Что нужно женщине - Кэролайн Линден

– Я не люблю Стюарта, – прошептала Шарлотта. – А он не любит меня. – Хотя в этот момент Шарлотта вдруг почувствовала, что не очень-то уверена в первом утверждении, второе не вызывало у нее сомнений.

– Вот и хорошо. – Амелия отпила из своей чашки, и на лице у нее снова появилась ее обычная приветливая улыбка. – Это спасет вас от душевной боли. Другим женщинам не так повезло, как вам.

– Другим женщинам? – в смущении переспросила.

Шарлотта и снова мысленно поблагодарила небеса за то, что у нее нет детей. Она не смогла бы перенести, если бы ее дочь увлеклась искателем приключений или охотником за ее деньгами; и она никогда не смогла бы предостерегать женщин, открывая им глаза на недостатки своего сына. Когда Шарлотта мечтала о детях и материнстве, ее воображения хватало только на малышей до определенного возраста. Она не могла представить себя матерью взрослых детей. Интересно, когда заканчивается ответственность матери за своих отпрысков?

– Да, другим женщинам, – кивнула Амелия. – Тем, которые имели неосторожность увлечься Стюартом. Для каждой из них все закончилось весьма печально. Одну из них с позором отправили в провинцию, а другую поспешно выдали замуж за дальнего родственника, согласившегося смотреть сквозь пальцы на ее бесчестие.

– Наверное, Анна Хейл, – предположила Шарлотта. – Или Элиза Пенниуорт?

Амелия отвела глаза и со вздохом проговорила:

– Две юные девушки в течение одного месяца. Нет ничего удивительного в том, что Терранс пришел в ярость.

– Миссис Дрейк, вы были очень откровенны со мной, – сказала Шарлотта. – Можно задать вам такой же откровенный вопрос?

– Разумеется.

– Почему мистер Дрейк так не любит своего сына?

Пожилая женщина помрачнела:

– Стюарт очень разочаровал отца. Терранс надеялся, что его сын станет совеем другим человеком. – Амелия немного помолчала, потом вновь заговорила: – Но Стюарт распустился до невозможности. Отказывался от всего, что предлагал ему отец. И делал все, от чего отец его предостерегал.

– Но сейчас он стал взрослым мужчиной. Не будет же мистер Дрейк всю жизнь упрекать своего сына за ошибки его разгульной юности?

– Вы полагаете, что Стюарт с тех пор изменился?

Вопрос миссис Дрейк не оставлял никаких сомнений: как бы Амелия ни любила своего сына, она верила всем сплетням, которые о нем разносили. Это открытие ошеломило Шарлотту. Ее отцу по крайней мере понадобилось подтверждение ужасной правды, прежде чем он выгнал дочь из дома. Возможно, отец даже не подозревал, что в каком-то смысле оказал ей услугу. Шарлотта до сих пор не знала, что хуже – быть изгнанной без надежды когда-нибудь вернуться или постоянно подвергаться упрекам со стороны близких людей, от которых зависишь.

– По-моему, Стюарт – честный и благородный джентльмен, – медленно проговорила она. – А слухи, как известно, могут сильно преувеличивать то, что происходило в действительности.

– Дорогая графиня Гриффолино, – Амелия взяла ее за руку, – Стюарт – мой единственный ребенок, и я его обожаю. Признаюсь, я пригласила вас пожить здесь только ради того, чтобы почаще его видеть. Но мне прекрасно известны его недостатки, и я не хочу, чтобы вы были слепы. Увы, нам, женщинам, так просто поддаться чувствам и эмоциям… Я не хочу, чтобы однажды вы почувствовали, что обмануты в ваших ожиданиях. Ужасная история, происшедшая с вашей племянницей, подтолкнула меня на этот откровенный разговор.

Шарлотта не знала, как отнестись к словам Амелии. Из своего собственного горького опыта она и сама прекрасно знала, как легко красавцу мужчине покорить нежное женское сердце. Большая часть того, о чем говорила миссис Дрейк, была истинной правдой. Но ведь, стараясь предостеречь Шарлотту, Амелия говорила не о каком-нибудь бессердечном негодяе, который испортил ей жизнь, или неизвестном мерзавце, который обманом увез Сьюзен. Она говорила о Стюарте, о собственном сыне! Хотя Стюарт делал все, чтобы пощадить чувства Сьюзен, – он оберегал девушку от душевных ран, которые мог ей нанести. Чтобы не разбить Сьюзен сердце, он убедил ее в том, что она не кто-нибудь, а почти Джульетта! Однако Стюарт сам признался в том, что он – охотник за невестой с богатым приданым. В этом нет и намека на благородство и респектабельность. Как же можно утверждать, что Стюарт – честный человек? Ведь он хладнокровно охотился за наследством Сьюзен и ухаживал за ней из-за денег. И возможно, он отчасти виновен в побеге ее племянницы.

«Сьюзен сбежала не из-за него, а из-за тебя, – нашептывал ей внутренний голос. – А Стюарт помогал тебе в поисках. Без него ты ничего не смогла бы сделать».

Но это вовсе не означало, что она, Шарлотта, в него влюбилась. Стюарт частенько сердил ее и раздражал до невозможности. Но каких бы ужасных вещей она ему ни говорила, это не оттолкнуло его от нее. А когда она угрожала ему револьвером, Стюарт только смеялся. И только ему удавалось невинный разговор, об оперной музыке превратить… в обещание чувственных наслаждений. Шарлотта была достаточно опытна, чтобы понять: он желал ее, но, конечно же, это – не любовь.

Весь день Шарлотта размышляла об этом. В какой-то момент она даже решила, что переспит со Стюартом только для того, чтобы разрядить возникшее между ними напряжение. Действительно, почему бы двум взрослым, зрелым людям не завести тайную интрижку, вполне приемлемую для них обоих? Затем она снова вспомнила о Сьюзен и поняла, как не прилично женщине в ее ситуации думать о собственном удовольствии, когда беззащитная Сьюзен находится во власти какого-то сумасшедшего итальянца. Но и после возвращения племянницы она не сможет завести роман со Стюартом – ведь Сьюзен будет считать, что ее предали. Шарлотта пришла к выводу, что ее роман со Стюартом в любой ситуации и в любое время будет неуместен, и от этого ей хотелось плакать. Он был единственным мужчиной, потерять которого ей было жалко до слез.

А что, если она испытывает к Дрейку нечто больше, чем желание? Давным-давно, после того как однажды она имела неосторожность подарить одному мужчине свое сердце, Шарлотта запретила себе испытывать к мужчинам что-то большее, чем желание. Она не хотела, чтобы Стюарт стал исключением из этого правила. Она просто не могла себе позволить, чтобы он стал исключением.

Но если Стюарт – вопреки ее воле – является исключением?

«Нет, – сказала она себе. – Непродолжительный роман – вот единственное, что может быть между нами».

Она никак не могла в него влюбиться. И конечно же, не собиралась выходить за него замуж. Она испытывает к Стюарту лишь физическое влечение, не более того. Как только они переспят, все перегорит само собой… Если только не окажется, что их объединяет нечто большее, чем страсть. Но что произойдет, если их отношения все же затронут ее сердце?..