Белая башня - Екатерина Лесина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это… это неправильно… они все уже мертвы, но я не имею права… я слово давал.
— И то, что ты держишь слово, весьма похвально, — Верховный огляделся.
В город…
Он не дойдет. Не след преувеличивать свои силы. Хотя… придется. Пусть не самому, но придется… путь будет долгим.
— Благодарю, господин… так вот, господин Владыка Копий сказал, что яд… что такая смерть подла и неугодна богам. И что они прогневаются на того, кто… использует яд. И отвернут от него воинскую удачу. Заберут честь. И пошлют многие ненастья.
Это, пожалуй, было аргументом.
Владыка весьма суеверен. И воинская удача для него многое значит. Но когда на кону власть… власть в Империи.
Хотя…
Вспоминая давешнюю беседу с Владыкой Копий, Верховный все же склонялся к той же мысли. Честь? Нет, не в ней дело. Но Владыка видел, сколь слаб был Верховный. И волновался. Не о Верховном, нет, обманываться не стоило, но о том, что смерть его внезапная добавит проблем.
И власть…
Яотл лишь начал показываться людям. Им понадобится время, чтобы привыкнуть. А ему — чтобы собрать в руках незримые нити того, что есть власть.
Нет…
Не выгодно.
Будь в груди Верховного старое сердце, ему хватило бы и той крупицы яда, что оказалась в пище. Тогда… кто?
— Я услышал, — сказал Верховный и решил, что не будет дурного в том, чтобы поделиться сомнениями с Владыкой Копий.
Как и намекнуть, что, случись Верховному вновь заболеть, то обвинят именно его.
Да.
Пусть сам ищет отравителя. А если Верховный правильно все понял, то искать Владыка будет старательно. И весьма возможно, что успешно.
Но это потом.
После.
А сейчас стоило поспешить.
Верховный остановился перед дверью, что открывалась в одно из многих, ныне забытых уже помещений пирамиды. Здесь было пыльно, и кажется, каморку эту, оставленную людьми, облюбовали крысы. Во всяком случае, во тьме слышались писк и шелест. Но масляная лампа в руке Акти разогнала тьму. Верховный только и увидел, что тень, мелькнувшую у стены.
Скот под землей не выживет.
Ему больше, чем людям, надобен свет. Да и пища… сколько потребуется сена, чтобы прокормить одну корову? А десять? Что до людей, то при хороших запасах они не сразу ощутят неудобства. Но любые запасы рано или поздно подходят к концу.
И первым голод коснется рабов.
Таких, как Акти, что тихо ступает, держа над головой лампу.
Масло тоже придется запасать. И свечи. Воск. Фитиля, ибо катать свечи можно там, внизу. Топливо, без которого не оживут очаги. Что еще? И надо еще проверить, хватит ли воздуха для очагов и людей.
Множество, множество вещей окружают Верховного. И чем больше он думал, тем более безнадежным, бестолковым казался ему собственный план. Но… тот, другой, был ли лучше?
— Погоди, — он остановил Акти. — Здесь тоже надо вот так…
Для чего показывать рабу скрытые ходы? Особенно такие, о существовании которых забыли многие, включая предыдущего Верховного.
Но вот часть стены сдвинулась, открывая узкий тесный проход.
Высокие ступени.
И поднимаясь с одной на другую, Верховный то и дело останавливается, чтобы перевести дыхание. Но, благо, идет. И слабости нет. И почти уже нет.
Снова пирамида.
Небо пылает, выцвело добела, но и эта белизна неровная, какая-то вытертая. А потому видны на ней бледные вспышки. Красиво. Внизу опять суета. И город расцветился желтыми огнями. Видно хорошо, но страха больше нет.
— Ты пришел, — теперь голос в голове Верховного звучал ясно. — Ты сделал выбор, человек.
— Сделал, — проворчал Верховный, совершенно неторжественно опускаясь на четвереньки. Он с кряхтением вытащил из-под алтаря маску, которую отер краем старого плаща. — Я… покажу тебе кое-что. И возможно, ты поймешь, что с этим делать. Но не уверен, что твое возвращение обрадует Императрицу. Поэтому веди себя тихо, ладно?
Прятать великую маску под плащом…
Пальцы заныли, те, которые золотые.
— Рука болит, — пожаловался Верховный.
— Твоя нервная система не обладает нужной степенью гибкости для создания прямой коммуникации. Не говоря уже о том, что первичный процесс трансформации биологического носителя был прерван весьма варварским способом.
Верховный снова ничего не понял, но маску спрятал и, кряхтя, опираясь на алтарь, поднялся.
— Акти…
Он подумал, что маска довольно тяжела, для него — так и вовсе почти неподъемна. Но… дать её рабу? Самому примерить? Последняя мысль привела едва ли не в ужас.
Нет уж.
А что до остального… тоже, пожалуй, нет. Акти полезен. Возможно, полезнее многих иных. Так что Верховный прижал маску к животу обеими руками. И золотые пальцы кольнуло болью.
— Я ощущаю сильные возмущения энергетического поля, — сказала Маска.
— Небо пылает.
— Что ж, в таком случае времени осталось немного. Твоя боль вызвана тем, что тело противится изменениям. К сожалению, возможность управления процессом была утрачена. В настоящее время боты работают в автономном режиме.
И снова не понятно.
— Золото тяжелое.
— Это не совсем золото.
Спускаться было проще. Правда, приходилось придерживаться рукой за стену, ибо ступени все же были высоки, а второй рукой Верховный держал выскальзывающую маску. Но… все одно спускаться было проще, чем подниматься.
И там, внизу, он перевел дыхание.
— Что это? Если не золото?
— Это не совсем даже металл. Сложное соединение, основой которого является сплав на основе золота и ладема в качестве катализатора, и вирусы. Вирусы — это мельчайшие организмы, обладающие удивительным свойством подчинять чужие клетки ради создания собственных копий.
— Зачем ты мне это рассказываешь?
— А зачем ты задаешь вопросы?
— Идти… легче… я стар. Мне почти семь десятков…
— Всего? Когда-то это не считалось старостью. Было время, что люди вовсе забыли о старости.
— Я читал… во времена благословенные, когда мир был молод, а боги жили среди смертных. Они соединяли со смертными свою кровь. И тогда рождались существа, которые не были людьми.
— Типичный миф.
Коридор длинный и узкий.
Акти прислушивается. Но слышит ли он голос Маски? Сомнительно. И тогда Верховный должен казаться ему безумцем, который беседует сам с собой.
Пускай.
— Продолжительность жизни биологического тела может быть увеличена с помощью ряда технологий. В то же время продолжительность существования отдельной личности вне привязки к биологическому телу ограничена исключительно представлениями данной личности и её желанием.
— Душа бессмертна, — согласился Верховный. — И когда тело уходит, душа остается.
— Наличие души не было доказано. Личность представляет собой результат взаимодействия разума конкретного индивидуума и условий среды и формируется в процессе данного взаимодействия, изменяясь под влиянием внешних и внутренних факторов, именуемых часто опытом.
Верховный промолчал.
Идти далеко.
Сперва до конца тоннеля… в городе суета. И сейчас ему кажется, что стоило бы вернуться, вызвать кого… пусть бы подали паланкин. И на паланкине Верховный добрался бы до нужного дома.
А теперь?
Как знать, что происходит в городе? И не началась ли паника? А следом и бунты? Не случится ли так, что Верховный, выбравшись из укрытия, окажется втянут в водоворот человеческих страстей? И хватит ли у него сил из этого водоворота выбраться?
— Возможность переноса разума на носители небиологического типа с имитацией естественной структуры открыли человечеству путь к фактическому бессмертию.
— Люди всегда хотели уподобиться богам, — разговор не требовал многих сил, но хотя бы отвлекал от тревожных мыслей.
— Это естественный этап прогресса. И переход от биологической к биотехнической эволюции с последующим развитием именно технической стороны.
Кажется, отвлечься хотел не только Верховный. Иначе к чему столь отстраненные размышления?
— Уже недолго… куда они подевались?
— Кто?
— Древние. Те, кто был до нас?
Молчание.
— Остались их строения. Некоторые. И у нас, и там, на землях проклятых магов. И сколь знаю, по всему миру. Если ты еще с тех времен, то должен знать… куда они подевались?
— Биологический носитель личности имеет ряд существенных недостатков. Он стареет. Он подвержен многим поломкам, которые в конечном итоге ведут к регрессии системы и разума. Он зависим от еды и питья, и многого иного…
Это было ответом?
Или все же не было.
— Однако у него есть существенное преимущество.
— Какое?
— Когда количество ошибок
