Сорочинская ярмарка, Ночь перед рождеством, Майская ночь и др. - Николай Гоголь

В текст «Сорочинской ярмарки» в настоящем издании внесены следующие исправления против текста ВД2 «разговаривавшим» — по ЛБ21 и ВД1; ВД2: «разговаривающим»; «Как чертовщина» — по ЛБ21; ВД1 и ВД2 «Какая чертовщина», «купцы даже из Гадяча» — по ЛБ21 и ВД1; ВД2 — «купцы из Гадяча»; «разговорился» — по ЛБ21 и ВД1, ВД2 «разгорячился»; «приношения» — по ЛБ21, ВД1 и ВД2 «приношение», что не согласуется с предшествующим упоминанием поповича: «но воистину сладостные приношения»; «придвигая ~ варенички»;по ВД1, ВД2 «подвигая ~ варенички»; «шинкарки» — по ЛБ21 и ВД1; в ВД2 очевидная опечатка «шинкаря» (ср. предшествующий текст «под яткою у жидовки»); «своего лакомого» — по ВД1; в ВД2 очевидный пропуск: «лакомого»; «оживили его» — по ЛБ21, в ВД1 и ВД2 очевидный пропуск «оживили», исправленный в П и Тр на «оживили жида»; «рожу» — по ЛБ21; ВД1, ВД2 «маску»; кроме того унифицировано (согласно ЛБ21) написание имени парубка Грицька: в печатных текстах он именуется то Грыцько, то Грицько.

Из исправлений Тр, принадлежность которых может быть приписана Гоголю, в текст введены следующие: «стога сена» (ЛБ21, ВД1, ВД2, «скирды сена» [В дальнейших случаях, когда тексты трех начальных источников совпадают, их шифры опускаются. ]); «переменяла ~ выбирая себе новый путь и окружая» (ВД1, ВД2 «переменяет свои окрестности, выбирает себе новый путь и окружает»); «на истомленных волах» (так в ЛБ21; ВД1, ВД2, «истомленными волами»); «дивчина» (так в ЛБ21; ВД1, ВД2 «девушка»); «дивчина» («девушка»); «Вот ~ пшенице» (ЛБ21, ВД1, ВД2: нет); «перед Рождеством» (так в ЛБ21; ВД1, ВД2: «пред Рождеством»); «отец нашей красавицы» (ВД1, ВД2: «наш знакомец»); «А я на четвертый» («Черт меня возьми, если я не на четвертый»); «чтоб и паслись» (так в ЛБ21, ВД1; ВД2: «чтобы и паслись»); «и угасающий ~ румянился» («день и пленительно, и грустно, и ярко румянился, как щеки прекрасной жертвы неумолимого недуга в торжественную минуту ее отлета на небо»); «выдумываете» (так в ЛБ21; ВД1, ВД2: «выдумаете»); «в образине свиньи» («в костюме ужасной свиньи»); «не совсем ~ в избах» (ВД1, ВД2: «не совсем из храброго десятка и имели притоны в избах»); «на доски, накладенные под потолком» («на накладенные под потолком доски»); «проклятые бабы» («а то проклятые бабы»); «речистого храбреца» (ВД1, ВД2: «высокого бонмотиста-храбреца»); «сама красная свитка» (ВД1, ВД2: «как та красная свитка»); «надевая ее» («всегда, когда вздумывалось ей надевать»); «топор» (так в ЛБ21; ВД1, ВД2: «секиру») «опять» («снова»); «топором» (ВД1, ВД2: «секирою»); «заседателя от…» (так в ЛБ21, ВД1, ВД2: «заседателя о…»); «остались ~ на воздухе» (ЛБ21: «остановились в судорожной неподвижности на воздухе»; ВД1, ВД2: «остановились ~ в воздухе»); «в непобедимом страхе» (ЛБ21: «в непобедимом ужасе»; ВД1, ВД2: «в ничем не победимом страхе»); «отчаянно ~ руками» («кричал один, повалившись на лавке, болтая в ужасе руками»); «закрывшись тулупом» (ЛБ21: «закрываясь тулупом»; ВД1: «в отчаянии закрываясь тулупом»; ВД2: «в отчаянии закрывшись тулупом»); «ночью ~ на улице» (ЛБ21: «один цыган из толпы других»; ВД1, ВД2: «один из толпы спавшего на улице народа»; «Озаряясь ~ ночи» (ЛБ21: «которые, озарившись местами неверно и трепетно горевшим огнем и отененные черными всклокоченными волосами, казались диким сонмищем гномов, окруженных тяжелым подземным паром и облаками мрака непробудной ночи»; ВД1, ВД2: «озаряясь местами неверно и трепетно горевшим светом, они казались ~ ночи»); «исчезли с появлением утра» («исчезнули вместе с осветившим мир утром»); «рукава свитки» («рукава»); «почувствовал, что схвачен вдруг» («почувствовал себя вдруг схваченным»); «Вот, кум ~ о котором» (ВД1, ВД2: «Вот, это тот самый, кум, об котором»).

Из ряда других повестей, входящих в состав «Вечеров», «Сорочинская ярмарка» выделяется широким использованием украинской литературы, знакомой Гоголю еще со времен учения в Нежинской гимназии. В «Книге всякой всячины» (стр. 80–81) он тщательно выписал длинный ряд украинских «эпиграфов», которые Шенрок считал выбранными «из разных произведений» и характеризующими «литературное чтение Гоголя в шкоде» (Соч… 10 изд., VII, стр. 875); в действительности, все эти эпиграфы извлечены из одного произведения — «Энеиды» Котляревского, возможно даже по какому-нибудь рукописному списку поэмы (см. М. Н. Сперанский. «Заметки к истории „Энеиды“ И. П. Котляревского». Львов, 1902, стр. 9—16). Частью своих выписок Гоголь воспользовался для эпиграфов «Сорочинской ярмарки» (гл. III, IV, VIII). Эпиграфы к гл. II, VI, VII, X Гоголь взял «из малороссийской комедии» — в действительности из двух комедий своего отца, В. А. Гоголя — «Собака-вiвця» и «Простак», о присылке которых Гоголь просил мать 30 апреля 1829 г. Эпиграф к главе XII взят из «казки» П. П. Гулака-Артемовского «Пан та собака» («Украинский Вестник» 1818, № 12), наконец, эпиграфы к гл. I, V, IX, XI, XIII — из украинского фольклора, либо по каким-нибудь печатным источникам, либо, скорее всего, просто по памяти. [Сам Гоголь отмечал свои фольклорные источники весьма общо и неточно: «Из старинной легенды» (I), «Малороссийская песня» (V), «Из простонародной сказки» (IX), «Пословица» (XI), «Свадебная песня» (XIII). В действительности, первый эпиграф является обработкой (либо вольной записью по памяти) народной песни, третий эпиграф также книжного происхождения.]

Однако отражение в повести отдельных впечатлений украинской литературы значительно глубже и не ограничивается одними эпиграфами.

Больше всего материала для «Сорочинской ярмарки» Гоголь почерпнул из комедии своего отца. [«Простак или хитрость женщины, перехитренная солдатом» — «Основа» 1862, № 2] Так, ситуация: Солопий — Хивря — попович в точности соответствует расстановке персонажей комедии «Простак»: Роман — Параска — дьяк, вплоть до характеристик отдельных элементов этого треугольника; явление же VI комедии Гоголя-отца, — сцена неудачного свидания Параски с дьяком, — настолько близка соответствующей сцене «Сорочинской ярмарки» (гл. VI), что несомненно явилась оригиналом последней, внушив писателю даже такие детали, как специфическая речь поповича (в «Простаке» — дьяка), как комический переход от угощения к изъяснению любви, как, наконец, неожиданное прекращение любовной сцены появлением посторонних и собачьим лаем.

Вторым, после украинской литературы, источником, питавшим творческое воображение Гоголя, был украинский фольклор.

Однако в «Сорочинской ярмарке» (как, впрочем, и в других повестях «Вечеров») фольклорные мотивы даны в произвольной авторской передаче, в произвольной же комбинации. Таким образом, например, к фольклору восходит сказка о чорте, выгнанном из пекла (см. Б. Д. Гринченко. «Этнографические материалы, собранные в Черниговской и соседних с ней губерниях», II, Чернигов, 1897, стр. 66), но юмористическое преломление ее, равно как и вся история «красной свитки», по-видимому, принадлежит самому Гоголю, История о «красной свитке» повлекла за собою использование фольклорных же мотивов о поисках чортом своего имущества (В. Н. Добровольский. «Смоленский этнографический сборник», I, СПб., 1891, стр. 638) и о несчастьи, приносимом бесовским имуществом (А. Н. Афанасьев. «Народные русские сказки», Ш. Л., 1939, № 372; М. Драгоманов. «Малорусские народные преданья и рассказы». Киев, 1876, стр. 52; И. Рудченко. «Народные южно-русские сказки», I, Киев, 1869, стр. 74).

К фольклорным представлениям и воспоминаниям восходит также и типология «Сорочинской ярмарки»: и простоватый, флегматичный мужик (Черевик), и сварливая жена его, заводящая при случае любовные шашни, и возлюбленный ее, попович, и хитрый цыган, — всё это персонажи многочисленных народных анекдотов и рассказов, традиционные типы украинского народного театра (см. В. Перетц. «Гоголь и малорусская литературная традиция» — «Н. В. Гоголь. Речи, посвященные его памяти». СПб., 1902, стр. 47–55; В. А. Розов. «Традиционные типы малорусского театра XVII–XVIII вв. и юношеские повести Н. В. Гоголя» — «Памяти Н. В. Гоголя. Сборник речей и статей». Киев, 1911, стр. 99—169).

Как уже указывалось, сам Гоголь относился к фольклорному материалу весьма свободно, вариируя его и комбинируя соответственно собственным творческим намерениям. Эта свобода отразилась в частности на типологии повести: фольклорному образу плутоватого цыгана Гоголем приданы несколько неожиданные черты демонической мрачности, не развернутые, впрочем, в повести и навеянные, вероятно, романтической литературой.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА

1. Г. П. Георгиевский. «Сорочинская ярмарка. Первая редакция повести Н. В. Гоголя» (вступительная статья к публикации черновой рукописи повести в издании «Памяти В. А. Жуковского и Н. В. Гоголя», вып. 3. СПб., 1909, стр. 12–25; стр. 25–54 — текст повести).

2. В. А. Розов. «Традиционные типы малорусского театра XVII–XVIII вв. и юношеские повести Н. В. Гоголя» — «Памяти Н. В. Гоголя. Сборник речей и статей». Киев, 1911, стр. 99—169.

ВЕЧЕР НАКАНУНЕ ИВАНА КУПАЛА