Сокрытые-в-тенях - Сергей Гомонов

— Есть подозрения, ваша честь… — загундосило оно вполголоса, в потом и вовсе перешло на шепот, из которого различались отдельные слова: «шпионаж», «враги государства», «передать в органы госбезопасности».

Путники переглянулись, и тут же их развели в большие клети-стойла, в каждом из которых лежала небольшая копна сена. Лошади обрадовано кинулись к еде, а Вальбрас всплеснул руками:

— Ну вот… снова заточили… — и разочарованно надел маску.

— Вы лучше расскажите, откуда узнали о Междумирье, Дуэ и Рэе, и что это вы проделывали с ключом? — спросил любознательный сыскарь, пересаживаясь поближе к клети расхитителя гробниц.

— Откуда-откуда… — проворчал тот. — О Междумирье я прочитал в гробнице месинар Целении… Так и было сказано, де, все относительно, и для находящихся в Кирраноте Дуэ — совсем не то, чем для тех, кто живет в Рэе; для рэян Междумирье — это наш Кирранот, а Дуэ — самое лучшее место во вселенной. Соответственно, такие же непонятности происходит и с теми, кто живет в Дуэ: они считают Междумирьем Рэю, а райскими кущами — наш с вами мир. Вот так… И нигде нет настоящей, такой, как мы себе представляем, Рэи, и нигде нет настоящего Дуэ. Все оглядываются друг на друга и думают, что иной мир уж наверняка лучше, а для равновесия придумывают еще одну землю, где, наоборот, совсем все плохо, хуже, чем в привычной им реальности. Ну а с ключом я ничего особенного не проделывал. Бывают, знаете, труднодоступные гробницы. Чтобы не разрушать их — они ведь древние! — мы пользуемся разными устройствами и добываем сокровища даже там, куда добраться невозможно.

— Больше я в Обелиск — ни ногой! — поудобнее усаживаясь на копне, зарекся доктор Лорс. — Если вспомнить о здешних привычках подстраивать законы под нужное наказание, то как бы нас сейчас не четвертовали! Приспичило же вам, Айнор, показывать молодецкую удаль! Ну поотжимались бы, что — убыло бы от вас?

— А что я? — телохранитель был подавлен. — Зачем оно меня своими палками тыкало? Я ему что, тюфяк? Бросилось, я и сообразить не успел, как-то все само получилось…

— Не спорьте вы! — Ольсар озирался в надежде обнаружить лазейку для побега. — Вон тот, серый, вообще пытается обвинить нас в государственной измене!

— Думаете, его тоже стукнуть стоит? — осторожно уточнил Айнор.

— Да упаси вас Ам-Маа! — доктору едва не сделалось дурно. — Оставьте вы эти замашки! Тут вам не Кирранот!

Вокруг них, чередуясь с клетями, стояли громоздкие двухъярусные кровати, и в них навытяжку спали пугала-новобранцы.

Митсар от досады подвернул маску до носа и с остервенением принялся жевать соломинку. Другие актеры тянули длинную меланхолическую песню, а Зелида, просунув руки между прутьями решетки, умудрилась схватить край плаща-палатки своего конвоира и подать его жующему Эфэ. Того просить дважды было не надо. Он мигом добрался до соломы, из которого было сделано пугало, и распотрошил его. То не успело даже завопить, как рассыпалось на клочки, а конь, фыркнув с чувством, разметал их по полу казармы.

— Ну вот, — простонал доктор, — теперь под трибунал хозяин пойдет вместе со злокозненным конем… двойное убийство! Зелида, что вы делаете?

— Я? — звонко рассмеялась актерка. — Нас выручаю! Доктор, а вот между прочим, рядом с вами в клетке пасется конь Вальбраса. Вам разве ваш конвоир не надоел?

— Не надоел! Я законопослушный гражданин!

— А-а-а! Так вы по доброй воле в тюрьму попали? Прошу прощения и отстаю от вас со своими глупостями!

Айнор начал раздвигать решетку, но его охранник оказался бдительнее. Он сразу же бросился к телохранителю и стал угрожать ему оружием. Увидев это, Эфэ рассерженно топнул копытом.

Великан и серый повернули головы в их сторону. Серый что-то сказал, судья поднял со стола вещественное доказательство вины — меч Айнора, который в его руке походил на перочинный ножичек — и начал разглядывать завязанными глазами, сопровождая осмотр невнятным урчанием.

— Ну вас всех к богам Дуэ! — проворчал Вальбрас и чиркнул огнивом. — Не буду я в ваших тюрьмах рассиживаться!

Копна занялась огнем. Кони встревожено заржали и начали бросаться на решетку.

— Горим! — завопил расхититель гробниц.

Все пугала, даже те, которые спали, подскочили и затопали к судейскому столу.

Великан забулькал и медленно отвалился на спинку стула. Стул упал вместе с ним. Пугала подхватили своего главного — серого — и стали сигать в окна.

Вальбрас быстро скинул плащ на горящее сено и прыгнул сверху. Пламя, которое было хоть и ярким, но еще не слишком горячим, затухло, оставив на его плаще несколько мелких дырочек и копоть.

— Айнор!

Но телохранитель уже давно орудовал мечом, сшибая замки с клеток и выпуская попутчиков на волю.

— Ах, красивый господин! — Зелида радостно прищелкнула пальцами и прижалась к Айнору. — Покоритель моего сердца, большой и сильный!

Айнор посторонился. Все уже собрались было покинуть казарму, как вдруг из-под стола донесся жалобный стон судьи-великана.

— Айнор, потормошите-ка его! — попросил доктор Лорс. — Что там с ним?

— А нам-то что? — возмутился Вальбрас, вставая в стремя и забираясь на своего коня.

Телохранитель осторожно подобрался к судье и сдернул с его глаз повязку. Там оказался всего один глаз в центре лба, и тот закатился под верхнее веко.

— Вроде дурно ему… — сообщил Айнор.

— Давайте-ка вытащим его на воздух, а там уж вызовем полковых лекарей.

— Сумасшествие какое-то! — простонал Вальбрас. — Вы совсем тут очумели уже? Зачем вам нужен этот голем?

— Лучше помогите нам!

Всеобщими усилиями, привязав к ногам циклопа все имевшиеся в повозках веревки, с помощью лошадей путники выволокли его на свежий воздух. Доктор Лорс послушал пульс и сердцебиение судьи, свое, Айнора (Айнорову руку, не дослушав, досадливо оттолкнул), схватил свой саквояж и вытащил оттуда большой бутылек.

— Помогите-ка мне, Айнор! — он взобрался на грудь гиганта и, застревая ногами в жире, стал пробираться в сторону подбородка. Следом за ним переваливался Айнор. — Будьте любезны, оттяните ему нижнюю губу!

Телохранитель без лишних вопросов повиновался. В приоткрывшийся рот циклопа доктор вылил почти все содержимое своей бутыли. В воздухе, колеблемом легким ветерком, тотчас запахло мятой и еще чем-то свежим.

Судья приоткрыл глаз, что-то проурчал и грохнул зажатым в кулаке молотом по плацу:

— Помиловать!

— Почему так темно? — прошептала Зелида. — Кто-нибудь что-нибудь видит?