Капкан для крысы - Дмитрий Грунюшкин

– Ни фига себе! Я тут, понимаешь, ласты склеиваю, а он пиво глохчет! Нормальное разделение труда!

– Зато тебе не пришлось скрипеть мозгами, чтобы вспомнить, что еще нужно спросить, – парировал Чип, пристраивая машину к обочине.

Дейл вынужден был согласиться с этим доводом и перейти к делу.

– Ну, так что же рассказал тебе твой легавый?

– Есть кое-что интересное. Но, конечно, пока все вокруг да около, не он же это дело ведет, да и что они могли нарыть за такое короткое время? За ночь навел справки в прокуратуре и сопутствующую обстановку обрисовал. Кстати, Таранцева он немного знает, и говорит, что тот только выглядит полным идиотом, а на самом деле мал-мала соображает, так что надо с ним поаккуратней, паренек гордый, может нам весь кайф поломать.

– Ладно, давай к конкретике переходи, с этим разберемся.

– К конкретике, говоришь, – Чип задумался. – Первое – эксперты провели анализы и выяснили, что в пакетике, из которого нюхал Сидор, был не кокаин, а героин сверхвысокой очистки, своего рода сгущенка.

– Очень важная информация, – скептически усмехнулся Дейл. – Без их заключения догадаться об этом мы бы вовек не смогли.

– Не перебивай. Тут фенька в чем – героину в Москве, как грязи, но основную часть сбывают чернявые друзья из Африки и чуть менее чернявые друзья из братского Азербайджана. Качество товара приблизительно одинаковое, на улице втюхивают такой «чистый» героин, что его не только нюхать, его есть можно. А порошок, который оказался у Сидора очень уж примечательного качества, и стоит он, по прикидкам, раз в четыреста дороже чем кокаин. Ты можешь припомнить среди наркоторговцев хоть одного кретина, способного совершить такую сделку по ошибке?

– Я, вообще, мало наркоторговцев знаю.

– Поверь мне, среди них таких кретинов нет.

– Ладно, верю на слово. Давай дальше.

– Дальше начинается самое интересное. Пару недель назад на «Динамо» взяли торговца наркотиками, розничника. При себе у него оказалось три десятых грамма героина самой высокой очистки. По нынешним меркам, это особо крупный размер. Качество дури подозрительно напоминает наш случай, такой товар попадает в Москву нечасто. Торгаш так себе, босяк, своего товара у него быть не могло, но «колоться» и называть оптовика он наотрез отказался, так на нем все и повисло. Но фамилия у него очень характерная – Мамедов, так что круг поиска сужается.

– Кто у айзеров держит Северо-Запад? – заинтересовался Дейл.

– Я у Витька то же самое спросил, – усмехнулся Чип. – А он поинтересовался, не вызвать ли мне для допроса парней из отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. Я и так, говорит, слишком много спрашиваю про то, что меня не касается, скоро меня спрашивать начнут. Надо, говорит, и меру знать. Так что с этим придется самим разбираться.

– Так-так-так-так-так, – затоковал Дейл. В нем уже проснулся охотничий азарт, отодвинув головную боль на второй план. – Конечно, еще далеко не факт, что мы там чего-нибудь найдем, но теперь уже можно искать что-то конкретное, а не тыкаться, как слепые котята, во все углы.

– Кто у нас есть на Северо-Западе? – рассуждал, тем временем, вслух Чип. – Зуб, Маркиз и Фуфлей. Начинать, пожалуй, надо с Фуфлея, больше вероятность попадания. Он сам наркоман, и эту тему должен хорошо знать. А ты что думаешь? К кому поедем?

– Поедем к Резо, – уверенно заявил Дейл.

– К Резо? – не понял Чип. – При чем тут Резо? Ты меня не слушаешь, что ли? Я ему уже полчаса толкую об азербайджанцах, а он меня зовет к грузину! Или они для тебя все на одно лицо?

– Кокаин Сидор брал у Резо, – объяснил Дейл. – Значит, и начинать надо с краю, с первого звена цепи. И идти последовательно, не перепрыгивая через ступеньки. Только так мы не рискуем пропустить из-за своей поспешности ржавое звено. Только так, шаг за шагом, выдвигая разные версии, но проверяя все до единой. Мы, конечно, не МВД, средств и времени у нас не так много, но если менты, иной раз, и позволяют себе ошибиться в выводах, то у нас такого права нет, мы должны вычислить настоящего убийцу.

– Ну, ладно, Резо, так Резо, – вздохнул Чип. Предстоящую беседу трудно было назвать приятной. – В нашем с тобой состоянии лучше было бы потолковать с кем-нибудь попроще.

– Ничего, потерпит. Трогай, кучер.

Резо Кобалия был классическим тридцатипятилетним грузином – высокий, немного выпуклый лоб с глубокими залысинами по бокам, грозившими годам к сорока-сорока пяти превратиться в настоящую лысину, жесткие, чуть рыжеватые волосы, острый взгляд голубых, слегка навыкате, глаз, невысокое, но стройное и сильное тело. Именно таким должен быть истинный потомок витязя в тигровой шкуре. Со смуглыми небритыми «грачами» в кепках-аэродромах, которые во множестве водились на рынках конца восьмидесятых и, по незнанию, отождествлялись наивными россиянами со всем гордым племенем страны Сакартвело, его роднил только тонкий, хищно изогнутый нос.

Его невозможно было представить продающим яблоки на базаре в грязной джинсовке. Резо предпочитал белый цвет. Белая отделка шикарного офиса, в котором даже кожаные кресла были белыми, белый «Мерседес», белый, идеально отглаженный, костюм, дорогая белая сорочка.

Он представлял собой поистине пушкинское сочетание – лед и пламень, холодное презрение в любой момент могло превратиться в ярость. Зная его характер, никогда нельзя было быть спокойным, находясь рядом с ним. В нем прекрасно уживались ледяное величие горского князя и кровавая непредсказуемость абрека. Недаром его мать в девичестве носила гордую княжескую фамилию Турманаули. А дед по отцовской линии уверенно шел к почетному в Грузии званию вора в законе. И он стал бы им, но погиб во время «сучьих войн» на одной из зон в конце пятидесятых, когда «кумовья» руками «ссученных» блатных физически истребляли старую воровскую гвардию, силой насаживая свой порядок в подвластных им зонах.

Воровской кодекс чести не позволял скрывать свою принадлежность к этой касте, и когда Гурам Кобалия, придя с этапом в одну из «сучьих» зон, вошел в «хату» и услышал, как «бугор» громко спросил, есть ли среди них воры, не задумываясь шагнул вперед, зная, что за этим последует. Коронация была уже предрешена и времени до нее оставалось немного, и Гурам умер с заточкой в сердце, считая себя настоящим вором.

Его внук Резо не посрамил памяти деда и обязательно стал бы настоящим вором, если бы было другое время. Сейчас он занимал пост генерального директора строительной компании, хотя с трудом мог бы отличить рубероид от шлакоблока. Его кабинет на последнем этаже четырехэтажного офиса был защищен бронированными стеклами, он обходился без секретарши, роль которой с успехом выполняли четыре вооруженных бойца. Ни налоговая инспекция, ни милиция не донимали его излишним любопытством, хотя доходы скромной строительной фирмы явно не соответствовали отделке офиса и автопарку предприятия, в котором «Мерсюков» было значительно больше, чем бетономешалок.

Резо был Координатором. Он согласовывал действия грузинской диаспоры в Москве с интересами родной страны, причем, отнюдь не только и даже не столько в бизнесе. Сфера его интересов была значительно шире и лежала, по большей части, в той области, где обычные законы не действуют. Оружие и спирт его интересовали гораздо больше, чем кирпичи и плиты перекрытия.

«Строительный магнат» уже в двадцатый раз медленно пересекал свой кабинет. Ему было скучно. Несмотря на то, что он не был вором и не собирался им становиться, он, по воровской традиции, не работал ни одного дня в жизни. То, чем он занимался, было не работой, а «делом», а между этими понятиями очень большая разница. Резо злился. Его партнер, с которым его, несмотря на разницу в возрасте, связывали и давние приятельские отношения, обещал пристроить к делу две железнодорожные цистерны со спиртом, которые чудом удалось переправить на территорию России, которая, вдруг, перехотела пить водку из чужого спирта, и затеяла чинить препоны на его пути. Обещал, и не сделал. Нет, партнер его не обманул, в их кругах этим мог заниматься только самоубийца. Партнер просто взял и умер. Этого партнера звали Сидор.

В дверь аккуратно постучали.

– Да, – разрешил Резо.

В кабинет просочился, умудрившись почти не открыть дверь, здоровый рослый парень с синими от щетины щеками. Резо знал, что Рамаз Гоголадзе бреется четыре раза в день и даже на работу носит с собой электробритву «Филипс», поэтому не ругал его за внешний вид, хотя страшно не любил нерях. Пиджак Рамаза сильно топорщился слева под мышкой. «Он что, АКС там носит?» – недовольно подумал Резо, хотя знал, что на могучих мышцах Рамаза даже небольшой служебный пистолет ИЖ-71, отличающийся от «Макарова» только укороченной на один миллиметр гильзой, выпячивается, как кочка на асфальте.

– Резо, там к тебе два парня пришли, – кивнул в сторону двери Рамаз. – Говорят, они Сидора охраняли. Хотят с тобой говорить. Выкинуть?