Тайна "Сиракузского кодекса" - Джим Нисбет

Теперь все уставились на меня так, словно я только что выполз из пещеры.

— Ох, Дэнни, — вздохнула Мисси, — ты всегда был такой умный. Как ты умудряешься оставаться при этом таким бедным?

— Довольно хитрым способом, — сурово ответил я. — Кстати об истории, рассказанной сержантом Мэйсл, и связанных с ней деньгах. Я сам виноват. Возьмите сотню людей, знающих, что «отис» по-гречески — «никого» или «никто». Окажется, что девяносто семь знают об этом потому, что «Сиракузский кодекс» стоит больших денег. Оставшиеся трое будут мутанты, читавшие Гомера.

— О-о, — сказали Дэйв и Мисси.

— Итак, один из трех мутантов встретился с одной из девяносто семи солдат удачи, и, таким образом, твой телефонный номер оказался подписан «Отис», — устало подытожил Бодич.

— Очень вероятно, что так.

— В конечном счете, милое ничто.

— Милый никто, — поправила Мисси.

— Ни больше ни меньше, — согласился я.

— Ошибаетесь. Вы все слышали подсказку.

Бодич многозначительно встряхнул свой чемоданчик.

— Подсказку?

— Подумайте хорошенько.

— Пусть сержант Мэйсл думает.

— Она уже немало надумала. Ее перевод «Кодекса» с комментарием выйдет из печати следующей весной вместе с дополненным текстом лекции.

— Ну и прекрасно. Итак, Дэнни Кестрел, и сержант Мэйсл, и Рени Ноулс, и «Сиракузский кодекс», и Эрза Паунд, и Гомер связаны одним общим словом. Несомненно, это необыкновенное слово.

Мисси нахмурилась:

— А Джеральд Ренквист он тоже в этой петле?

Бодич ткнул в нее пальцем.

— Великолепный вопрос, мисс Джеймс, ответ на который, увы, связан с продолжением истории.

— Вы намного забавнее Шехерезады, — ослепительно улыбнулась Мисси.

— Кхе-кхе, зато не такой хитрый.

Я спустил ноги на пол и попробовал сесть. Комната закружилась, и я опрокинулся на колени Мисси.

— Иди к Мисси, — сказала она, приглаживая мне волосы. — Да, кстати… Чуть не забыла.

Она достала с пола сумочку.

Держа в одной руке сотовый телефон, а в другой выпивку, Мисси большим пальцем вызвала заранее введенный номер.

— Джером? Это Мисси Джеймс. Я никак не могу успеть на встречу на этой неделе.

Она взглянула на часы.

— Осталось всего двадцать минут. Очень прошу меня извинить. Увидимся на следующей. Чао.

Она отключилась.

— Чертов психиатр никогда не берет трубку. Он боится телефона.

Она уронила телефон в сумочку, а сумочку на пол у кровати.

— Садись-ка, Дэнни.

Не выпуская стакана, она одной рукой стала возиться с постелью. Устроив все по своему вкусу, откинулась на подушку, обхватила ладонями стакан на коленях и выжидательно взглянула на Бодича.

— Устроились? — сладко спросил тот.

— Да, лейтенант. Пожалуйста, продолжайте.

— В прошлом году, — начал Бодич, сдерживаясь с заметным трудом, — в Си-Клифе сгорел дом. Страшный пожар в большом богатом доме. Хорошие катализаторы, по словам экспертов, помогли пламени быстро распространиться. Соседи заметили, только когда огонь прорвался сквозь крышу. На тушение пожарные потратили шесть часов. В развалинах обнаружились два интересных предмета. Первый — труп. Мужчина южноевропейского типа, со следами пыток и смертельного огнестрельного ранения. Установить личность нам так и не удалось.

— Его пытали и застрелили? — повторила потрясенная Мисси.

— Вторым интересным предметом оказался фотоальбом, — продолжал Бодпч. — Сам по себе этот альбом был такого качества, что мы смогли проследить его до «Флакса», большого магазина, торгующего предметами искусства на Валенсиа и Маркет, но там след обрывался. Однако этот альбом лежал не на кофейном столике или в библиотеке, где ожидаешь найти такие вещи. Напротив, он оказался в кухонной духовке, черт возьми. Мы обоснованно предположили, что это был выбранный второпях тайник, альбом спрятали в первое попавшееся место и, возможно, нечаянно забыли там. Только благодаря этой случайности альбом уцелел.

Бодич пристально следил за нашей реакцией.

— Ничего не напоминает?

— В «Кроникл» об этом писали? — спросил я.

Бодич устало покачал головой.

— Ты же знаешь, как это бывает, когда занимаешься сексом. Это высший план существования. Во всяком случае, так они мне сказали, — угрюмо добавил он.

Я не совсем понял, какое отношение это имело ко мне — хотя лейтенант, по-видимому, целил в меня. Но черт меня возьми, если в эту минуту мне не вспомнились слова Рени, сказанные на вздохе: «От секса все делается лучше». Откровенное выражение чувств, с которым, пожалуй, согласилось бы большинство: но мне эта безличность показалась обидной. Конечно, мы с Рени почти не знали друг друга: наш секс был практически анонимным. Но я бы предпочел менее демократичную формулировку. Что-нибудь немножко более личное.

Мисси пропела:

— Обостряет восприятие, улучшает чувствительность, усиливает кровоснабжение, обостряет зрение… может быть, даже оргазм… Все это придает жизни остроту.

— Ты забыла баланс чековой книжки, — кисло вставил я.

— Ох-х-х! — выдохнула Мисси. — Ну, ты скажешь!

Я отрывисто спросил:

— Кому принадлежал дом?

— Хороший вопрос, и ответить на него даже слишком легко. Дом был арендован. С владельцем все в порядке. Он с тех пор продал участок. С агентством, оформлявшим аренду, тоже все законно — достаточно законно, чтобы привлечь их за ошибку. Потому что все сведения о погибшем съемщике — именно все — оказались фальшивкой. Предыдущее место жительства, работодатели, финансовый отчет — все, вплоть до паспорта и девичьей фамилии матери. Но чеки за аренду были вполне реальными — семь тысяч пятьсот в месяц, не считая первого и последнего месяца, плюс депозит за въезд, так что, что бы они ни говорили, остального никто всерьез не проверял.

— Эй, — одобрительно сказал Дэйв. — Это мой годовой доход по социальному обеспечению.

Мисси, не подумав, объявила:

— Вы не можете на это жить!

— Я только пахну, как покойник, — парировал Дэйв.

— Ты, кажется, с успехом требовала от второго мужа оплаты своих ежемесячных счетов за цветы? — вспомнил я.

— Тысяча долларов в месяц, — Мисси сделала глоток, — и, между прочим, не хватало.

Она нетерпеливо фыркнула.

— Да, припоминаю, — сказал я. — Об этом «Кроникл» писала.

Минуту все слышали только шум машин на Фолсом-стрит.

— О, черт, — сказал Дэйв, — может, вы заплатите за следующую бутылку рома… или еще за что.

— Под именем Меланофски, — без предупреждения продолжил Бодич, — этот арендатор успешно обошел процесс, специально разработанный, чтобы наблюдать за съемщиками по их финансовым связям. Вы, например, — Бодич обратился к Дэйву, — не пробились бы и к первой базе. Но с точки зрения кредита вы, возможно, надежны как кремень по сравнению с тем, что нам известно об этом анонимном мертвеце и его призрачной curriculum vitae.[15]

— С моим социальным обеспечением и двумя лодками, — спросил Дэйв, — разве я не безупречен в финансовом отношении?

— Единственным назначением банковского чека этого Меланофски было оплачивать аренду и случайные расходы в Сан-Франциско. Остальное?

Бодич издал резкий звук, с силой прогнав воздух спинкой языка между стиснутыми зубами:

— П-птю!

Дэйв идеально воспроизвел тот же звук.

Бодич кивнул.

— Он обошел обычный процесс проверки, выйдя на арендное агентство через швейцарскую службу найма жилья. Все в этом парне было враньем. Вне своей бумажной скорлупы он не существовал.

— А как насчет отпечатков пальцев? Счетов за телефон? Штампов прачечной на белье? И зубов?

— Отпечатки пальцев и белье сгорели. Мы взяли пробу ДНК, но когда не с чем сравнивать, ДНК ничего не стоит. То же самое с зубным профилем. Надо знать, где искать. Швейцарцы обычному копу часу не уделят по такому делу. Тем более мы даже не могли доказать, что он швейцарец. Телефон у Меланофски был сотовый, и то же самое можно сказать про остальное его добро. Неприметное и неизвестного происхождения. Вы в последнее время не покупали сотовый?

— Кому он нужен? — сердито спросил я.

— Ага, — согласился Дэйв.

Мисси рассмеялась.

— Речь о том, что его легко раздобыть. Тот парень купил телефон в большом магазине на Маркет-стрит. Конец нити, — сказал Бодич и поскреб кассетой отросшую за сутки щетину.

Звук был такой, будто собака лапой скребется по проволочной сетке.

— Стало быть, все, что у вас осталось, — заключил Дэйв, — это фотоальбом.

— Именно.

— Ну, — поторопила Мисси, — что же в нем было?

— Тот, кто сжег дом и убил Меланофски — я упоминал, что его убили?..

— Нет, — заверил я, — вы сказали, что его пытали, застрелили и сожгли дотла.