Развернуться на скорости - Елена Николаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Тише… — шепчет мужчина, нависая надо мной. Впивается безумным взглядом, медленно склоняясь к моему лицу. Ещё миг и наши губы соприкоснутся.
— Не нужно, Женя, пожалуйста… — молю его, охваченная паникой. Тяжёлое дыхание Захарова, опускаясь на кожу моего лица, щекочет, поднимает из глубины души странные эмоции, выталкивает их наружу, заставляет захлёбываться ими.
— Нужно, Яна, — произносит хрипло. В каждой ноте его голоса звучит приказ. Не в силах сопротивляться, зажмуриваю глаза, надеясь на чудо. Мне безумно стыдно. Только бы не раздел…
Учащаю дыхание, как только кончики его пальцев сквозь пижаму прикасаются к моему животу, собирая и сминая грязную ткань в кулак. Кожу возле пупка пронзает током, обжигает, словно раскалённым железом. Одним прикосновением Женя будоражит нутро, пробуждает в нём трепет, взрывает мозг грудным звучанием голоса:
— Сейчас, как никогда нужно, малыш… — прихватывает нижнюю губу зубами и оттягивает её, пока «обожженная» плоть не выскальзывает из болезненного захвата, вырывая из груди громкий всхлип.
— Я закричу, — протестуя, упираюсь ладонями в его каменную грудь. Врезаюсь в него растерянным взглядом. Дыхание сбивается с ритма, вынуждая грудную клетку ходить ходуном.
— Кричи, — хватает за запястья, поднимая руки вверх, одной ладонью фиксирует их над моей головой, второй смыкает на шее хватку, наглаживая большим пальцем взбесившуюся артерию. Горячая ладонь не давит, но вынуждает замереть на месте, впериться в его глаза. Они пылают ярко-медным оттенком как у демона. Манят. Затягивают на глубину и топят в себе…
Безвозвратно топят…
— Что же ты не кричишь? Давай, Яна, кричи, — негромко рычит у виска, проталкивая колено между ног.
Проходится большим пальцем по контуру нижней губы, растягивая кожу, следом давит на зубы и вторгается им в рот. Машинально касаюсь шероховатого пальца языком, испытывая внизу живота приятное томление. Дрожь волной разливается по телу, притупляя сопротивление. Все воспринимается слишком остро, порочно, на грани сознания…
Ладонь Жени сдвигается к виску, скользит плавно, даря приятные ощущения. Забываюсь, невольно трусь о неё щекой. Он ласково гладит меня, затем ныряет к затылку, обхватывает пятерней. Наклоняется и целует. Сначала мягко, ожидая моей реакции. Я не хочу подчиняться, но его губы настолько неумолимы и нежны со мной, что рот слегка приоткрывается, впуская его дыхание. Только Женя, словно испытывает мои нервы на прочность, отстраняется с довольной усмешкой на лице, прерывая начатое.
— Не от злости кричать будешь, малыш, от наслаждения, — шепчет, заглядывая в глаза. — Нет у тебя выбора и не будет.
— Отпусти! — вспышка то ли обиды, то ли раздражения вынуждает меня взбрыкнуть.
— Ты же хочешь меня, Янка, — Женя наваливается всем телом, прижимаясь твёрдым пахом к бедру. Он снова возбуждён, и меня до чёртиков пугает то, что сейчас происходит между нами. Пугает и влечёт одновременно… — Только не ври. Ты вся как на ладони. Открытая. Твои эмоции давно вырвались наружу.
— Неправда! — вру, потому что психологически не готова принять его. Физически — да! Тело предало меня давно… — Я ничего не хочу, — пытаюсь пошевелить задницей, но только делаю хуже. Он сильнее вдавливает член, выдыхая над ухом низкий стон. Замираю, позволяя эху рассыпаться по коже приятными мурашками.
— Верно… Неправда, — хмыкает гонщик, переводя взгляд с лица на мою грудь. Замечаю в его глазах хитрый блеск. — Только это твоя неправда, но не твоего тела, — заявляет с твёрдой уверенностью. — Оно не лжёт. И оно хочет меня.
Прожигая насквозь взглядом, медленными, но рвано-резкими движениями задирает майку к моим зафиксированным запястьям, обнажая горящую, слишком высоко и часто вздымающуюся грудь с набухшими сосками.
Господи… Как стыдно…
Зажмуриваюсь и тут же вздрагиваю, словно молнией ударенная.
Горячий рот Жени накрывает тугую вершинку и всасывает её с острой болью, зажимая зубами. Тело пронзает разряд тока, выгибает спину под ним дугой. Из горла вырывается низкий предательский стон удовольствия. Мой, черт бы его побрал! Мой стон…
— Ты подонок… — шепчу ему, задыхаясь от накатившей волны возбуждения.
Тело до сих пор подрагивает. В груди полыхает пожар, охватывая меня всю, с ног до головы. Промежность становится слишком мокрой, увлажняет трусики за считанные секунды. Я не могу это скрывать. Всё слишком очевидно.
Я его хочу…
Признаюсь себе в этом, кусая до боли нижнюю губу, как будто это поможет прогнать возбуждение. Черта с два! Оно неумолимо накатывает с новой силой, заставляя сердце трещать по швам из-за бешеного ритма.
— Расслабься, Яна, — опаляет чувствительный сосок дыханием. Облизывает его и снова всасывает, едва не отключая мне разум. — Я не сделаю ничего такого, что тебе не понравится.
Женя отстраняется от груди, срывает с рук пижаму и отбрасывает её прочь. Отпускает мои руки, хватая ладонями лицо. Впивается в губы, не позволяя прийти в себя. Его язык нагло врывается в мой рот, вихрем проносится по всем чувствительным точкам, оживляя недавно пережитые эмоции.
Зарываюсь пальцами в его волосах, не в силах сопротивляться.
Меня никто так не целовал. Остро, до умопомрачения. До вспышек перед глазами. До сладкой дрожи внизу живота. Особенно там сейчас всё ноет и зудит, пульсирует, требует вторжения. Хочется опустить ладонь и зажать промежность, чтобы утихомирить бурю внутри, погасить изнывающую жару.
Женя, будто читая мои мысли, ныряет пальцами под резинку шортиков, затем и под резинку трусиков. Накрывает эпицентр пожара пальцами и настойчиво размазывает по губам скользкую влагу, касаясь клитора, срывает из моего горла протяжный стон.
— Я не могу, — тело дрожит настолько сильно, что я едва владею им, хватаю мужчину за запястье и тяну руку вверх. Он поддаётся. Тяжело дыша, ловит мой затуманенный взгляд своим таким же опьяневшим взглядом.
— Она же любила тебя… — лепечу, словно в бреду. В груди начинает неприятно ныть, раздирать на куски душу…
— Она выбрала другого… — руки Евгения стягивают с меня остатки одежды. Я поддаюсь, переживая эмоции, которые сейчас неуместны, но они пульсируют в моей голове, не отпуская.
— Ей нужно было меня дождаться. Она не сделала этого. Между нами не
