Экспедитор - Константин Георгиевич Калбанов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Здесь двенадцать тысяч рублей, на пятьсот больше выигранной вами ставки. Излишек я кладу за доставленное вам беспокойство.
— То есть вы желаете выкупить мой выигрыш?
— Именно.
— По моим прикидкам доходный дом на Воздвиженке принесёт такую сумму всего лишь за год.
— Ваши сведения не верны. В сегодняшних ценах он стоит сто тысяч рублей при двадцати одной тысяче годового дохода. Но здесь и сейчас это не имеет значения. Мои условия вы слышали.
— Я не стану ничего подписывать. Понимаю ваше негодование, но все претензии к Атникову. Повторюсь, я стал владельцем дома на законных основаниях.
— Данила байстрюк, и я его терпеть не могу. Но как бы к нему ни относился, в нём течёт кровь отца, поэтому я собирался решить возникшую проблему по закону. Он нашёл лазейку и воспользовался ею. К слову, подставив вас под молотки, Пётр Анисимович. Но даже в этом случае я желаю решить дело миром.
— Отчего же тогда вы не встретились со мной и не предложили сделку открыто?
— Оттого, что в этом случае я получил бы однозначный отказ. Теперь же ситуация совершенно иная. У вас нет выбора. Либо вы берёте деньги и ставите подпись. Либо вы не берёте деньги, но всё равно ставите подпись.
— А если я предпочту сдохнуть?
— Уверены, что готовы рискнуть честью и жизнью вашей сестры?
— Даже так?
— Ни в вас, ни в вашей сестре не течёт кровь моего отца, так что. — Он с показным огорчением развёл руками.
— А не боитесь…
— Бог мой, кого мне бояться, — оборвал он меня. — Княжну Голицыну? Она не глупа и не станет из-за очередной игрушки портить отношения со старинным боярским родом, находящимся в родстве со Смоленским князем. Великую княжну Долгорукову? Молода, импульсивна, эта могла бы наворотить глупостей, но за ней нет реальной силы. Воронежский князь и пальцем не пошевелит ради вас. Нет, будь вы хотя бы его вассалом, то очень даже возможно, хотя и не факт. И наконец, самое главное, для того, чтобы хоть что-то предъявить мне, нужно для начала увязать меня с вашей пропажей, а о данном предприятии знаю только я, Фрол и Никита, — указал он на двух мужиков.
А вот это он сделал совершенно напрасно. Я ведь уже был практически готов пойти на сделку. Хотя и намеревался впоследствии разобраться с ним. Ну вот не нравится мне, когда угрожают моим близким. Даже если в чьём-то понимании этот ублюдок и начал за здравие, закончил он точно за упокой.
— Мне нужно подумать.
Ратников смерил меня взглядом, после чего хмыкнул и, сделав приглашающий жест, произнёс:
— Думайте. — Обернулся к своим людям, кивнул в мою сторону, приглядывайте, мол, и вышел из комнаты.
Едва за ним закрылась дверь, как они прибрали деньги, пристроив сумку опять на полу, и вернулись к прерванной трапезе. Ничего особенного, мясо, сыр, хлеб на чистой тряпице и фляга, судя по запаху, с квасом.
Я осмотрелся, стараясь понять, куда меня притащили. Бревенчатые стены, часть одной из которых заменяет печная стенка. Небольшое застеклённое окно, через которое виден участок двора. В основном он порос примятой травой, у самой стены леса, начинающейся через шесть саженей, стоит полуразвалившаяся телега.
Мебель довольно грубая, прочная, словно изготовленная в походных условиях. Полы некрашеные, скоблёные без должного усердия дворовых слуг. Об этом же свидетельствует и плохо прибранная комната. Будь здесь прислуга, и я должен был бы слышать, как их сейчас секут за такое-то небрежение. В голове отчего-то вертелась ассоциация с охотничьим домиком.
Исходя из положения теней, сейчас только первая половина дня, и меня наверняка пока ещё не хватились. И не хватятся как минимум до полудня, но и тогда не станут спешить бить в набат. Если только завтра. Ловко меня прибрали, нечего сказать.
Впрочем, отсутствовать так долго в мои планы не входило. Пора завязывать с этим похищением и возвращаться в Москву. Тем паче, что есть все шансы прибить этого ублюдка боярина, оставшись при этом в стороне. Ну, коль скоро о моём похищении знает только эта троица, то грешно не воспользоваться ситуацией.
Плетение сработало как надо, и верёвки безвольно опали, высвобождая руки и ноги. Сидевшие за столом так толком ничего и не сообразили, когда в них с лёгким свистом влетели «Воздушные клинки». Огонь подпалил бы раны, но он громче, и можно ещё и пожар устроить. Лёд промораживает, но так же тишиной не отличается. У земли с боевым арсеналом полный швах, ничего подходящего для данного случая по силам третьему рангу попросту нет. А вот воздух то, что нужно. Только очень грязно.
Из ран тут же брызнула кровь, как на скотобойне, которая начала заливать стол и потекла парой тонких струек на пол. Зато вышло тихо. Побитые боевые холопы не издали ни звука и, задохнувшись собственными криками, молча повалились ничком. Кто бы сомневался, что их амулетами не снабжают. Тут и у дворян-то не у всех они есть.
Я поднялся и бегло осмотрел их арсенал, сложенный на постели у стены. Пара карабинов и четыре пистолета, толку от них против боярина как с козла молока. У него стандартный «Панцирь» наверняка порядка двадцати люм, даже если залпом со всех стволов ударю, не пробью. Вот если бы стреловидные пули, да и то нельзя допустить ни единого промаха, а это нереально.
Свою шпагу, обнаружившуюся здесь же, брать не стал. Она столь же бесполезна, как и огнестрел. А вот метательные ножи прихватил и рассовал обратно в нарукавные петли. Эти в случае необходимости можно использовать хотя бы как отвлекающий фактор. А так-то я делал ставку на необычные для местных приёмы рукопашного боя. До сих пор это меня выручало, и противостоять мне пока мог только Дымок.
М-да. Опять подумал о том, что не отошли я охрану, и ничего этого не было бы. Ладно, чего теперь-то голову пеплом посыпать, просто сделаю выводы на будущее. В смысле, если оно у меня будет.
Может, сбежать? В лесу я чувствую себя превосходно, следы путать умею. Ведь возможно, что во дворе окажется ещё кто-нибудь. Да и боярин не мальчик для битья, а взрослый муж. Прихватить сумку с деньгами и ходу. Хотя-я-я она
