Дрянь погода - Карл Хайасен

– Вы этого не отметили.

– Они не включают ранение в иск.

Риди подавил желание расхохотаться в лицо молокососу. Антонио Торрес являл собой учебный образец «неудобного клиента»: искалеченный, угрюмый и замкнутый – точный тип зануды, который без зазрения совести одурачит страховую компанию. Может, идея Торресу в голову еще не приходила, но непременно придет.

Риди спросил, как произошел несчастный случай. Торрес стрельнул глазами в жену, стоявшую рядом с Фредом. Риди отметил во взгляде нервную озлобленность.

Мистер Торрес собрался ответить, но жена его перебила:

– Тони ударила балка.

– Да?

– Он выгуливал собак. Это случилось в конце улицы.

Фред Дав облегченно про себя улыбнулся. Умница, быстро соображает.

– Значит, инцидент произошел не на вашей территории? – уточнил Риди.

– К сожалению, нет, – ответила Эди. – Иначе мы бы знали, кому предъявлять иск.

Все, кроме Щелкунчика, усмехнулись. Тот презрительно разглядывал оскалившегося барсука – эмблему на груди корпоративного пиджака Риди.

– Надеюсь, вы не против, что я расспрашиваю об этом, – сказал Риди. – Нам важно знать все обстоятельства, чтобы позже не возникло недоразумений.

Эди с готовностью кивнула:

– Ну, я уже рассказывала мистеру Даву, что просила Тони не гулять с собаками в шторм. Никто бы не умер, если б они пописали на ковер или где там еще. Но разве он послушает? Песики для него как дети, Доналд и Марла – так он их назвал. Ужасно избалованные! Мы, видите ли, бездетны…

Эди одарила Щелкунчика улыбкой опечаленной жены, а тот ответил убийственным взглядом.

– Тони дождался, когда ураган ослабеет, и пошел с собаками на улицу. Но тут снова поднялся сильный ветер, Тони не успел вернуться, и его ударило балкой, сорванной с чьей-то крыши. Сильно разбило колено.

Риди безучастно покачал головой:

– Где это произошло, мистер Торрес?

– Она же сказала – в конце улицы, – пробубнил Щелкунчик. Он терпеть не мог отвечать на вопросы подобных хмырей.

– Адреса вы не помните?

– Нет, дождь лил вовсю.

– К врачу обращались?

– И так пройдет.

– Думаю, вам надо показаться врачу.

– Я то же самое говорил, – поддержал Фред Дав.

– Ох, Тони упрямый как осел! – Эди взяла Денниса Риди под руку. – Позвольте, я покажу вам дом.

Контролер целый час прочесывал жилище. Фред весь извелся, но Эди оставалась спокойной. О флирте с Риди не могло быть и речи – в нем угадывался старый профессионал. Эди увела его подальше от чулана в прихожей, куда запихнули психа с буравом – связанного и с кляпом во рту.

Щелкунчик с кислым видом торчал перед телевизором. Эди напомнила, что в генераторе кончалось горючее, но он и ухом не повел. Донахью[56] вел программу о межрасовых браках лесбиянок, и Щелкунчик, дрожа от гадливости, прилип к экрану. Белые телки лижут черных! Вот до чего дошло, а старина Фил ведет себя так, будто все в полном порядке, и он беседует с долбаным «Семейством Осмонд»![57]

Закончив осмотр владения, Деннис Риди сел в кухне подвести итоговые цифры. Его пальцы мелькали над клавишами калькулятора. Фред и Эди выжидающе переглядывались. Риди нацарапал какие-то суммы на длинном листе и подтолкнул его на край стола. Эди рассмотрела бумагу – детальное исковое требование, какого она раньше не видела.

– Мистер Дав оценил ущерб содержимого в шестьдесят пять тысяч, – сказал Риди. – Сумма слегка завышена, я рекомендую шестьдесят. – Он показал на строчку карандашной резинкой. – Общий итог двести одна тысяча. Видите?

– Содержимого? – недоуменно спросила Эди, но тотчас спохватилась: – Да, конечно.

Она полная дура! Считала, что дом оценен вместе с барахлом семьи Торрес. Фред незаметно ей подмигнул.

– Сто сорок одна тысяча за жилье, – объяснил Деннис Риди, – плюс шестьдесят тысяч за содержимое.

– Наверное, придется согласиться. – Эди хорошо разыграла огорчение.

– Желательно, чтобы ваш муж подписал заявление с отказом от исковых претензий по поводу раненой ноги. Иначе урегулирование осложнится. Учитывая обстоятельства, вам, вероятно, ни к чему задержка в получении выплаты?

– Тони подпишет, – сказала Эди. – Дайте заявление.

Она прошла в гостиную и присела у кресла.

– Все идет отлично, – прошептала Эди, положив на подлокотник оба документа – отказ от претензий и исковое соглашение. – Не забудь, «Торрес» пишется с двумя «р».

На секунду оторвавшись от экрана, Щелкунчик изобразил подпись Тони.

– Во извращенцы, ты не поверишь! – сказал он, тыча в телевизор. – Притащи пивка.

Вернувшись в кухню, Эди поблагодарила Денниса Риди за хлопоты и спросила:

– Как скоро мы получим деньги?

– Через пару дней. Вы в начале списка.

– Это чудесно, мистер Риди!

– Вы же видели нашу рекламу, миссис Торрес, – сказал Фред. – Мы работаем быстрее всех.

Переигрывает, подумала Эди. Хотя, помнится, ей понравились телевизионные ролики «Среднезападного Ущерба». Кроме мультяшного трепливого барсука. В одной рекламе изображалось, как отважный страховщик на гребной шлюпке доставляет деньги пострадавшим от разлива Миссисипи.

– У меня в отеле «лэптоп», – сказал Риди. – Каждый вечер я отправляю данные в Омаху по модему.

– Невероятно! – обрадовалась Эди.

Всего пара дней! Но как насчет лишних шестидесяти штук?

Едва Риди ушел, Фред обнял Эди и полез с поцелуем, но она его оттолкнула:

– Ты знал!

– Я хотел сделать сюрприз.

– Да уж!

– Клянусь! Лишних шестьдесят тысяч, тебе и мне.

– Фредди, кончай мозги пудрить.

– Да как бы я их украл? Чек выпишут «мистеру и миссис Торрес». А это вы, ребята. Сама подумай.

Эди нервно расхаживала по кухне и бормотала:

– Господи, какая я дура!

Ну конечно, обстановка учитывается отдельно, и одежда, и приборы, и каждая дурацкая фиговина в доме!

– Ты никогда не сталкивалась с крупным иском, – сказал Фред. – Откуда тебе знать.

– Жилье и содержимое.

– Точно.

Эди остановилась и прошептала:

– Щелкунчик не увидел новой суммы.

Фред показал ей большой палец:

– Я как раз собирался об этом спросить.

– Я прикрыла рукой бумагу, и он не увидел.

– Умница.

– Мы сможем получить два чека?

– Думаю, да. Наверняка.

– Один на жилье, другой на содержимое.

– Отличная мысль! – сказал оценщик. – Шестьдесят тысяч тебе и мне. Только не проболтайся.

– Что я, совсем? Не забудь, у него еще осталось три патрона. – Эди чмокнула Фреда в губы и подтолкнула к черному ходу.

21

Сцинк и Бонни наблюдали за домом, пока Августин ходил к пикапу за оружием. Ему не хотелось ни в кого стрелять, даже обезьяньими транками. После ночи с Бонни он был безрассудно безмятежен и хотел спать. Августин решил стряхнуть это состояние.

Вначале он попытался сбить себе настроение высоконравственным упреком за дурной поступок. Замужняя женщина, новобрачная! Такая растерянная, одинокая, ранимая – Августин громоздил эпитеты, чтобы почувствовать себя никчемным и гнусным подонком. Но его распирало от счастья. Бонни поражала своей храбростью. Августину еще не встречалась женщина, которая бы стоически питалась дорожной падалью и не жаловалась на комаров. Более того, она вроде бы поняла психотерапевтическую полезность жонглирования черепами.

«Прикасаешься к смерти, – сказала она, – и даже ее дразнишь».

Когда вы оба голые, еще не остывшие от страсти лежите застегнутые в спальнике, даже хмельной лепет женщины может сойти за откровение. Августин урезонивал себя – нельзя слишком поддаваться таким мгновениям любовного изнеможения. Но вот вам – сердце поет, и он скачет чуть ли не вприпрыжку. Неужели жизнь его ничему не учит?

Как ни хотелось Августину видеть Бонни рядом, его так же сильно тревожило, что она увязалась в экспедицию Сцинка. Он боялся, что станет беспокоиться за нее до умопомрачения, а ему требовалась абсолютно ясная голова. Пока верховодит губернатор, неприятности гарантированы. Августин их ждал, только никак не мог дождаться. Вот-вот он снова обретет – хотя бы на время – и направление, и смысл.

С Бонни же это осложнялось. Еще неделю назад Августину нечего было терять, а теперь что-то появилось. Всё. Любовь всегда не вовремя, думал он.

Скрытно передвигаться было бы легче вдвоем со Сцинком. Но Бонни желала быть в самой середине – ей хотелось изображать Этту в компании Буча и Санденса.[58] Губернатору, похоже, все равно – еще бы, он обитал в иной вселенной.

– «Счастье не дает величия», – шептал он Августину. – Олдос Хаксли.[59] «Довольство не имеет очарования доброго сражения с бедой». Подумай над этим.

У пикапа Августин разобрал ампульное ружье и спрятал части в спортивную сумку. Пистолет сунул за пояс и прикрыл рубашкой. С сумкой через плечо он двинулся обратно на Калуса-драйв, размышляя, прав ли был Хаксли.