След костяных кораблей - Р. Дж. Баркер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ветрогон! – закричал Джорон. – Отправь нас подальше от берега!
Ветер изменился, останавливая натиск волн, а зубохват обвис в челюстях кейшана, однако огромный морской дракон продолжал бить зверя о лед, пока что-то не лопнуло у того внутри. На черный корабль брызнул черный ихор, обжигая кожу тех, кто оказался слишком близко.
– Вперед! – громко приказал Джорон, показывая нужное направление. – Вперед! – «Дитя приливов» содрогнулся, ветер усилился, завыл, пронесся над палубой, а массивное тело кейшана, оставшееся позади, скатилось с острова, все еще опутанное многочисленными щупальцами второго зубохвата. – Держитесь! – крикнул Джорон, и в следующий момент кейшан рухнул в воду, мощная волна ударила в борт «Дитя приливов», корпус заскрежетал, задев лед находившегося справа острова. – Багры! Отталкивайте лед! – кричал Джорон, изо всех сил стараясь удержаться на ногах, а корабль снова налетел на остров, и он начал опасаться за корпус и нижние палубы. – Кто-то пусть спустится вниз, проверьте корпус, включите насосы!
Дети палубы не успели пустить в ход багры – обратная волна отбросила «Дитя приливов» от берега. Команда металась по палубе, но корабль высвободился, однако находился в ужасном состоянии: исчезла верхняя часть главной мачты и все, кто там находились, во многих местах были сломаны поручни и поврежден такелаж, но корабль оставался на плаву и продолжал движение. Кейшан и последний зубохват продолжали сражаться, пока морской дракон заглатывал остатки первого чудовища.
– Смотреть вперед! – раздался крик.
Джорон так и сделал – в самом узком месте между двумя ледяными островами им преграждал путь третий зубохват, который уже начал испускать туман, глядя на них гибельным желтым глазом.
– Ветрогон, – крикнул Джорон, перекрывая вой ветра, – дай максимальное количество ветра, корабль – это единственное оружие, которое у нас осталось. Мы протараним проклятое Старухой существо.
– Но, хран-пал… – начала Фарис.
– У нас нет выбора!
Ветрогон тряхнул головой с пестрыми перьями и издал такой громкий крик, что уши Джорона пронзила боль. Поднялся более быстрый и сильный ветер. «Дитя приливов» заскрипел и застонал, зверь перед ними выпустил новую струю тумана и громко загудел.
– Готовы! – крикнул Джорон, зубохват навис над палубой поврежденного корабля, мчавшегося ему навстречу. – Готовы!
Наконец в тот момент, когда «Дитя приливов» должен был вот-вот врезаться в чудовище, тот с помощью извивавшихся щупалец поднялся по склонам двух ледяных островов и в результате, отчаянно вереща, оказался над черным кораблем, который проскочил под ним. Более тонкие щупальца упали на палубу, раздались отчаянные крики детей палубы, которые попались чудовищу. Остальные поспешно рубили черные веревки. Еще через несколько мгновений зубохват рухнул в воду за кормой, унося с собой десять человек команды, и бросился туда, где кейшан продолжал сражение с его родичами.
А «Дитя приливов», получивший серьезные повреждения, летел вперед. Они спаслись.
Часть II
Супруга корабля
Песня Удачливой Миас
Она стала супругой корабля,
Дитя прилива и воды.
Отважной и дерзкой она росла,
И море было ее сестрой.
Но мать – жестокой.
Она сказала: «Ребенок должен был умереть».
Так сказала Тиртендарн:
«Отдайте ребенка кораблям!»
И море пришло к ней на помощь,
Когда слово слетело с губ Дарн.
20
Те, кто прокляты знанием будущего
Волны как монументы. Огромные, холодные, жестокие и уродливые. Волны смывают все звуки, картины и смысл. Волны лишают дыхания. Волны заставляют тебя задыхаться. Неодолимые и мучительные.
Руки приближаются, и она пытается отстраниться, повернуть голову, напрягает мышцы шеи, прижимает щеку к жесткой спинке стула. Отчаянное стремление избежать боли встречается с упрямым желанием отказать этой женщине. Отказать во всем. Волны набегают друг на друга у нее в горле, топят любой смысл. Изо рта вырывается лишь гортанный «Ннн, ннн, ннн», пока она сражается с веревками, которые надежно ее удерживают, врезаясь в запястья и щиколотки.
– Давай, давай, Миас, – говорит Жрица Старухи. – Не тревожься, не бойся. Сегодня я не стану причинять тебе боль.
Слова, которые ничего не значат.
Ничего.
Сколько раз она это говорила, а потом меняла решение, доставала завернутые в ткань инструменты, и на свет появлялись щипцы, лезвия или горячий металл?
– Давай, Миас, будь умницей, сделай то, о чем я тебя прошу. – Так нежно и тихо, однако она не может.
Только после того, как звучит последнее слово, резкий крик, подобный лаю: «Веди себя прилично!» – она перестает сопротивляться. Сдается. Позволяет мышцам расслабиться, тело опускается на стул, испачканный чем-то темным – целая жизнь пролитой крови. Ее крови.
Нежные руки разматывают бинты у нее на голове. И все это время женщина говорит.
– Я лишь посмотрю на рану, Миас, чтобы убедиться, что там нет инфекции. – Улыбка. – Мы ведь не хотим тебя потерять, когда наша цель так близко, верно?
– Я рассказала все, что знаю. – С ее губ слетают множество раз повторенные слова.
Бинты сняты с лица, кожа липкая от засохшей крови и мази, которую ей наложила после…
Сразу после.
– Поразительно, как хорошо у тебя все заживает. Утрата глаза убила многих из тех, с кем мне довелось работать. Они оказались слабыми. А ты ведь нет, верно? Ты была сильной женщиной. – Жрица Старухи села. Улыбнулась ей. – Ты стала настоящим вызовом.
– Я рассказала все, что знала.
– Однако есть другой глаз, – говорит Жрица Старухи, – вот где истинная правда. – Она расправляет плечи. – Потому что теперь ты знаешь боль, но тебе следует бояться не только ее. Ты должна бояться полностью ослепнуть. – Она наклонилась вперед. – Ты ведь боишься, что я заберу твой второй глаз, верно?
Боится ли она?
Может быть. Но боль больше не вызывает у нее страха, она стала ее жизнью. Каждый день. Возможно, так было всегда. А существование в темноте? И на что здесь смотреть? Она знает, что Жрица Старухи хочет, чтобы она сказала «да», но Миас уже не боится. Больше не боится. Страх прошел, сгорел вместе с надеждой, что ее кто-то пожалеет или спасет. Теперь она ничто, скорлупа. Мертвая женщина, лишенная утешения стоять на сланце черного
