Пешки (СИ) - Татьяна Чернявская

От усилий личико духовника раскраснелось, а руки подозрительно подрагивали, это наводило на мысль, что блондинка действительно ворочает горы, а не прикидывается, вызывая в окружающих сочувствие. Эл даже едва не сорвалась со своего удобного насеста, чтоб помочь подруге, как позади раздался злобный мужской вопль:

— Чё творите, дуры!?!

От резкого окрика Танка испуганно подпрыгнула, разом опрокидывая себя, гору сумок и ведро. Неожиданно отяжелевшая ёмкость с задорным свистом понеслась в чёрные недра колодца, а вслед за ней ринулся и коварный журавль, правда, аккомпанируя себе уже девичьим визгом. Визг, к слову, был отменным: истеричным, прерывистым, оглушающим, отдалённо напоминающим сигналку в кабинете алхимии. Когда же глаза распростёртой на общем скарбе и порядком ушибившейся копчиком Чаронит встретились с покруглевшими от ужаса глазами Валент, зависшей вниз головой на вывернутой колодезной перекладине, визг раздвоился. И если голос внезапно воспарившей травницы начал сходить на нет, то крик ошарашенного духовника только набирал обороты.

— Эл, маму твою и папу!!! Спускайся немедленно!! — вопила Танка, нелепо прыгая вокруг колодца и отчаянно мешая подняться с земли какому‑то лохматому парню с видом глубокого похмелья на изукрашенном лице и отпечатком подозрительно знакомого ботинка на подбородке. — Кому говорю!?!

Вчерашняя жертва зелёного змия только глухо материлась и постанывала, придерживая оттоптанный в суматохе бок, и безуспешно пыталась пробраться к колодцу, не попав вторично под ноги истерящей девице. От её беспорядочных метаний у несчастного начинала кружиться голова, а визг откровенно дезориентировал и усугублял похмелье. Вываливший из соседнего дома помятый, битый и дюже злой белобрысый мужик с рваной щекой и чудесными парными фонарями лишь добавил шума.

— Какого хрена?! — заорал слегка хрипловатым спросонья голосом трезвеющий товарищ.

— А — а-а — а-а!!!!! Снимите меня кто — нибу — у-у — удь!!!

— Держись!! Только держись!!! Там глубоко, а я тебя не вы — ы-ытяну!!

— Эти дурры гаюн утопили!! — раздражённо зашипел в ответ потоптанный страдалец.

— КАК!?! — хмель из покрасневших глаз выбило мгновенно.

— А — а-а — а-а!!! Я разобьюсь!! Нет, я утону — у-у — у!!!

— У — у-у — у!!! Что же я твоей маме скажу — у-у — у!!!

— ВЕДРОМ!!!

— Я не хочу — у-у умирать!!! Я ещё не все яды использовала — а-а — а!!!

— Да, упыть с твоими ядами!!! Я не хочу писать отчёт одна — а-а!!

— Мать твою… — протянул подоспевший, хватаясь за голову, зло в его голосе соперничало с потрясением.

— Маму не трошь… — насупился второй.

— Здесь кача — а-а — ает!! Меня тошнит, меня тошни — и-ит!!

— Целься в колодец, я только платье отмыла!!!

— Сейчас постараюсь вытащить, пока в землю не ушёл. Не мешайся!!

— Я съезжа — а-а — аю!!! Мамочки, тут скользко — о-о — о!!!

— Да как ты тянешь!?! — едва не протискивался под руку лохматый, откровенно сбивая чары. — Плетенье снизу подавай!! А ещё водный!!!

— Эл, не дрейфь!!! На того лохматого пикируй!! Он плавучей будет, если что!!!

— Да чтоб тебя разорвало, идиот!!! — белобрысый стёр с лица воду пополам с тиной и мхом. — Ещё раз…

— У меня р — ручки трясутся — а-а — а!!!!

— Да у тебя и ножки сейчас в воздухе качаются!! Давай, ползи сюда. Ты ж в детстве так лазать не боялась!!

— А что я? Я огненный!! Моё дело пальцами искры пускать, а не в воде бултыхаться!!

— Я в детстве боялась только баба — а-айку — у-у — у!!!

— У — у-у, ёперный театр!!! НЕ ОТПУСКАЙ РУКИ!!!

— Вот и засунь их себе в задницу, пока я не открутил!!! — взревел водный чародей, снова бросая чары в ускользающий гаюн.

— Не тяни так, ты мне ногу оторвёшь, дурная!!!

— Да я те щас такое оторву…

— Что за балаган? — прогрохотал новый участник представления, густым и очень внушительным басом, заставив чародеев вторично уронить гаюн, а Валент расцепить побелевшие пальцы.

— О, ба — бай‑ка… — севшим голосом прошептала травница, глядя на огромного хмурого мужика с уродливым лицом и совершенно безумными глазами дикого медведя — шатуна.

В образовавшейся тишине её замечание прозвучало на диво громко. Страшный дядька нависал над скульптурной композицией из хаотично разбросанных тел и сумок, подобно духу мщения из инфернальных сфер, вызывая безотчётную панику. Казалось, налитые кровью глаза чаруют, как удав крыс, подавляя зачатки воли и здравомыслия.

Конструктивную идею подала более устойчивая, ввиду профессии, ко всякому психологическому давлению Яританна, коротко рявкнув:

— Тикаем!

Похватав с земли скудные пожитки, девушки со всех ног бросились с места грядущего преступления (а в том, что у «бабайки» намеренья не мирные, нрав не добрый и настроение не радужное сомневаться не приходилось), не особенно переживая о полупустых фляжках и отбитых конечностях. Запал первой паники отпустил их только после пяти минут бега, вместе с воздухом в лёгких и последними остатками сил. Неловко повалившись на обочине двумя запыхавшимися, подыхающими клячами, юные чародейки, пожалуй, впервые осознали, что не более четверти часа назад бессовестно утопили редкий артефакт. Валент, так и не пощупавшая диковинку, печально вздохнула, Чаронит нервно хихикнула. Одним словом, душевное равновесие подмастерьев после бурного утра постепенно восстанавливалось.

— Кажется, мама была права, говоря, что бабайка приходит к девочкам, которые не едят кашу, — заговорчески заметила Алеандр, толкнув подругу локтем.

— Это что. Меня вот в детстве Упырякой пугали, если…

Резкий порыв ветра, заставил обеих пригнуться и спешно отойти к обочине, так и не узнав условий появления коварного монстра, когда над головами пронеслась группа сумасшедших метельщиков. Поднявшаяся пыль, стояла плотной взвесью до самого горизонта, укрывая таинственных лихачей.

— Это же надо, какое интенсивное движение в удалённых районах нашего княжества! — поёжилась Яританна.

— Сейчас только гоночной ступы не хватает…

Сигурд был непривычно печален и немногословен. Говорить, перекрикивая непрекращающийся шум в похмельной голове, было неприятно и малоэффективно. Поэтому юноша скромно стоял в уголке, комкая в руках драную перчатку и печально ворочая опухшую челюсть. Сидеть на милой сердцу трухлявой колоде не получалось по объективной причине, более напоминающей вселенский заговор грубых походных штанов и неизвестно откуда появившейся чесотки. Вчерашнее состояние крайне разрушительно сказалось на памяти: поутру Сигурд так и не смог внятно воспроизвести в воспалённом мозгу, от которой девки могла достаться такая быстродействующая зараза, а без конкретной информации обращаться к сотоварищам было совсем уж неловко, тем более что остальным было явно не до его исповедей и покаяний.