Э(П)РОН-5 (СИ) - Быченин Александр Павлович

В следующих двух помещениях меня ожидал всё тот же кавардак, раскуроченная электроника и рабочие места с неизменными фотками — в одной лабе рамка висела на стене над столом, в другой небольшая карточка на измызганном пластике валялась в выдвижном ящике. Лаборатории, соответственно, биологии и химии. Во владениях биолога — некоей мисс Гроувз, строгой дамы под сорок нордической наружности — вандал оставил поясняющую надпись «nomicros», а у химички Келли, темнокожей девчушки со стрижкой «ёжиком», ограничился уже встречавшимся ранее «nolaptops». Видимо, по той причине, что оборудование здесь поражало убогостью и примитивизмом: два здоровенных стеллажа, забитых ребристыми пластиковыми кофрами, которые не разлетелись по всему помещению по причине плотной посадки в гнёздах. Я даже не поленился вскрыть пару, просто чтобы убедиться, что в них либо лабораторная посуда, либо реактивы. Ну и банальный ноутбук, доведённый до полного непотребства.

Ситуация более-менее начала вырисовываться: судя по тем сведениям, что уже удалось добыть, мужчин в экипаже меньшинство, в основном бабы. Пока счёт «три — два» в пользу последних. Феминизм и толерантность в полный рост. Что ж, пойдём дальше…

Следующей на очереди была лаборатория спектрального анализа. Но понял я это исключительно из таблички на двери — здесь маньячина постарался особенно тщательно. Живого места на оборудовании не оставил, варвар. А ещё он не смог определиться, чего же конкретно здесь быть не должно, и ограничился весьма красноречивой надписью: «Nothing!!!» Видимо, слишком много электронных приблуд на единицу площади. А вот бывший хозяин помещения меня поразил до глубины души — вроде бы белый, вроде бы мужчина, вроде бы молодой… но при всём при этом очень странный. Фотка… даже не фотка, сама рамка уже наводила на размышления — явно что-то символичное, надписи типа «my life, my rules», голубоватая подсветка над столом, портреты каких-то деятелей по стенам… да и сам он излишне лощёный, с маслёным взглядом… я даже было подумал, что на фото он вообще в макияже.

— Что же ты такое, доктор Миллер? — хмыкнул я вслух, поскольку к какому-то внятному выводу прийти так и не смог. — Что в тебе не так?

— Осмелюсь предположить, что данный индивидуум принадлежал к так называемым «сексуальным меньшинствам», капитан Заварзин.

— М-мать! Точно! — хлопнул я себя по шлему. — А я уже беспокоиться начал: как так, белые есть, чёрные есть, а меньшинств нет… хотя странно, азиаты и латиносы не попались…

— Так мы ещё и не все помещения осмотрели, сэр.

— Действительно… ну пошли дальше.

Кумо как в воду глядел: в оставшихся лабораториях по правому борту мы нашли и азиатку — доктора М. Ли, по фото которой решительно невозможно было установить возраст, который мог оказаться от восемнадцати и до бесконечности, и симпатичную молодую латиночку Д. Родригес. Разбавлял женскую компанию ещё один «чёрный брат» — доктор И. Рахим. Он, кстати, лаборанту в подмётки не годился в плане представительности — мелкий и щуплый, зато на фотке улыбка до ушей. Фотографии, кстати, наводили на размышления — нафига они здесь? Что, экипаж друг друга не знал? Или сами себе каждое утро напоминали, кто они есть? Подозрительно избирательная амнезия. И вряд ли специально для меня оставили. Ну да, прямо предвидели, что через чёртову уйму лет на заброшенную станцию заберётся неугомонный росс из одноимённого Протектората… да они в те времена даже предположить не могли, что данные государственные образования вообще появятся. Скорее, это какая-то традиция. Или дань моде. Или… просто память. Только у троих из новообнаруженных на фотках были ещё люди — родители, скорее всего. У остальных же на заднем фоне или пейзажи, или какие-то здания. Наверняка памятные места — колледж, родной городок или ещё что-то в этом роде.

Что ещё интересного? Да практически ничего. Везде одно и то же — разор, разгром и разорение. Следов борьбы в таких условиях не разглядеть, но хотя бы крови не нашёл, за исключением посланий от вандала, которые тоже не поражали разнообразием — «no electronics», «no gadgets» и тому подобное. Доктор Ли, кстати, владела сразу двумя соседними помещениями. И она тоже, как и «голубок» Миллер, была физиком. Мало того, ещё и моей коллегой, поскольку занималась физикой подпространства. Это я выяснил точно, обнаружив в её закромах несколько классических фундаментальных трудов по этой тематике, напечатанных ещё на бумаге. Раритет из раритетов, нужно будет забрать… потом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Доктор Родригес, специалист по математической статистике, ничего интересного после себя не оставила — видимо, все данные хранила в лэптопе и вычислительном комплексе со здоровенной серверной стойкой, от которых после визита «чёрного брата» остались жалкие ошмётки. Ну а док Рахим оказался… внезапно вирусологом. Этот факт меня до того поразил, что я невольно сглотнул и про себя порадовался, что мы так и не нашли рубку управления и не смогли запустить системы жизнеобеспечения. А то, не ровен час, додумался бы ещё шлем снять… свят, свят!..

Последнее неохваченное помещение представляло собой банальный спортивный уголок с десятком тренажёров для проработки всех групп мышц. С одной стороны, странно — тащить из метрополии этот совершенно бесполезный для исследователей хлам, с другой — предельно логично. Надо же как-то «яйцеголовым» поддерживать форму? Да хрен с ней, с формой. Элементарно отвлечься от умственной работы уже дорогого стоит. И тут лучше физических упражнений ещё ничего не придумали. Нет, можно, конечно, как выражается механик Мягков, сексом трахаться (и по-любому трахались — вон сколько девиц в самом соку). Разве что бедолаге Миллеру не позавидуешь, а остальным в этом плане раздолье… кстати, может, поискать обитаемый жилой модуль? В первый-то раз мы неудачно зашли… не, на фиг! Я уже узнал всё, что хотел, а именно численность рабочей вахты и соотношение мужчин и женщин. Окончательный счёт «пять — четыре» в пользу фемин. Колумбайны такие колумбайны, блин! А ещё стало понятно, как это у «чёрного брата» получилось невозбранно творить беспредел — с ним просто никто из остальных не мог справиться. Да и скопом вряд ли бы что-то сумели сделать, ищи дураков лезть с голыми руками на топор. Вот он их и… наверное, куда-то согнал. И я даже догадываюсь, куда именно. А потом устроил знатный погром, попутно наставив повсюду кровавых печатей. Или овеществлённых примитивных заклинаний… магия крови, все дела. Выяснить бы ещё, что за «духи» его довели до ручки, причём до такой, что он решил забить на мнение более образованных коллег и начал гнуть свою линию. И крайне сомнительно, что его поддержал ещё хоть кто-то, разве что химичка Келли могла. Впрочем, на выходца из Карибского бассейна или с Юга Штатов она походила мало, да и на фотке фигурировал какой-то крупный город, расположенный явно в более высоких широтах. Западное побережье, скорее всего. Итого, она по вероисповеданию либо католичка, либо протестантка. Ну а доктор Рахим, судя по имени, последователь ислама. В европеоидах же и азиатке последователей вуду заподозрить очень сложно. Так что… силён мужик, силён. Не знаю, как бы я себя повёл, встреться с ним в тесных закоулках космической станции с голыми руками, да ещё и без скафандра. Мог он всему экипажу навязать свою волю, однозначно мог. И, что вероятнее всего, навязал. Так сказать, грубой физической силой — согнал всех на пинках в одно помещение, и заставил делать… что-то. Осталось лишь найти подтверждение гипотезе, а для этого всё-таки придётся наведаться в «сферу», как бы я не оттягивал этот момент… ладно, надо идти…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Удивительно, но самогипноз снова не сработал — постояв у шлюза, что должен был меня вывести в «спицу», по которой «чёрный брат» спускался обратно в «трубу», я тяжко вздохнул, развернулся и побрёл к медицинскому боксу. Зачем?! Да кто бы знал… какое-то невнятное сомнение меня одолевало. И лишь оказавшись во владениях доктора Холмса, я осознал, что именно меня сюда влекло — у него единственного в кабинете среди хлама мелькали листы писчего пластика с рукописным текстом. Рукописным, блин! Это раз. И текстом — это два. Не загадочными формулами и закорючками, а с внятными, пусть местами и сокращёнными, словами, выстроенными в предложения, не лишённые смысла. Судя по всему, медик был на фоне остальной команды этаким ретроградом, привыкшим доверять свои мысли «бумаге». В кавычках, потому что условно — я уже говорил, что это не бумага, а специальным образом изготовленный пластик… впрочем, к чёрту детали! Главное, что здесь было в чём покопаться.