Медуза - Томас Тимайер

— Не надо! — донесся до него голос Ханны.

Поздно. Пальцы Криса, скользнув по прохладной, влажной поверхности, ощупывали зернистую структуру. Казалось, камень вибрирует, будто мощнейший трансформатор, рассчитанный на сотни киловольт. Вибрация камня через ладони передалась рукам, а через них — всему телу. Едва различимый гул и приятное покалывание заставили Криса невольно улыбнуться.

— Боже мой, Боже мой, как же это изумительно, — шептал он. — Камень говорит со мной. Он хочет мне что-то сказать. Попробуйте, не бойтесь. Но подождите — что-то начинает меняться!

Все уставились на климатолога с недоверием и любопытством. Внимание Криса по-прежнему было сосредоточено на камне. И вдруг ему послышались звуки. Отдаленный перезвон колоколов, пять ударов различной высоты. С интервалом в несколько секунд они повторились. Чудесная мелодия из пяти нот. В глазах Криса замелькали разноцветные молнии. Они сформировались в орнамент, и он мог поклясться, что однажды уже видел его. И тут световые блики, перестроившись, обратились в звездный вихрь, взметнувшийся вверх подобно рассыпаемым костром искрам. Кружась в бешеном вихре, они то вздымались вверх, то вновь подобно метеору падали вниз, постепенно заполнив собой все. «Фейерверк, — повторял про себя Крис, — фейерверк души моей». И когда одна из звезд, выделившись из несметного множества, приблизилась к нему, она вдруг развернулась в картину. Картину его прошлой жизни. Фрагмент воспоминания, давным-давно позабытый.

Он видел себя и Паулину, девочку из своего класса, в которую был безумно влюблен. Они с ней на велосипедах ехали в школу. Крис видел себя, видел, как он по невнимательности наехал колесом на камень и плюхнулся на гудронированную поверхность шоссе. И вот он сидит на обочине и ревет, а Паулина тем временем с развевающимися светлыми волосами со смехом уносится прочь. Она бросила его, а он сидел и ревел у дороги, вот тогда ему и стало ясно, что он Паулине до лампочки. Тут звезда улетела прочь, растворившись среди себе подобных.

Крис убрал руку и закрыл глаза. По лицу заструились слезы, они капали на землю, смешиваясь со слезами Медузы. Он почувствовал на плече чью-то ласковую руку, которая тихо оттащила его от камня. И после наступило черное, непроглядное ничто.

Очнувшись, Крис увидел Ханну, склонившуюся над ним и вытиравшую пот с разгоряченного лба. В ее глазах были озабоченность и непонимание.

— Воды! — единственное, что мог произнести в ту минуту Крис.

Язык прилип к нёбу, в горле пересохло так, будто он не пил целую вечность. Ханна приставила к его губам фляжку с водой. С каждым глотком в Криса возвращались силы, и вскоре он уже мог усесться.

С изумлением Крис понял, что находится не в храме, а неподалеку от него, лежа на сооруженной из одежды подстилке. Освещаемые мягким зеленоватым светом, вокруг него кружком расположились его коллеги. Казалось, они ждали от него каких-то объяснений.

— Мне есть о чем рассказать, — начал он, — но я, по правде говоря, и не знаю толком, с чего начать. Помню, что прикасался к глазу. Он обдал меня искрами, и вдруг я стал вспоминать о давным-давно позабытом.

И Крис поведал во всех подробностях историю с Паулиной, хотя ему очень не хотелось бередить старые раны.

— Камень воспроизвел передо мной часть моего прошлого. Это было и прекрасно, и бесчеловечно, — в заключение пробормотал Крис.

Заметив, что никто не реагирует на его слова, что несколько пар глаз в напряженном ожидании уставились на него, Криса осенила догадка. Не догадка, нет, скорее, это можно было назвать предчувствием.

— Нет-нет, не беспокойтесь — со мной все в порядке. Просто это был припадок слабости. Теперь я на самом деле в полном порядке.

Семь пар глаз с брезгливым любопытством уставились на него, словно на диковинное и мерзкое насекомое. Крис почувствовал, как по спине разливается неприятный холодок.

— Что-нибудь не так? — Молчание. — Что произошло?

Лицо Ханны изменилось. Между бровями пролегла жесткая складка. Губы были поджаты, уголки рта презрительно опустились, отчего ее красивое лицо выглядело постаревшим.

— Ты тут наговорил кой-чего, прилипнув к этому камешку, — отчужденно произнесла она. — Причем немало любопытного.

— Ничего не помню. Что именно я наговорил? — Крис начинал догадываться, в чем дело.

— Называл фамилии, — вмешалась Ирэн. — Города, регионы, упоминал много-много такого, из чего мы сделали определенные выводы. — Все это было сказано ледяным тоном.

Крис почувствовал, как его стискивает сеть страха и недоверия. Может, он ненароком выдал тайну? Если так, надо немедля брать инициативу в свои руки.

— Не пойму, к чему вы клоните. Вероятно, в состоянии помрачения сознания я мог наговорить такого, что показалось вам странным. Но что бы я ни говорил — это всего лишь слова. А реальность здесь — вот она. И это масштаб сделанного нами открытия. Камень обладает способностью воздействия на психику человека. Речь идет о неизвестном науке минерале или веществе. Ничего подобного до сих пор на нашей планете обнаружено не было. Вы только представьте себе, что мы с вами открыли!

И Крис улыбнулся, надеясь, что его монолог возымел действие. Однако прежняя отчужденность на лицах говорила об обратном.

— Боже, ну неужели вы понять не можете, что я оказался в том же положении, что и Патрик под гипнозом?! — вскричал Крис. — И не случайно. Это место или этот камень воздействуют на наши мысли и чувства. Может быть, это вообще нечто такое, чего мы себе и вообразить не можем. Вспомните хотя бы голоса. Вот уж не верится, чтобы все это оставило вас равнодушными.

Ханна поспешно отвернулась, будто устрашившись встретиться с Крисом взглядом. В глазах же остальных были гнев и возмущение.

Естественно, первым подал голос не кто-нибудь, а штатный правдоискатель Малкольм Нидри. Именно этого Крису больше всего не хотелось.

— Что за дела у тебя с Норманом Стромбергом?

Так вот оно что.

Крис почувствовал, как земля уходит из-под ног.

Он был загнан в угол.

Глава 18

Ханна с безучастным лицом сидела подле Криса, слушая его исповедь. Он рассказал ей все от начала до конца, не пытаясь обелить себя. Рассказал, как его нанял Стромберг, как после этого ему скоренько перекроили биографию, заменили фамилию, имя и все остальное, превратив Джона Эванса в Криса Картера. Поведал о том, каких усилий и средств стоило внедрить его в экспедицию Национального географического общества. Разумеется, Крис опубликовал бы задуманный фотоальбом, в конце концов, не мог же он наплевать на все — он не жаждал чрезмерного внимания к своей персоне. Напротив, он аккуратно публиковал статью за статьей, не чурался и интервью. После ушел в подполье, сменил команду, и никто не смог объяснить, каким образом Стромбергу удалось получать сведения, необходимые для того, чтобы завладеть местом находки. Крис заявил, что одной лишь скульптуры, обнаруженной в Тассили-Анджер, с лихвой хватило бы для покрытия всех расходов, но того, что поиски увенчаются таким открытием, не ожидал никто, даже сам Стромберг. А если и ожидал, в таком случае он гений и по части пускания пыли в глаза.