Машка, или Ключи от счастья - Людмила Сурская

— Шотландцы празднуют это событие с шиком. Начинают гулять с 29 декабря карнавальным шествием, ему на пятки наступает парад фейерверков и дальше новогодний концерт с участием популярных известных музыкантов. Народ балдеет. Я признаться тоже. 31 декабря всё открыто до утра. Гуляй, не хочу! Спиртным можно себя не ограничивать, всю ночь курсируют по городу автобусы с трезвыми водителями. Довезут и выгрузят. Красота!

Маша суетилась около стола, бегая между кухней и столовой с тарелками с едой в одну сторону и грязной посудой в другую. На бросившегося помогать ей Тарана, она старалась не смотреть.

После ужина пили чай и все по очереди играли с мальцом. Заметив скованность брата и Маши, Наташа поднялась.

— Пойду я Машуня. Сладкий мой, тушканчик, давай "чмок- чмок", — расцеловалась она с племянником. — Проводи, — потянула Ната за собой брата

В прихожей не сдерживая ярость, она зло развернулась к нему:

— Я не спрашиваю, что ты натворил. Но видно хорошо вляпался, если Александра притащил, а тот, бросив весь свой бизнес, тебя со всем старанием вытаскивает. Вместо того, чтоб тебе влепить как следует. Думала, показалось. Маша вернулась сама не своя. Жизни в ней нет. А, посмотрев на твои вышивания, поняла, так оно и есть. Но вот, что я тебе, братец-кролик, мой скажу. Это будет твоя самая большая ошибка, если ты из-за своих длинноногих проходных метёлок, потеряешь Машу и сына.

— Ты хоть не ной и так тошно, — отвернулся он от сестры. — Ни хрена, ни в чем же не понимаешь. И что за нюх у баб. Непременно, всё тебе унюхают. "Метёлки, метёлки", ля-ля… ну откуда ты взяла?…

Их содержательный разговор прервал Александр.

— Наташа, подожди, я довезу тебя, — остановил её Саша, торопясь одеться.

— Уже, а я? — напугался Таран.

— Ни пуха тебе, ни пера, Кирюха, — хлопнул тот его по спине. — Крутись. Как говорят, любишь кататься, люби и саночки возить.

Смеющийся Саша, поддерживая Натку под локоть, давно скрылся за дверью, а Кирилл всё стоял и стоял, упёршись лбом в неё. "Что собственно сверлить головой дерево. Спасательная палочка выручалочка не выскочит. Куда деваться, надо идти. И угораздило же влететь с этой куклой крашеной Ритулей. Сразу к Машке нельзя. Пойду сначала на кухню. Начну с мытья посуды".

Маша топталась у кровати, готовясь купать ребёнка. Её комната была переделана из однокомнатной квартиры. Поэтому при ней была ванная и туалет. Маша всегда радовалась индивидуальным бытовым условиям. Только её, только своё. Ванной это, после ремонта назвать сложно — мини бассейн, джакузи. Пашка восторженно вопил перед предстоящим купанием и Маша торопилась доставить сыну удовольствие, пока Кирилл гремел посудой на кухне. Она специально, оставила там ему работу, занявшись сыном, чтоб маленько пообтёрся, попривык к новой погоде в семье. Спрашивается: что ей делать?! Догадаться не сложно — можно поссориться и не любить друг друга. Только что им это даст?! Счастливее точно не сделает, да и так к потерянному без него времени добавлять ещё один пробел не хочется. Проще сказать, она стала бояться остаться одна. Так точнее. Наверное, настоящая любовь от иллюзии и отличается тем, что человека любишь даже тогда, когда готов его прогладить утюгом. Да, она готова была его растерзать в той студии, но от этого не стала его меньше любить. Машка не успела с купанием, подхватив пацана на руки, он зашёл в ванную вместе с сыном. — Этого ещё не хватало, — вспыхнула она, замирая на полдороги, но промолчала.

— Маша, дай полотенце, — попросил Кирилл, как ни в чём не бывало. — Ты забыла повесить.

Пришлось идти. Зашла отвернувшись. Он плескался в ванной вместе с Пашкой. Протянула, не глядя:- "На!" Забрав ребёнка, ни слова не сказав, ушла. Кирилл, видя такое противостояние, паниковал. Ребята ушли себе, посмеиваясь, а у него кубики счастья не складываются. Когда он вышел, упакованный в банный халат. Маша одевала малыша, а Пашка кормился из бутылочки сам. Лёжа на их широкой кровати и болтая ножками, он знать не хотел, что над отцом висел топор.

— Я уложу, — обнял он нерешительно, замирая от страха её за плечи. Но нет, не отбросила его рук. Не застучала маленькими кулачками по его груди. Даже не обернулась. Так и осталась стоять холодная и прямая. — Иди, покупайся.

Она наклонилась, поцеловала сына и ушла. Но опять же совсем в другую сторону.

"Куда её ещё понесло, — напугался он. — Нет, входная дверь не хлопнула. Ага, возится на кухне. Пусть себе… Глядишь, весь пыл с рекламируемыми моющими средствами и водой

уйдёт. Хотя, что она там плюхается, я ж всё перемыл. Значит, по второму разу чистоту наводит. Стекло может не выдержать такого перебора".

Машка зашла в душевую рядом с кухней. Там, под горячим потоком душа она расслабилась и дала себе волю. Слёзы обиды катились по мокрым щекам, смешиваясь с весело бурлящей водой, и бежали, стекая в низ, в тёмное отверстие под ногами, образуя безумно хрюкающую воронку. Так и жизнь утекает в никуда. Ничего, переболит сейчас и она успокоится. По-другому нельзя. Этим нужно только переболеть и забыть.

Давно спал в своей кроватке Пашка. Задремал и Кирилл. Забывшись, поискал рядом Машу, пытаясь притянуть к себе, но рука прошлась по пустующему холодному месту. Стряхнув сон сел. Сердце скользнуло в пятки. "Муть какая. Где Машуня?" Соскочив с кровати, заскочил в прихожую, проверив её дублёнку, и убедившись, что на месте, побежал по комнатам. Машка спала в кабинете отца на диване. Замотанная в махровую простыню, поджав под себя озябшие ноги. Постояв у дверного косяка, чертыхаясь и приходя в себя, подхватил на руки и понёс на кровать.

— Дурочка любимая, — шептал он, боясь разбудить, не удержавшись от осторожных поцелуев. Простыня сползла, обнажая голое, замёрзшее тело. — Глупышка, — притянул он её к себе, пытаясь согреть. — Замёрзла вся.

Машке снился сон. В заросшем кусте старой жёлтой акации пел соловей. А она чувствовала, что замерзает. Сковывающий холод расползался по телу, беря в плен всё новые и новые участки, не позволяя шевельнуть ни ногой, ни губами, чтоб кричать о помощи. А соловушка всё заливался и заливался. "Что же это происходит такое?" — хотелось заплакать от обиды Маше, но вместо слёз выпали льдинки. "Соловей поёт, а меня забирает мороз. Замерзаю несчастная. Ведь такого просто не может быть. Лето, цветёт акация, откуда взяться морозу. Спасите, ну хоть кто- нибудь", — пробовала она крикнуть и не могла пошевелить не послушными губами. Её спасло солнышко, вступившее с ходу в борьбу с морозом, горячим лучиком своим растопившее ледяные губы. Оттаяла грудь и жизнь заструилась по телу живительными реками. Ещё минута и сгорающая Машка пыталась уползти от палящих лучей ярила в тень акации с соловьём. Но хитрое солнышко, скользнув следом, опалило лоно, поиграв горячим пальчиком в щели. Желание с бешеной силой рванулось наружу. "Что я делаю голая, на поляне, в кустах?" — провела она рукой по действительно голому телу и в страхе сжавшем сердце, проснулась. — "О! Это только кровать и рядом Кирилл", — обрадовалась, шепча она, прижимая рукой выпрыгивающее сердце.