Азиатская Европа (сборник) - Мурад Аджи

Восток и Запад объявили миру, что они отличаются мировоззрением. Это крупнейшее событие и увенчало политику, которой так или иначе придерживались обе стороны, начиная с IV века — с момента заселения Европы тюрками и принятия христианства в колониях Римской империи, а также в самом Риме [44].

Вспыхнул первый крупный конфликт внутри Церкви. К сожалению, для Европы он был не единственным: церковно-политические разногласия всегда слагали некий дипломатический фон, насыщенный взаимными упреками в ереси. Складывалось ощущение, что каждая европейская Церковь владела некой божественной истиной, устанавливая, что есть правильно, а что — нет. Папа Геласий I, например, на Соборе в Риме 13 мая 495 года торжественно объявил себя «наместником Христа на Земле». Ни больше ни меньше. Церковники утверждали за собой право называть ересью все, что им угодно. Борьбой с ересью оправдывались войны, тайные убийства, публичные казни… Политика велась грязная и отнюдь не церковная! Смрад стоял над Европой.

Что, например, представлял собой церковный розыск, позже названный «инквизицией»? Или — к чему всегда призывали церковные Соборы и церковные суды?.. О них написано много, но крайне однобоко. В угоду только Риму или Византии. Нигде не подчеркивалось, что именно называлось ересью.

Ужасы инквизиции (рисунок из книги Самюэля Кларка (1675–1729) «Мартиролог»). Позорный способ казни, принятый только в Великой Степи, свидетельствует о том, что кипчаков-тенгриан уничтожали кипчаки-христиане

Церковные идеологи умело закладывали в сознание миллионов людей мнение, что существует враг Христа, с которым борется благочестивая Церковь. Враг, якобы выступающий против Церкви, а значит, и против «наместника Христа на Земле», то есть живого Бога… Все скрутили, запутали в клубок и называли непонятным (тюркским же!) словом «ересь».

Костры инквизиции явно начинались не с хвороста…

Это кипчаки, воспитанные на иных духовных традициях, горели на кострах, по-прежнему уверенные в том, что Христос не бог; это их пытали и мучили, заставляя отречься от веры в Бога Небесного — Тенгри; это тюркскую божественную литературу, сперва переведя на свои языки, уничтожали церковники, опять же прикрываясь абстрактным словом «ересь»… Так веками отучали европейских тюрков от своей культуры, от своей истории. И, кажется, отучили.

Образно говоря, Варфоломеевскую ночь Рим готовил за много веков до 1572 года, убивая всех несогласных с его духовной политикой. Руки иных римских и византийских святош — по локоть в крови.

Только во Франции за ту одну «ночь» (к слову, она продолжалась несколько дней) убили более 30 тысяч человек, которые были противниками римского христианства; конечно, кальвинисты своих тенгрианских корней, видимо, не сознавали — века сделали свое дело, но ненависти к Риму они не растеряли, передавая неприязнь к католичеству от поколения к поколению по сей день. Вряд ли кто из европейцев мог бы объяснить причины своей неприязни к католикам — их всегда просто ненавидела половина Европы. Без объяснений.

Репрессии, фальсификации, шантаж, угрозы были политикой Церкви. И до Варфоломеевской ночи, и после нее… В открытом диалоге со своими противниками она проигрывала, поэтому и укрепилось в христианстве нелепейшее правило — «верить, не задумываясь» Обсуждать догматы веры христианам запрещалось.

…Более шестидесяти (!) изменений в тенгрианский канон в угоду своей политике внесли католики. «Новизна» порой бралась ими из митраизма — религии, соперничавшей с христианством и имевшей когда-то распространение в Римской империи.

Но некоторые нововведения не сразу принимала даже Римская церковь. Например, филиокве — исхождение святого духа, догмат, появившийся в VII веке как дополнение к принятым в IV веке. Сперва филиокве внесли в символ веры испанцы, а в 1009 году с ним согласились и в Риме.

Этот и другие примеры (а их много!) показывают, что история Великой Степи забылась в Италии, во Франции, в Испании, в Англии — ее вытравили инквизиторы. Но она не умерла! Она все эти века жила с потомками Аттилы, передаваясь из поколения в поколение. Забылась, но не забыта.

Разделение Церкви — это разделение сфер господства. Иного здесь нет. И оно, это разделение, оформилось к XI–XII векам, потому что не сразу кипчаки позволили ему свершиться: они отчаянно сопротивлялись Судьбе и сами ускоряли свой неминуемый конец — бесконечные их потасовки должны были истощить великий народ. Они, как дети, всегда стремились кому-то что-то доказать. А великодушие в мире взрослых губительно, слишком большую цену требует оно.

В VI веке, например, кипчаки бросили вызов остальной Европе. Тогда религиозные фанатики Рима устроили избиение евреев и изгнание иудеев из Палестины: Рим утверждался и через очищение христианства от иудаизма, на котором настаивали греки. Ему это отчасти удавалось.

Христианство, надо заметить, сослужило не лучшую службу еврейскому народу. Оно грубо вторглось в духовную жизнь евреев, придумав им того, кого у тех не было, — Христа!.. Якобы сына Бога.

Но в иудаизме нет Бога-Отца. Следовательно, не мог объявиться и сын. И об этом известно из оригинала текста Ветхого завета. Иудеи об этой истории (вернее, о подробностях жизни еврея, названного во II веке Иисусом Христом) узнали много позже [45]. Не раньше II Вселенского собора 381 года, на котором утвердили Евангелия — Новый завет. До этого ходило более ста противоречащих друг другу вариантов его жития, так называемые апокрифические Евангелия.

Выходит, история с Христом — греческое «изобретение». Но никак не еврейское.

Первые христианские общины появились, как известно, именно на территории Малой Азии (Византии!), а не в Палестине. И они, эти общины, с иудаизмом не порывали. В этом и состояла особенность раннего христианства, которое было сектой иудаизма. Разве не показательно — едва ли не всё «священное» у первых христиан было написано греческим языком и греческими буквами?..

В VI веке Рим пошел на Палестину, чтобы провести там отнюдь не теологические споры, а в пику Византии избивать евреев.

Но в политике, как и в шахматах, на ход противника полагается отвечать. Греки трусливо промолчали, за них ответили кипчаки: они себе в ущерб, но в пику Риму дали приют пострадавшему без вины еврейскому народу. Дешт-и-Кипчак протянул руку слабому, показывая, что заповедь Господа «Блаженны милостивые» тюрки соблюдают не на словах. В степных станицах с VI века появились еврейские кварталы с синагогами — джугут-аулы. Евреям на правах граждан — а не рабов! — разрешалось участие в жизни Дешт-и-Кипчака, исключая службу в армии, которой они физически не выдерживали и, кроме того, не могли там соблюдать свои Моисеевы законы.

Находки из тюркских курганов

Ни один народ не имел столько свобод у тюрков, как еврейский. В Хазарии, например, евреи вели торговлю. Они общались со своими собратьями, укрывшимися от римских легионеров в Испании. Словом, тюрки полностью доверяли им, за что и поплатились.

Их покровительство дало повод недругам говорить об «иудаизации» Хазарского каганата, а следовательно, и об изоляции самого Дешт-и-Кипчака как разносчика «еврейской» заразы. Хотя никаких следов «иудаизации» археологам найти не удалось. Но мнение о ней живуче.

Упоминания в исторических сочинениях того времени об интересе хазар к иудейской вере есть, однако они читаются только в контексте с принятием тюрками изгнанных евреев — одно без другого нечитаемо. Кроме того, надо помнить, слова «христианин» и «иудеянин» у тюрков были синонимами.

Хазарский каган по примеру правителя Кавказской Албании заинтересовался христианством, что вполне допустимо: в Дербенте же был патриарший престол Кавказа… Во всяком случае, хроники не упоминают о иудаизме тюрков, а об их христианстве — да [46].

Рассказ о выборе каганом веры — очередная фальшивка. Не случайно легенда такого же содержания, но с «положительным» исходом написана той же рукой для русского Киева.

…Конечно, соседство двух свободных народов — кипчаков и евреев — давало обоюдную выгоду. Евреи показали себя неплохими ремесленниками, торговцами. Кипчаки в ответ охраняли джугут-аулы, как свои. Важно отметить, тюрки мирно уживались с соседями, не стремились подавить их культуру или присвоить ее себе. Но чужих женщин они любили.

Без преувеличения, только великодушие кипчаков спасло тогда евреев от неминуемой гибели, на которую их обрекли европейцы. К сожалению, и это забылось, хотя теперь немало евреев с явно тюркской внешностью — голубоглазые, скуластые. «Следы» содружества двух народов… И даже эти синеглазые евреи рисуют своих спасителей злодеями.