Держись подальше! (СИ) - Савицкая Элла

— Па-ша́ … я много лет старалась жить так, чтобы знать, что меня ждет завтра. Чтобы избавить себя от волнений и лишних терзаний. Я старалась построить жизнь таким образом, чтобы в ней не было места боли и неуверенности. А с тобой… — Ал запнулась, понимая, что вываливает на него правду, но когда черные глаза встретились с ее, продолжила: — С тобой у меня все внутри болит, — изо рта вырвался всхлип, потому что впервые приходилось говорить о собственных эмоциях.

Паша почувствовал, как грудную клетку дробит изнутри пульсом.

— Болит оттого, что я постоянно думаю о тебе. От незнания, непонимания. Ты… — мрамор зеленых глаз плавил и проникал в мозг, вынуждая Пашу сдерживать дыхание. — Я ненавижу тебя за то, что ты заставляешь меня чувствовать. Столько эмоций, к которым я не готова. Давящих, удушающих. Я очень стараюсь не думать, не ревновать, не представлять тебя с кем-то, но у меня не выходит.

Отчаянно качнув головой, Ал еще крепче обняла себя, но Паша больше не мог стоять в стороне. Его пробрало до костей сильнее порыва ветра, бросившегося в лицо. Развел женские руки в стороны и, прижав Алексу спиной к поручню, обхватил её лицо ладонями, ощущая, как она дрожит. Его маленькая девочка…

— Не представляй и не думай, — сказал, лихорадочно исследуя глазами порозовевшее лицо любимой.

— Я не могу, — теплый выдох обжег мужские губы. — Ты просто повсюду. И чем больше я пытаюсь тебя игнорировать, тем это тяжелее выходит. И от этого еще больнее. Когда ты с кем-то, но не со мной. Я не хочу, чтобы так было, но проигрываю собственным эмоциям!

— Глупая! — губы Паши коснулись ее, когда Алекса снова всхлипнула и сама же обхватила его лицо парня ладонями в зеркальном жесте.

У Паши в голове потемнело. Дурочка маленькая! Кажется, слова Алексы прошибли сильнее, чем когда-то сказанное Настей «Я буду любить тебя всегда, Паша». Тогда он думал, что невозможно быть счастливее, но жизнь в очередной раз удивила. Разорвала на части от услышанного.

— Фостер, это нормально. Испытывать боль, страх, — сказал, утыкаясь лбом в ее и утопая в любимом нежно-сладком запахе. — Жизнь неидеальна, но она чертовски хороша в своей неидеальности. Я не хочу, чтобы ТЫ была идеальна. Мне самому далеко до этого состояния. Но несмотря на это, я с ума по тебе схожу. По твоей высокомерной стервозной манере. По тому, как пытаешься делать вид, что безразлична ко мне, и по тому, как в университете в столовой готова вылить мне колу на голову за то, что рядом кто-то сидит, — Алекса улыбнулась, проглатывая всхлип. — По твоей привычке ставить стакан с щетками на свою сторону и по тому, как убираешь все вещи по ящикам. А еще по тому, какой ты бываешь только со мной. Ранимой и слабой.

Ал не понимала, что с ней происходит. Её тянуло в разные стороны. Вены болели оттого, с какой скоростью помчалась по ним кровь. Карие глаза уносили прочь, и это было таким правильным в этот момент.

Потянувшись к Паше, сама поцеловала его и, обвив шею руками, прижалась всем телом. Потребность оказаться в любимых руках оказалось непреодолимой.

А когда мужской язык проник в рот, она забыла обо всем, позволив себе поверить ему и тому, что между ними происходит.

Сильные руки буквально раздавили в крепких объятиях. Запах парня ворвался в ноздри, опьянил, стер волнение и терзания. Его вкус, страсть и власть над ней обрели всю мощь. Алекса и правда чувствовала себя рядом с ним очень ранимой и уязвимой. Такой, какой оставалась за закрытой дверью собственной спальни. Рядом с парнем не надо было притворяться. Он принимал ее настоящей, а она готова была принять его.

Фостер, больше никакой идеальности, — ослепив девушку своими ямочками, сказал после долгого поцелуя Паша.

— Даже в университете?

Фостер снова подумала о том, как завтра на нее будут все смотреть, но он, прочитав это на её лице, заверил:

— Алекса, если хотя бы кто-то посмеет тебя осмеять, я клянусь, это будет последнее, что запомнят об этом человеке!

И не поверить ему было невозможно. Хотя бы потому, что Паша всегда выполнял свои обещания. Не считая данного самому себе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Зарывшись в светлые волосы пятерней, парень снова поцеловал ее! Глубоко, сплетая языки и вызывая в теле бедной девушки мощный заряд возбуждения.

Сколько прошло времени? Может час, а может несколько минут. Им было все равно до гуляющих рядом людей, прохладной погоды и то и дело крякающих уток, требующих хлеба. Впервые Алексу не беспокоило то, что она целуется на глазах у других. Ее сердце рвалось наружу от переполняющих эмоций и этими эмоциями хотелось делиться с другими.

Они бы, наверное, так еще долго растворялись друг в друге, если бы не звонок на ее мобильный. Без желания отклеившись от терзающих губ, Ал достала из кармана куртки телефон и, не отрывая взгляда от Паши, приняла вызов:

— Да?

— Алекса, — обеспокоенный голос отца мгновенно развеял расслабленность.

— Что, пап?

— Ты где? Что еще за авария, о которой говорит Колин? Ты в порядке?

Вот черт!

— Я в порядке! Никакой аварии, просто…

— Ты где?

— С Пашей.

— Давайте домой!

Глава 35

— Успокойся, все будет нормально! — заверил Паша, пока они поднимались по ступеням. Уверенность в его голосе придала сил, но стоило только войти в дом и увидеть приближающегося отца, Фостер снова растерялась. Что ему сказать? Почему въехала в столб? Очередного приступа гиперопеки она не вынесет.

— Алекса, Павел, что случилось? Где вы были? — строгий голос разнесся громом по огромному холлу.

— Гуляли, — прибегнув к своей легкой манере общения, растянула губы Ал, перебирая варианты подходящей лжи, и как ни в чем не бывало чмокнула отца в щеку.

— О какой аварии говорил Колин?

Мистер Фостер обвел глазами дочь и парня, цепким взглядом выискивая подтверждения, что с ними действительно ничего не случилось, и только убедившись, что оба в порядке, посмотрел сначала в глаза Алексе, а потом и Паше.

— Да разве это авария? Так, небольшое повреждение бампера, — как можно беспристрастнее пожала плечами Алекса, покосившись на Пашу.

— Колин сказал, что ты врезалась в столб.

— Грег, в столб врезался я, — вдруг произнес Дубнов, заставляя Ал едва ли не выдать себя протестующим оханьем.

Что? Зачем он это делает? Пришлось силой сузить расширившиеся от неожиданного признания глаза, чтобы отец ничего не заподозрил.

Грег недоуменно взглянул на парня и недоверчиво выгнул бровь.

— Ты?

Успев узнать его довольно неплохо, слабо верилось, чтобы студент мог не справиться с управлением.

— Я. Мы собирались ехать домой с Алексой, я как раз отъезжал с парковки, когда…

— Я его отвлекла, — подхватила Фостер, — хотела накрасить губы, повернула к себе зеркало, Па-ша́ потянул его обратно, ну… в общем как-то так получилось, слово за слово, Па-ша́ вместо того, чтобы остановиться, посмотрел на меня и…

— Не успел нажать на тормоз, — добавил Дуб.

— Да. Но, пап, там ничего страшного. Только слегка погнут бампер. Мы в порядке, а Колину нужно посмотреть в словаре значение слова авария.

Прищуренный взгляд серых глаз, направленный сначала на Алексу, потом на Пашу, потом снова на дочь, выдавал с головой то, что, кажется, отец ни капли не верил ни одному, ни другой. Алекса же старалась изо всех сил держать марку, бесконечно благодарная Паше за то, что взял вину на себя. Ему-то строгий отец ничего не сделает.

Фостер старший, обойдя нерадивую парочку, приоткрыл дверь, чтобы оценить повреждения автомобиля и, удостоверившись в том, что их действительно практически нет, удовлетворенно выдохнул.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ладно. Надеюсь, это был первый и последний такой случай, — и почему-то на этих словах взглянул именно на Алексу, а не на парня.

— Ну конечно. Это была просто случайность.

— Хорошо. С машиной разберемся. А сейчас давай собирайся, а то ты, наверное, уже забыла, что к нам скоро придут.

Вот чеееерт, Алекса действительно забыла об ужине с акционерами, устраивающимся отцом раз в месяц.