Фрактальный принц - Ханну Райяниеми
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Миели встаёт. Её тело кажется тяжёлым, словно налито свинцом, но ей уже всё равно.
– Она не сказала мне, – негромко произносит она.
Она не сказала мне! кричит она «Перхонен». И ты не сказала мне!
Я не хотела вмешиваться, протестует корабль. Я думала, она сама тебе скажет.
– Спасибо, – говорит Миели парню. – Надеюсь, ты найдёшь свою богиню.
– Обязательно найду, – отвечает он.
Но Миели уже бежит к краю города, к облакам и пятидесятикилометровому обрыву. Она раскидывает руки, расправляет крылья и прыгает.
Сюдян превращает полёт в игру, как это бывало на строительстве Цепи в Оорте. Игра всегда заканчивается одинаково, и к тому времени, когда Сюдян позволяет Миели догнать себя, та уже не сердится.
В первый раз на Венере они занимаются любовью в ку-сфере над кратером Клеопатра, на склоне гор Максвелла, а потом, уставшие, залитые светом янтарных облаков, отдыхают в объятиях друг друга. Миели обводит пальчиком серебристые линии шрамов, где когда-то были крылья Сюдян. Её подруга трепещет от наслаждения, а затем переворачивается.
– Посмотри, отсюда видно губернию, – говорит Сюдян, показывая наверх.
И действительно, там ярко горит вечерняя звезда. Алмазный глаз в небе, один из домов богов Соборности: искусственная сфера размером со старую Землю, изготовленная из добытых на Солнце углеродов. Зреющие там мысли превосходят суммарные умственные способности всего человечества.
– Разве тебя это не забавляет? Мы так далеко забрались.
Миели становится холодно. Она гладит Сюдян по щеке.
– Что-то не так?
– Мне здесь страшно, – признаётся Миели. – Не надо было сюда прилетать. Солнечные кузнецы рассказывали нам о юпитерианских городах-государствах и о красной планете, где они пили вино и слушали старинную земную музыку. Почему мы выбрали это место?
Сюдян отворачивается и садится, обхватив колени руками. Она берёт драгоценную цепочку, созданную после их первой Большой Работы, и начинает наматывать на левую руку.
– Ты знаешь почему, – отвечает она.
– Почему ты хочешь стать богиней?
Сюдян смотрит на неё, но её губы сжимаются в тонкую линию, и она молчит.
– Ты хочешь упасть вместе с городом, – продолжает Миели. – Мне рассказал об этом пилигрим. Ты хочешь быть мыслью в разуме города, когда он обвалится.
– Это ведь мечта, верно? Моя мечта, – отзывается Сюдян. – Кирккаат Кутойат считают себя такими умными. Давайте все вместе строить ледяные мосты к звёздам, мы будем свободными. Отлично. Великолепно. Но мы умираем. Мы умираем и превращаемся в призраков. Предки – это не совсем мы, это тени и воспоминания, и ледяные кости. Я этого не хочу. Никогда. – Она прикладывает обвитую цепочкой руку к груди Миели чуть повыше сердца. – Мы могли бы сделать это вместе.
Миели медленно качает головой.
– Ты была права. Всю жизнь меня убеждали, что я особенная, – говорит она. – Оброчный ребёнок. Бабушкина любимица. Но самое особенное во мне – это чувство к тебе. И делает его таким страх потери. Если бы это продолжалось вечно, ничего подобного не было бы.
Сюдян смотрит на город Амтор, на далёкий янтарный шар в небе, похожий на снежную глыбу.
– Обещаю, что останусь с тобой, – произносит она немного погодя. – Проклятье. Я ещё не привыкла к этому. – Она вытирает глаза. – Ладно. Давай любоваться видами. Хочешь, посмотрим, как сверхчеловеческий разум получает оргазм Хокинга? Издали.
Миели улыбается. Волна облегчения наполняет её теплом.
– Держу пари, ты говорила это всем девушкам, – усмехается она.
И всё-таки я считаю, что лучшим местом для наблюдения была бы орбита, бормочет «Перхонен». Например, вокруг Марса.
– Тише. Уже начинается, – говорит Миели, поёживаясь от возбуждения.
На фоне сурового пейзажа плато Лакшми она уже различает информационные снежинки. На базальтовой поверхности планеты всё приходит в движение: звери фон Неймана разбегаются в разные стороны, ищут убежища на крутых склонах гор Максвелла. В кроваво-красном тумане венерианского утра они кажутся чёрными муравьями, в панике сбивающимися в группы.
Посмотри-ка на это.
Корабль передаёт Миели изображение с орбиты: Амтор, обвитый безупречной бело-голубой спиралью, находится в самом центре бури.
Миели, там, внизу, есть разумные горы. Даже здесь, наверху, поток информации сносит крышу. Если я через пять минут сойду с ума или спонтанно перестроюсь, виновата будешь ты.
– Заткнись. Мы развлекаемся.
Миели стискивает руку Сюдян – податливая интеллектуальная материя расплавляется, и вот она уже сжимает тёплые пальцы подруги. Они обе надели тяжёлые скафандры из текучего камня, и лазерный луч с орбиты поддерживает мощность щита для их ку-сферы, которая в данный момент замаскирована под сверхплотный элемент из самого конца периодической таблицы. Гостеприимство Соборности распространяется даже на тех, кто ещё не отказался от своего сознания.
Если кто-нибудь спросит, я ещё четыре минуты буду прятать голову в песок и молиться, чтобы у меня остался капитан-человек, шепчет «Перхонен» и исчезает. Отсутствие корабля слегка шокирует Миели, но мир уже рушится, и подумать об этом некогда.
Гигантская рука поднимает из центра плато Лакшми базальтовую глыбу размером с Луну и сжимает её. Вспыхивает ослепительный свет, от которого мало защищает даже ку-сфера, и в следующий миг возникает бурлящая воронка, ревущий водоворот камней и пыли, всасываемых пылающей точкой новой сингулярности.
Город Амтор летит в неё падающей звездой.
Столб пыли поднимается в небо, скрывая последние остатки кровавого света. Горы Максвелла пляшут, словно обезумевшие животные. Вибрация дрожью отзывается в костях Миели, и она вздыхает, а Сюдян крепче сжимает её руку.
Парень с седыми волосами был прав: это мир великанов.
Водоворот разрастается, камни и пыль превращаются в раскалённую добела плазму, и воронка начинает светиться. Из ку-сферы это выглядит так, словно пылающая дрель вгрызается в плоть Венеры, высекая из-под коры причудливо меняющиеся слои компьютрониума. Ку-сфера пытается поддерживать своё заграждение в электромагнитном спектре и переключается на нейтринную томографию. Базальт и лава делаются прозрачными, словно стекло, и тогда становятся видны невероятные спирали вокруг эпицентра Бекенштейна, где мысль богов пронзила ткань пространства-времени.
Миели догадывается, что это скорее динамическое изображение, чем реальная картина происходящего, но ей всё равно. Она смотрит на причудливые образования вокруг нарождающейся чёрной дыры и жалеет лишь о том, что не обладает усовершенствованным восприятием, как гоголы Соборности.
Маленькое божество теперь окружает многогранная суперплотная оболочка. Поверхность под ногами уже не дрожит, а гудит, и, несмотря на все меры, принимаемые ку-сферой для погашения вибрации, у Миели стучат зубы.
– Теперь уже скоро, – шепчет Сюдян.
На мгновение объединив их скафандры, Миели крепко целует её.
– Спасибо, – благодарит она.
– За что?
– За то, что показала мне это.
– Не за что, – отвечает Сюдян. – И прости меня. Я хочу, чтобы это продолжалось вечно.
Она до боли сжимает руку Миели. А потом встаёт, ступает за пределы ку-сферы и пускается бегом. Миели пытается удержать её за руку, но в ладони остаётся только цепочка с драгоценными камнями.
Сюдян на мгновение оборачивается. Она колышется в информационном потоке, лицо расплывается белыми завитками,
