Толкуя слово: Опыт герменевтики по-русски - Вардан Айрапетян

(Путешествие в Армению, гл. Севан). Петербург, явно иной город со своим «текстом» (см. В. Топоров. Петерб. текст и Аптек. остров). — почти архипелаг, он прорезан каналами, есть и острова, случаются наводнения, ср. у Вагинова (От берегов на берегЙЙЙ) В стране Гипербореев | есть остров ПетербургЙЙЙ. Вот Битов, уроженец Аптекарского острова, в Новом Робинзоне (3):

Наша суша такова, что ее уподобление океану никому не покажется преувеличением. И некоторое тяготение к островному сознанию в России можно проследить. Была такая древняя русская мечта — Никитина вотчина, куда бы все убегали. Казаки… их беглые поселения… Монастыри… А остров Валаам, а Соловецкий архипелаг! — вот осмысление пространства… Там — землепользование, там зажиток и порядок, там — свои. Чтобы осознать свое пространство своим, его необходимо огородить. «Остров» и «острог» — едва ли не однокоренные слова. Остров — часть суши, окруженная водой: острог — «всякое поселение было либо острогом, либо городком» (по В. Далю), то есть огороженное частоколом (заостренные бревна) пространство. Острог — и крепость и тюрьма. Острог, в который попадает герой «Мертвого дома», мыслится недосягаемым островком в океане свободы. С него так же не выбраться, как было не выбраться и Робинзону. Героя выбрасывает в острог, как Робинзона на берег.

— Его же интервью Монологи островитянина — в журнале Остров Крым, 1999. № 1. К огородить: город ср. город Остров на реке Великой и остров Сите «Город» в Париже; о-стров: струя и острог: острый разнокоренные слова, но торчащий из воды остров — острый, созвучие значимо, а уподобление острога, «Мертвого дома» острову продолжает метафору Солженицына архипелаг ГУЛАГ, которую он подкрепил названием Континент для эмигрантского журнала. По свидетельству Шаламова (Борис Южанин из Воскрешения лиственницы)

центральные части России на Колыме зовут «материком», хотя Колыма не остров, а область на Чукотском полуострове, — но сахалинский лексикон, отправка только пароходами, многодневный морской путь — всё это создает иллюзию острова. Психологически иллюзии нет никакой. Колыма — это остров. С нее возвращаются на «материк», на «Большую землю».

А вот Евгения Гинзбург. Крутой маршрут (3.2): «С почты было вроде ближе к материку, меньше ощущалось наше острожное одиночество. (Все знали, что Колыма не остров, но все упорно называли ее островом, а Большую землю — материком. И не только называли — убежденно считали, что так оно и есть.)» В Очерках преступного мира (Жульническая кровь) Шаламов, как бы возражая на это, говорит, что «островом Колыму никто никогда не называл». Всё же имя Колыма требует предлогов на и с, как остров или гора, а не в и из. Северный антиутопический остров Набокова (Ultima Thule и Solus Rex), но и «блаженный остров коммунизма» по Тендрякову или родительский дом как идиллический «уединенный остров» в начале воспоминаний Флоренского Детям моим: «Итак, мы в Риме. Мы на острове.ЙЙЙ»— начал писать дневник Вяч. Иванов 1.12.1924 (ИСС 3, с. 850), выбравшись из России. Скрябин мечтал о театре-храме на острове в Индийском океане, а у Рене Генона. Царь мира (10). остров упомянут среди «символических представлений духовного центра», там же гора и пуп. «Пусть мудрец усилием, серьезностью, самоограничением и воздержанием сотворит остров, который нельзя сокрушить потоком.» «Сотвори себе остров, борись энергично, будь мудрым!»[62] — Дхаммапада (25. 236 и 238), к потоку ср. море житейское, еще см. А. Парибок. Симв. воды. (↓1: Идея острого. — 2: К «уединенному острову» Флоренского. — 3: Сравнения с островом. — 4: Иная страна.)

в611: К цитате из Теэтета

Владимир Бибихин в письме от 7.5.1998:

Но и в этом моем переводе я не улавливаю интенции Платона; у Васильевой она тоже размыта. Полное отождествление речи и мысли, полное снятие всякого их раздвоения Платону важно, и этого у него надо прочно держаться, как и снятия всякого различения между произносимой и молчаливой речью. Это само собой разумеется, понятно и расчищает пространство для главной работы Платона, вокруг добра и зла.

А Бахтин даже отказал Платону в понятии молчаливого мышления — Формы времени, 3[63].

в612: Вместилища мысли.

К думанию как говорению в сердце, диафрагме, желудке, животе см. Р. Оньянз. Истоки евр. предст., с. 13 сл., 68 и 172; Вяч. Вс. Иванов, Гомер, психич. сост. Сюда же датское tænke med underlivet «думать подбрюшьем», т. е. «о сексуальном». и единое происхождение слов мнить, мысль, мудрый и муде, муж из индоевр. *men-. см. В. Топоров. Этим. MYSLЬ, и Р. Якобсон. Читая сл. Фасм., с. 614, но ср. В. Орел в Этим. '94-'96 (1997). с. 6 сл.; ЭССЯ 20. с. 160; о корне *теп- — Топоров в Этим. '88-'90 (1993), с. 140 слл. Так голова вверху связывается через сердце с яичками внизу, ср. название последних, недетских, зрелых зубов умные/мудрые (СВРЯ, ст. Зуб), зубы мудрости или кулинарное мысли «ядра животного»: бараньи мысли с подливою (там же, ст. Мысль). Ж-образная фигура человека, индийский образ Кундалини.

в621: К цитате из Витгенштейна.

Заменим выделенное «думать» в Философских исследованиях, 1.32, по данному там толкованию: «будто ребенок уже умеет говорить», reden. «самому себе, только еще не умеет говорить», sprehen, — при замене выделенного слова его значением выделяется отличие значения: теперь вместо «говорить»-sprehen просится на язык «говорить другим». — Представление о древнейшем языке как врожденном передает Геродот. 2.2 (выращенные в уединении египетские младенцы будто бы заговорили по-фригийски), против врожденности языка — софистические Двоякие речи, 6.12 (отправленный в Персию греческий младенец заговорит по-персидски, и наоборот).

в622: Бахтин об «исторической инверсии»

Формы времени, 4 (с. 297—99/183 сл.): у него же раньше: «ЙЙЙэстетична и вечная тенденция этого мышления» (о мире и человеке) «ЙЙЙпредставлять себе должное и заданное как уже данное и наличное где-то, тенденция, создавшая мифологическое мышление, в значительной степени и метафизическое.» — Проблема содержания, материала и формыЙЙЙ, 2 (ВЛЭ, с. 30 = ЛКС. с. 49). Пушкин в Истории села Горюхина: «Мысль о золотом веке сродна всем народам и доказывает только, что люди никогда не довольны настоящим и, по опыту имея мало надежды на будущее, украшают невозвратимое минувшее всеми цветами своего воображения.» И в стихотворении Если жизнь тебя обманетЙЙЙ с концовкой Что пройдет, то будет мило.

в641: Матерное ругательство.

От горьковского толкования недалеко ушло толкование этнографа: «Так называемая матерная русская брань равносильна, собственно, бранным выражениям: молокосос, щенок и т. п… подчеркивающим юность и неопытность объекта брани. Ругающийся выставляет здесь себя как бы отцом того, кого он бранит: неприличная формула матерной ругани означает собственно: я твой отец! точнее: я мог быть твоим отцом!» — Д. Зеленин, Табу слов. § 103. с глухой оговоркой приведено в немецком ЭСРЯ 1. с. 388. Этому анекдотически буквальному, как у иностранца, пониманию противостоит, например, областная запись (СРНГ 15, с. 51), показывающая, что такое мать: Слышь: как коса звенит! Это не коса, а мать косиная! Аглицкая! — «коса кос» в устном определении Б. Успенского (1987), «всем косам коса» в определении В. Бибихина (Слово и соб., с. 271), иная коса. Сюда же Водка вину тетка или — крепкая водка, тому же вину тетка или Красная водка простой-то тетка (ПРН, с. 796: НРС. 313: СРНГ 15. с. 194). ср. пословичный тип То-то тем-то краснó/крепко/стоúт. Формула матерной ругани ёб твою мать! с вариантами на самом деле есть усиление прямой формулы, в которой оскорбительное действие направлено непосредственно на адресата, вроде ёб тя в рот — но и тут есть усиление, проще английское fuck you, — или (вторично) на предмет речи, например недоназванное, зато разъясненное я их ебал у Войновича: