Оскал столицы (ПВ-3) - Алексей Богородников

повернется на тебя двумя плодами, которые окажутся внимательными, жуткими глазищами, человек понимает — он практически в объятиях у чудища какого-то сидит.

Приступом паники всё и заканчивается. Собиратель несется куда глаза глядят, лиломол, пожав плечами, забирается повыше, сторожа монстриков. Правда если дерево начнешь ломать, круша его место обитания, лиломол и тебе ногу почикает. А не надо редкие и ценные породы деревьев уничтожать.

В общем зверина полезная: знает кунг-фу, людей не трогает, мелких монстров убивает. Крупных тоже, но только, когда те еще детеныши. Сам лиломол небольшой, полутораметровое тельце имитирующее цветок дерева, розовые длинные лапки-кинжалы, похожие на ветки, узкая мордочка с небольшим рогом наверху с парализующим ядом. Весь лилейный богомол разукрашен под цветок: такой воздушный, бело-розовенький и няшный. Похож на орхидейного богомола с Земли, только наш — не насекомое, намного больше и умнее.

— Да он тебе руку оторвет сейчас! — оскорбился смуглый торговец, поворачиваясь ко мне и стремительно наступая, — что ты знаешь о чудищах, ваша милость?

Последнюю половину фразу, разглядев на мне мантию и медальон королевского наместника, он закончил упавшим и жалобным голосом. От чего все зеваки немедленно перенесли свой интерес на меня.

— Я самурский наместник, а это самурский лиломол, — сказал ему, — и мы вместе не даем миру скатиться во тьму челюстей монстров. А ты значит его в клетку посадил?

Лиломол, закончивший умываться, чинно сложил лапки и с интересом воззрился на меня.

— Да как есть чудище, ваша милость, — упавшим голосом, по инерции спорил торговец, — вы бы видели, как он курицу с утра сожрал. Цап-царап, и только перья летят, а он урчит злобно.

— Потому что ты придурок, курицу ему дал, а зелень забыл, — объяснил ему, — он мясо привык жесткое с монстров есть и заедать потребной зеленью для пищеварения, глупец.

Я протянул, пошарившись для отвода глаз в наплечной сумке, лиломолу пару листьев лесной капусты из инвентаря. В Жутколесье выпали из монстра какого-то семена капусты белокочанной и сам кочан. Смысла продавать один кочан я не видел, выкидывать тоже. Инвентарь вместе с уровнями рос: чудище какое прибью вкусное и голубцы для девчуль зафигачу. Обычная капуста — редкий зверь для Шайна, слишком для неё тепло в нашем климате, хотя умельцы в конце январе сажают и успевают, за пару месяцев с небольшим, урожай снять. У нас больше садят восточную капусту, которая без кочанов и растет быстрее.

Лиломол подскочил, просунул просяще сквозь прутья клетки лапу-кинжал, при виде которого зеваки побледнев, отхлынули прочь. Я же насадил аккуратно на лапу листья капусты. Лиломол прочирикал что-то вроде «тащи еще, человек» и моментально зажевал их в своей пасти.

К нам подошла городская стража, разговор с которой я доверил Дайто, продолжая закармливать, няшного и нужного нашему миру, обжору.

— Ваша милость, вы будете выдвигать обвинение против торговца Гушми Индририя? — спросил меня усатый представитель закона, спустя пять минут шушуканий за моей спиной.

Лиломол воинственно задергал, зашелестел лапками, подзуживая меня на юридическую схватку.

Я немного пораздумывал, глядя на уже не совсем смуглого чувака, плохо знающего шайнскую фауну. Хотел нажиться — попал сам на крючок. Десять ударов кнутом или палкой здоровья могут сильно убавить. Даже с учетом того, что стражу местную он прикармливает, судя по бойкому месту, что он отжал для своего зоопарка. Только торговому прево, который за законностью следит городского рынка, наплевать — не станет этого Индририя, его место сразу другой торговец займет. Возникать против королевского наместника — нафига? Из-за лиломола паршивого?

А если прево за такое от троюродного дяди принцессы огребет, графа Эрамира Фераголийского, наместника Тритикама?

— Не вина торговца, что он не знает бестиарий. — огласил я своё решение. — Но вина в самонадеянности. Взялся развлекать горожан, позаботься об их безопасности. Ты знаешь, как выглядит элитный царь-миконид?

— А как он выглядит, — пробормотал струхнувший торговец, — все микониды одинаковые.

— Хех, на первый взгляд, — согласился я, — вон там у тебя два миконида плюются друг в друга в клетке, среду обитания не поделили. Был бы на месте одного из них царь-миконид — он бы всех вас давно в кислоте растворил, потому что у него АоЕ плевок, на десять метров вместо пяти у обыкновенного. Яд в пять раз мощнее.

Зеваки, столпившиеся вокруг нас, побледнели во второй раз.

— У царя миконидов, под шляпкой грибной, корона белой каймою идет, — просветил я торговца, — ты, правда, если такого встретишь, и наклониться для проверки этой гипотезы не успеешь. Но я это к чему речь веду. Взялся горожан развлекать монстрами, изучи матчасть. Приговариваешься к еженедельному посещению чтений летописей Королевского собрания, в течение года. Осознал, олух?

Гушми Идририя истово закивал головой.

— В этом есть ваша вина как стражи, — веско припечатал слова я для городских стражников, — графу Эрамиру я об этом при личной встрече расскажу. Вы не сражаетесь с монстрами, но должны в них разбираться.

Вообще сражаются, например, у нас в Самуре. Но то фронтир, а это спокойная столица. Даже каким-то чудом выползший на поверхность из подземелья, не любящий свет и свежий воздух, миконид или ужаснокрыса взрослого человека не убьют, если тот не в дрова пьяный. Взрослого и вооруженного, тем более.

— Сам лиломол, — огласил я резолютивную часть своего решения, — как несправедливо пострадавший от неправомерного заточения, испытавший все муки голословного обвинения в своей чудовищности, а также моральные терзания, ввиду ужасающего орфографического искажения наименования своего вида, должен быть немедленно освобожден из клетки, напоен сладким сиропом и дислоцирован на прежнее место обитания.

Лиломол, задумчиво покачивавший треугольной башкой, в такт моего решения, оживился и радостно застучал лапками по решетке.

— Мы с тобой одной крови, — патетично обратился к лиломолу, — ты и я! Какой сироп предпочитаешь с утра: кукурузный, кленовый или может солодовый?

Лиломол подумал, зеваки шушукавшиеся примолкли, а торговец упал на колени и захныкал «ваша милость, я разорен!», ползя ко мне с вытянутыми руками.

— Ну-ка тыц, — грозно сказал я торговцу, — не шурши, лиломол думает.

Для стимуляции — вру, больше для развлечения — я еще раз повторил названия сиропов и на кленовом, лиломол решительно поднял вверх лапку. Это не свидетельство разумности, человеческую речь лиломолы не понимают. Лапка затекла, от холода дернулась — причин тысячи, но простым зевакам этого хватило.

— Тащи сироп кленовый, — загомонили они, — ишь, усадил выкормыш Шиноры,