Страна джунглей. В поисках мертвого города - Кристофер Стюарт

Я поднялся на ноги, и некоторое время мы стояли без движения. Вернулись и Анхель с Панчо. Оказывается, Крис уже давно говорил Панчо, что мы идем не в ту сторону, и тот наконец сообразил, что мы на протяжении нескольких часов ходили вокруг горы вместо того, чтобы подниматься по ее склону.

«Надо идти дальше, – сказал Крис. – Скоро стемнеет».

Я глубоко вздохнул, закрыл глаза, пытаясь задавить в себе ненависть, и заставил себя двинуться в путь. Еще пять или шесть часов мы шлепали по жидкой грязи, как всегда разыскивая взглядом змей и ягуаров.

Наступила ночь. В какой-то момент я попросил сделать привал, но Панчо вдруг забеспокоился на предмет бандитов.

Чувствуя, что во мне снова начинает закипать ненависть, я попытался представить себя в каком-нибудь другом месте… на пляже, на озере или просто дома на диване. Мне хотелось создать внутри себя ощущение комфортной, стабильной и даже заурядной жизни, но джунгли вторгались в мои мысли, словно враг, стремящийся добить тебя, хотя ты уже смертельно ранен и вот-вот все равно испустишь дух. Во время спуска в глубокий каньон я зацепился за сучок и чуть не потерял лопнувшие по шву штаны. Через пару минут я оступился на кочке и рухнул прямо в болото. Теплая жидкая грязь забилась мне в нос, в рот, под исподнее, под рубашку, пропитала бороду и волосы на голове. На зубах хрустнул панцирь какого-то крупного насекомого, и я почувствовал его гадкий вкус. Встав на ноги, я сделал еще пару шагов, а потом снова упал, до краев наливаясь ненавистью.

«Сможешь сам выбраться?» – крикнул Крис.

К этому моменту грязь уже впиталась во все поры моей кожи. У меня не осталось ни сил, ни эмоций. Даже при желании я не смог бы ни заплакать, ни засмеяться, и уж тем паче я не мог больше двигаться.

Но тут я почувствовал прикосновение к шее: Панчо, в своей по-прежнему идеально отглаженной синей рубашке, схватил меня за шиворот и одним движением вытащил из болота.

Не знаю, как мне удалось дотянуть до конца дня. Я подвязал разорванную штанину куском веревки и пошел дальше. Весь следующий час Панчо повторял, что слышит лай собак, а значит, где-то недалеко живут люди, но я ничего не слышал и поэтому думал, что он просто-напросто пытается вселить в меня надежду. Но он был прав. Через некоторое время мы вышли к крохотной деревеньке Cielo Azul, то есть Голубое Небо.

Деревня из пяти-шести хижин стояла на дне долины. У первого же домика нас встретил ладино [16]лет пятидесяти в надвинутом на лоб сомбреро и с пистолетом на поясе. «Добро пожаловать», – сказал он и пригласил нас к себе на ужин. Я решил, что у меня начались видения.

Его женаподала нам обычное для них блюдо, и мы уселись есть эти чертовы бобы на грубой деревянной лавке рядом с домом. Панчо где-то нашел батарейки для своего радио, и сырой ночной воздух снова наполнился новостями о военном перевороте. Никаких серьезных изменений в ситуации не произошло. Количество погибших увеличилось до семи, и в народе пошли слухи о том, что группа молодых армейских офицеров может взбунтоваться против лидера путчистов. Отключившись от новостей, я погрузился в свои мысли. Я был счастлив, что могу отдохнуть и что остался в живых. Даже бобы мне сейчас пришлись по вкусу.

На низком небе ярко блестели звезды, а гигантская белая луна заливала светом всю долину. Воздух был наполнен запахом сосен. Хозяин дома спросил, куда мы направляемся. Американцев в этих местах еще не видывали. Когда Крис показал на запад, мужчина сказал: «Las Crucitas» – Кресты. Он уточнил, что там находятся древние кладбища. «Мы туда не ходим», – подтвердила его жена, которая вышла из хижины в белом платье и шлепанцах и теперь стояла рядом с супругом. «Там странные вещи творятся», – сказала она.

На звук наших голосов, разносящихся эхом в ночной тиши, начали подтягиваться другие жители деревни. «Там везде большие земляные курганы. Вот такие высокие», – сообщил хозяин хижины, показывая на десятиметровую пальму по соседству с нами.

Из ночного мрака появился мужчина с мощными плечами, закрученными вверх усами и торчащей из-за пояса грязных белых джинсов рукояткой девятимиллиметрового пистолета. «Там великаны жили, – сказал он. – Они эти курганы построили. Кто еще такие большущие камни смог бы таскать, если не великаны? А посуду видели, которая там везде валяется? Она огромная». Все уставились на него.

Он предположил, что великаны хоронили в этих курганах своих соплеменников, а потом махнул в сторону усыпанного звездами ночного неба, словно показывая запуск ракеты: «Из курганов вылетают зеленые огни, мы их иногда видим. Они улетают в небо и исчезают».

В эту ночь мы легли спать в гамаках рядом с ручьем. Неподалеку было просторное пастбище, и поэтому мне удалось поймать сигнал на спутниковом телефоне. Трубку подняла дочь, и я, услышав ее тонкий голосок, моментально вспомнил, в какую истерику впал несколько часов назад. Сказал ей, как мне жаль, что я пропустил ее день рождения, что слишком долго ее не видел, что каждый день думаю о ней и хочу скорее вернуться домой. Я был счастлив слышать ее голос! Но ей говорить обо всем этом было неинтересно.

«А змей ты уже видел?» – перебила она меня.

Я ответил, что видел.

«Они очень страшные, папочка? Как они выглядят? Они скользкие на ощупь?»

Я сказал, что видел одну оранжевую и что очень их боюсь.

«А обезьянок, как в мультиках, тоже видел?» – поинтересовалась она.

Трубку взяла Эми, и я машинально спросил: «Енот не возвращался?»

Жена ответила, что не возвращался, но спать в нашей комнате она так и не решается. Эми залепила окно монтажной лентой, а соседка сверху помогла ей привинтить на раму стальную решетку. По ночам она по-прежнему везде включала свет: «Я сплю на надувном матрасе в комнате у Скай. Я очень устала».

Я начал было извиняться, но она не дала мне договорить. «Слушай, – сказала Эми, – мы тут за тебя волновались».

Мое путешествие стало для нас яблоком раздора, но теперь у меня сложилось впечатление, что Эми за прошедшее время тоже о многом подумала и многое переоценила.

«У тебя все нормально?» – спросила она.

Я попытался рассказать ей обо всем случившемся, но не было времени. «Мне просто приятно тебя слышать», – сказала Эми. Мы поговорили минут десять, а потом я заявил ей, что собираюсь возвращаться домой. «Мы по тебе скучаем», – ответила она.

«Из журналиста, путешественника и шпиона он превратился в отца семейства»

Почему же Теодор Мордетак и не вернулся больше в потерянный город? Когда его жизнь разладилась? Он покончил с собой или стал жертвой мести одного из своих врагов? Ответить на эти вопросы нет никакой возможности. Достоверно нам известно только одно: его жизнь пошла кувырком после знакомства с девушкой. Это произошло летом 1948 года на одной нью-йоркской вечеринке.

Глория Густафсон была моделью. Как сказал тогда Морде своим родным, это была длинноногая блондинка с ослепительной, «притягивающей мужские взгляды» улыбкой. 22-летняя Глория жила в то время в женском отеле «Барбизон» на пересечении Лексингтон-авеню и 63-й улицы. За долгие годы своего существования этот своеобразный пансион благородных девиц стал домом великому множеству прогрессивных молодых женщин, среди которых были, например, Грейс Келли, Джоан Кроуфорд и Лайза Миннелли.

В 1947 году Морде занял пост «консультанта» президента Египта Гамаля Абдель Насера. Вполне возможно, что он выполнял очередное неформальное разведывательное задание, однако ни подтвердить, ни опровергнуть это предположение теперь уже нельзя. Весь последний год Морде писал заказные статьи и радиопередачи, а позднее, когда разгорелся арабо-израильский конфликт, снял в секторе Газа 28-минутный черно-белый документальный фильм «Пески скорби» о страданиях палестинцев в лагерях беженцев.

О чем разговаривали Морде с Глорией на той манхэттенской вечеринке, история умалчивает. Столь же мало известно об их недолгой совместной жизни. Родственники помнят только, что Морде увлекся Глорией Густафсон практически с первого взгляда, чего раньше с ним никогда не случалось. Всю свою жизнь он старался убежать в какие-нибудь дальние страны, и всем казалось, что либо он забыл о существовании любви, либо любовь забыла о том, что он есть на свете. Но эта девушка привлекла его сразу же,и Теодор просто не мог оторвать от нее глаз. Ему нравилось, с каким восторгом все присутствующие в зале мужчины реагировали на ее стройную фигуру и ослепительную улыбку. «В этот уик-энд я еду к друзьям в Хэмптонс, – сказал Морде, по сведениям родственников, девушке. – Не желаете присоединиться?»