - Михаил Брагин

«Безмолвны биваки, – писал Сегюр, – ни пения, ни говора, даже вокруг императора не слышно обычной лести. Суровая тишина. Солдаты поражены количеством убитых и раненых и ничтожным количеством пленных, а ведь только ими определяется успех. Убитые говорят о храбрости противника, а не о победе над ним. Если он отошел в таком блестящем порядке, что значит для нас приобретение какого-то поля битвы? Контуженный русский раненый встает и идет к своим, и никто его не останавливает».

Состояние прострации овладело великой армией.

Наступила ночь. Уже видны результаты сражения. Наполеону удалось занять все укрепления, позиции Кутузова. Он достиг тактического успеха, но русскую армию не сокрушил и вынужден был, опасаясь контрнаступления, оставить захваченные укрепления, потеряв этот единственный успех и лишившись 50 тысяч солдат и офицеров. Наполеон хотел разгромить русскую армию и, одним ударом победив Россию, закончить войну, а вместо этого сам перешел к обороне, что явилось стратегическим поражением наполеоновской армии. Это не помешало Наполеону написать бюллетень о победе над русскими – «самый лживый из своих бюллетеней», писал Сегюр. Этим он мог ненадолго обмануть Европу, но армию свою он не обманул.

К ночи подсчитали пленных и трофеи и доложили Наполеону, что взято в плен 700 русских солдат, в большинстве своем раненых, и 13 орудий. Наполеон не поверил, приказал пересчитать; пленных пересчитали и опять доложили, что из стадвадцатитысячной армии в плен попали всего 700 солдат. Наполеону указали на бесчисленное количество трупов русских, пытались говорить о его победе, но он ответил, что он сам видит победу, но не видит ее выгод, наоборот, можно ждать нового наступления русской армии.

На Бородинском поле Кутузов заставил Наполеона перейти к стратегической обороне, и это привело Наполеона впоследствии, в Москве, к обороне в политике.

Ночью русская армия заняла новую позицию восточнее Бородина – на опушке леса.

Теперь никто в русской армии не считал сражение проигранным. Ее живая сила не была ни уничтожена, ни взята в плен, ни разбита, что явилось бы поражением, она не бежала, теряя оружие, она, сохранив силы, вооружение и волю к борьбе и победе, боеспособной отошла на новую позицию, готовясь к новому сражению утром 8 сентября. В расположении армии горели костры, к ним стекались раненые, отбившиеся от частей солдаты. Командиры вели перекличку. В штабе разрабатывали диспозицию ночного наступления, согласно которой предполагалось вернуть центральную Курганную батарею, нанести удар вдоль новой Смоленской дороги на Бородино, переправиться через реку Войну и атаковать Колоцкий монастырь, где были тылы Наполеона.

Казаки, посланные в разведку, добрались до Шевардинского редута, где находилась палатка Наполеона, и охранявшая ее гвардия дважды кидалась к оружию. Разведка показала, что батарея Раевского, и флеши, и все Бородинское поле оставлены французами, и это еще больше облегчало русской армии наступление.

В этот момент Кутузов приказал… отходить к Москве. Этому никто не хотел верить. Барклай писал: «В ночь получил я предписание, по коему обеим армиям следовало отступить за Можайск. Я намеревался ехать к князю, дабы упросить его к перемене его повеления, но меня уведомили, что генерал Дохтуров уже выступил, и так мне оставалось только повиноваться с сердцем, стесненным грустью».

Кутузов остался верен себе. Он приказал произвести расчет войск, и ему донесли о потере 44 тысяч солдат и 23 генералов. Он знал, что Наполеон понес не меньшие потери, но понимал, что новое сражение 8-го даже при успехе русской армии и отступлении Наполеона приведет французскую армию к ее же резервам, а русские, истощив в новом бою все силы, не смогут реализовать победу. Он знал также, что у Наполеона осталась нетронутой его гвардия, и это новое сражение было рискованно для русских.

Силы воюющих государств уже в ту эпоху были таковы, что одним ударом далеко не всегда решался исход войны; стратегия требовала ряда последовательных сокрушающих ударов. И если первый успех русской стратегии – отход к Бородину – ослабил французов и дал свои результаты, второй успех под Бородином был победой, то нужны были новые мощные удары, чтобы разгромить нашествие. Предстояла еще жестокая борьба.

Для этого, добившись стратегической победы под Бородином, Кутузов под утро 8 сентября снялся с позиции и в полном порядке отошел. Русский полководец имел все основания писать царю: «Войска Вашего величества сражались с неимоверной храбростью. Батареи переходили из рук в руки, и кончилось тем, что неприятель нигде не выиграл ни на шаг земли с превосходными силами…» И далее он объясняет царю, что, «когда дело идет не о славе выигранных только баталий, но вся цель будучи устремлена на истребление французской армии, я взял намерение отступить…».

В штабе Наполеона были изумлены – армия Кутузова исчезла. Наполеон ободрился. Он еще не смог сразу начать преследование, потому что войска русского арьергарда оставались на позициях, но Кутузов все-таки ушел.

Наполеон опять проезжал Бородинским полем, кто-то обратил его внимание на это гигантское кладбище. Он сам знал, что у него выбыли из строя 47 тысяч солдат и 47 генералов, но сегодня он бодро ответил: «До Москвы два дня пути, а в Москве все забудется».

Наполеон двинул вперед, в авангард кавалерию Мюрата.

Французы не верили своим глазам. Дорога была пуста. Ни одного человека, ни одной повозки, даже ломаного колеса не оставил Кутузов на пути. Свежие могильные насыпи и кресты говорили, что русская армия отходит спокойно, успевая хоронить своих мертвых бойцов. А в армии этой были десятки тысяч раненых, огромный обоз и неисчислимые потери в конском составе.

– Что это за армия, которая после такой битвы так образцово отошла? – сказал Мюрату изумленный Ней.

Мюрат подошел к Можайску и, уверенный, что погонит русских дальше, пригласил Наполеона ночевать в городе.

Наполеон приехал, и на его глазах авангард Мюрата после упорного боя был отброшен с потерями от Можайска. Наполеон был потрясен. В глубоком раздумье, не обращая внимания на окружающих, он продолжал ехать к Можайску. Кто-то указал ему на опасность. Наполеон долго смотрел на бивачные огни шестидесятитысячной русской армии, прикрывавшей пути к Москве.

Образцовый отход Кутузова, бой за Можайск окончательно показали, что Бородино не было победой.

Борьба продолжалась.

ГЛАВА IV

Русская армия, отойдя от Можайска, подходила к Москве. Вслед за ней медленно, точно ощупью, двигалась армия Наполеона.

Кутузов чувствовал, как с каждым шагом, приближающим к Москве, обостряется кризис войны. Кризис тяжелый и опасный для России, для армии, для него самого.