Кризис среднего возраста - Алексей Анатольевич Миронов

– Ссать-то к чему?

– А ты дослушай. Пять лет назад я жену похоронил. Какой-то пьяный подонок из золотой молодёжи влетел на джипе в остановку. Прямо в людей. Как шар в кегли. В газетах писали, по телевизору показывали… Словом, я тоже частый гость на кладбище. Однажды вот приспичило – забежал по этой аллее, уголок укромный искал. И, можно сказать, упёрся в этого истукана! А уж когда глаза поднял, когда прочитал, кто тут возвышается, решил сделать сей акт доброй традицией.

– Вон оно что! – оценила финал истории Люба.

Теперь она улыбалась. Всю её тоску как рукою сняло. Тою же рукою, что махал тут, у памятника, её спутник.

– Витюш, – сказала она, – у меня бутылочка коньяка от прошлого дня рождения осталась. Давай-ка отметим встречу!

– Давай! – быстро согласился кавалер.

И они парою, под ручку, покинули территорию вечной печали.

маленькая соперница

В середине ноября началась было оттепель, редкая в эту пору, но ее тотчас сменили морозы. Лужицы, образовавшиеся от подтаявших вдоль дорог сугробов, покрыли тротуары коркой льда. Свет фонарей зыбкой рябью плыл в черной реке оледенелого асфальта.

Его конечной станцией метро было Планерная. Полночь – самое время ветру подгонять запоздалых прохожих! Затаившийся ветер набросился на одинокого мужчину, желая проникнуть под кожаное пальто и забраться под поднятый воротник. С молодецким посвистом городской сквозняк ударил прохожего под коленки, но тот чудом устоял на ногах, проехавшись по скользкому тротуару. Ветер собрался с новым порывом, прицелился и полетел к цели, но тут человек в пальто, удерживая на голове широкополую шляпу, нырнул в переулок между домами.

Растеряв часть сил на повороте, ветер всё же погнался за ускользающей жертвой. Но, казалось, человек в шляпе смеялся над погоней. Изначально мощный ноябрьский сквозняк рассыпался на десяток крохотных сквознячков, раскололся от деревьев, топорщивших свои сучья, споткнулся о вереницу машин.

Ещё поворот – и одинокий мужчина достиг своей улицы. Проходя у мусорных контейнеров у своего дома, он вдруг услышал отчаянный писк, похожий на зов. Кто-то звал на помощь! Кто-то маленький.

Нужно прислушаться. Остановившись, человек в шляпе вновь уловил писк. Кто это плачет: ребенок, щенок, котенок? Мужчина понял, что не сможет уснуть, если пройдет мимо. Да и можно ли жить, проходя мимо?

Медленно он обошёл все контейнеры. За угловым контейнером глаза его различили припорошенный снегом черный целлофановый пакет. Мужчина наклонился. Руки раскрыли пакет. Печальное зрелище предстало его взору!

Вкруговую, головками к серединке, лежали шесть котят. На шерстке несчастных уже поблескивала корочка льда. Увы, им ничем не поможешь! Но вдруг из мертвецкого круга, напоминавшего славянскую свастику, символ языческого солнца, с трудом поднял заплаканную мордочку живой котенок. В глазах его читались отчаяние и страх смерти. Задние его лапки уже вмерзли в ледяной цветок человеческой жестокости.

Сняв перчатки, мужчина растопил пальцами лед, сковавший кошачьи лапки. Затем осторожно поднял котенка и упрятал за пазуху кожаного пальто. Обычно котята очень теплые: температура кошачьего тельца выше температуры тела человека. Но с этим котенком под пальто словно ворвался холод.

– Давай, милый, отогревайся, – шептал мужчина, быстро шагая домой. – Мы с тобой молодые, мы ещё поживём!

Потихоньку существо за пазухой отогрелось. Котенок теперь не пищал, а только посапывал. И даже ветер, набравший новых сил, отказался от преследования того, кто спас маленькую жизнь.

– У нас будет котенок, любимая! – сказал мужчина в прихожей.

Сказал он это так, будто говорил о ребенке. И передал спящее созданьице в руки женщины.

– Какой красивый! – отозвалась та.

– Может быть, это девочка?

– Конечно, девочка, – согласилась женщина, уложив котенка в комнате на диван и перевернув его на спинку. – Ой, какая же красивая, только посмотри!

То была чистая правда.

Белый треугольник, словно воротничок, спускался по груди к передним лапкам, симметрично украшенным белыми носочками. Такие же носочки имелись и на задних лапках. Нежный серебристо-серый окрас спинки, животика и хвоста придавал образу животного эфемерности.

– Как же мы ее назовем? – спросил молодой мужчина.

– Белянка… Белочка… Снежинка… Пушинка? – предложила его любимая.

– Ура! Пушинка! Пусенька! Пуся! – обрадовался он. И тут же спохватился: – Слушай, дорогая, она сейчас проснется и захочет кушать. Там в пакете оставалось немного молока.

– Сейчас принесу.

Хозяйка захлопотала на кухне. Остатки молока она перелила в джезву и поставила ту на огонь. Отыскала маленькую бутылочку с соской вместо крышки. Никогда не знаешь, что может пригодиться! Бутылочка осталась в квартире от предыдущих жильцов.

С антресолей женщина сняла коробку из-под обуви. Внутрь коробки постелила газету, свернув ее в несколько слоев. Чтобы ложе вышло помягче, уложила на дно кусок ватина.

– Ну вот, дорогой мой, королевское ложе для принцессы Пуси готово!

Из кухни потянуло горелым.

– Ой, молоко-то сбежало!

Ничего страшного! Когда молоко остыло, оно было подано Пусеньке.

Коробка из-под обуви наполнилась чмоканьем и сопеньем маленького существа.

Маленькая жизнь в картонном домике пробудила в молодой женщине материнский инстинкт. Она принялась готовить еду для новорожденной. В творог новоявленная мамочка добавляла размельченные в ступе таблетки кальция, а получившуюся массу смешивала с порцией рыбьего жира.

Новые мама и папа в Пусе не ошиблись. Пушистая их дочка росла настоящей красавицей. Большие ее зеленые глаза заблестели, хвост распушился, а шерстка заискрилась. По ночам в лунном свете серый мех переливался серебром. Кошка уже не помещалась в обувной коробке и спала на семейной кровати. Особенно же Пуся любила сворачиваться клубочком на груди у своего спасителя. Запах его кожи, его подмышек, его рук навсегда отпечатался в ее кошачьем сознании – то был дух тепла, уюта, защиты и покоя.

Любовь, однако, сопровождалась ревностью. С любимым мужчиной делила постель и жилье другая женщина. Этого Пуся терпеть не могла. Кошка частенько подкарауливала ту, другую, желавшую разделить комнату и ложе со спасителем. Разгневанная мохнатая фурия набрасывалась на ноги конкурентки, норовя искусать их или оцарапать.

Поначалу мужчину, которой из роли отца перешёл на роль возлюбленного, этот треугольник забавлял. Однажды он попытался помирить двух соперниц и сделать их подругами. Путь для сближения конкуренток он нашёл самый короткий: уложил спящую Пусю на живот своей избранницы-женщины.

Но кто ж не знает, что кошки предпочитают принимать решения самостоятельно! Мгновенно осознав подмену, ревнивица напрудила лужу на животе соперницы. Кошки умны, а потому, покончив с мокрым делом, Пуся стремительно скрылась под шкафом.

Бежали недели, шли месяцы, и любовь к мужчине постепенно переросла в особый ритуал, которому Пуся неукоснительно следовала каждый