Моргемона (СИ) - Ирина Аркадьевна Орлова

— Тавр, — звенящим от подступающей истерики голосом рявкнула она. Тот лениво скосил на неё свой зелёный взгляд. А она придвинулась и схватила его за рукав:

— Тавр, ты… ты даже не убил меня! Ты совсем ошалел? Мне что, правда замуж выходить? Тавр!

Тот, однако, не ударил её в ответ, а лишь расхохотался:

— Проснулась, девочка моя?

— Я серьёзно! — в ушах зашумел накат паники. — Ты… может хоть сейчас? Сделаешь это и скажешь, что убитая горем невеста бросилась на нож? Ну папа!

— Ты никогда не называла меня папой до этого. Какая прелесть.

Гидра поняла, что ничего не добьётся, и, всплеснув руками, прижалась к своей дверце.

— Боги, боги, — шептала она, таращась на залитую солнцем площадь. Почти как тот же самый день. Только охраны больше. Людей меньше. А солнце то и дело гаснет от сходящихся над городом грозовых туч.

«Это словно кошмар, который будет повторяться раз за разом до тех пор, пока моё измождённое сердце ещё бьётся».

— Не волнуйся ты так. Барракиты наверняка скоро будут в городе, — вальяжно протянул Тавр. — Повеселитесь ночью, а утром они, быть может, уже отрежут вам головы.

— Славно, а ты, чёрт возьми, что будешь делать?

— Уеду… — пожал плечами марлорд. — Оборонять Мелиной нет смысла. Стены недостроенные, оборонительные башни старого образца. Не выдержат пушек. Если б Эван выбрал Лару, я бы ещё поборолся за его жизнь и его разум. А сейчас видно, что он лишился рассудка.

Гидра посмотрела на него устало и печально.

— А что подразумевает ваш с ним брачный договор?

— Мою поддержку драконами. То же самое, что и с Энгелем, но без передачи; я больше ни одного дракона не доверю криворуким Астрагалам. Пускай довольствуется тем, что я ему вроде как пообещал.

— Но зачем это тебе теперь?

Тавр фыркнул.

— Как — зачем? Падёт последний Астрагал. С кем он был роднёй перед смертью? У кого драконы? У кого права на трон? У меня.

Диатрисса протяжно вздохнула и покачала головой.

«Верно говорят, есть что-то пострашнее драконов. Иначе бы во времена Гагнаров савайм не истребляли так отчаянно. Мелиной — жуткая сила, и, увидь ты его глаза, ты бы забыл все свои речи о мужской храбрости. Хотя и ты наверняка что-то знаешь».

— А вот диатрис Монифа считает иначе.

— Пусть хоть обсчитается. Она детей уже не родит, за кого бы ни вышла. Ну, пойдём.

Колокол ударил одновременно с его словами.

На сей раз Гидра, дрожа, вылезала из экипажа и уже не отвергала подставленную руку марлорда. Помятые ноги в сандалиях, плывущая белизна перед глазами, тяжёлый шаг; словно первая свадьба через призму дурного сна. Летиция вновь несла её подол, но почти никто не бросил ей под ноги цветы. Лорды молчали, перешёптываясь о том, сколько дней осталось хилой Моргемоне, а она брела вперёд под руку с отцом и не думала ни о чём.

Лишь о двух безднах глаз убийцы-лхама.

Малха-Мар была достроена. Тусклый свет облачного дня едва освещал зелёные своды через витражи. Внутри было темно, и Гидре почему-то подумалось про склеп.

Скамьи были наполнены редкими гостями. Все они таращились на неё, и разговоры об её дурном здоровье тихонько гудели в отсутствие музыки. Диатр Эван ожидал у потрёпанной свадебной арки не в церемониальном белом шервани, а в светском сюртуке с патиной и золотом. С чуть съехавшей набок короной.

Глаза его блестели жутью. Он пожирал ими измождённую Гидру, будто не мог дождаться, когда овладеет её немощным телом.

«Эта свадьба куда жутче той», — не могла не признаться Гидра, рассмотрев нервного диатра сквозь кружева фаты. — «Он весь дёрганый, будто у него скоро начнётся тик, и его рука ляжет мне не на щёку, а на горло».

Но, как и прежде, она не могла ничего изменить. Встала напротив него, понурив голову, и стала слушать скрипучий голос Иерофанта Рхаата.

— Приветствую вас, честные люди, в триконхе Малха-Мар в столь светлый праздничный день! И почтение вам, Ваша Диатрость.

«Как надоело это всё».

— Брачующиеся предстали пред тремя Богами и взором Великой Мар-Мар. Марлорд Тавр Гидриар, ручаетесь ли вы, что сие есть ваша дочь, леди Ландрагора Астрагал, от вашей крови, вашего рода, вступившая в брачный возраст?

«И колокола эти начали бить раньше времени, аж в голове звенит».

— Ручаюсь и клянусь честью своего рода, Ваше Высокопреосвященство, — негромко фыркнул Тавр. Слова о невинности были благополучно исключены из клятвы.

— Вверяете ли вы её в руки диатра Эвана Астрагала, передавая её в его семью, отрывая её от сердца, но полагаясь на милость Богов наших?

— Вверяю, передаю, отрываю; но полагаюсь на милость Богов наших, — тяжело вздохнул Тавр и рукой потянулся за курительной трубкой, но вспомнил, что придётся ещё потерпеть.

«Вообще-то я теперь Астрагал, а значит, меня вверять должен был не ты, а диатрис Монифа. Но её нет, и всем всё равно. Особенно мне».

— Боги услышали вас. Ваше слово, Ваша Диатрость; берёте ли вы в жёны диатриссу Ландрагору Астрагал, принимаете ли её в семью и под свою защиту, и клянётесь перед Богами…

Речь Иерофанта неожиданно потонула в драконьем рокоте. Раздались крики толпы, и воздух снаружи Малха-Мар гулко завыл от взмаха огромных крыльев. Тавр задумчиво поднял глаза к окнам, видимо, гадая, Рокот это или Жемчужный.