Как Виктор Суворов сочинял историю - Владимир Грызун

Что оставалось товарищу Сталину? А вот что: на том самом сверхгипермегасекретном заседании Политбюро 19 августа 1939 года на основе анализа международной ситуации, выдержки из которого вы уже видели, товарищ Сталин решил, что Гитлер в руках лучше англичан и французов за горизонтом. Надо сказать, что оных господ пока с переговоров не отпускали, надеясь достигнуть соглашения на переговорах «в последний час». Возникший на этих переговорах тупик, однако, не был ликвидирован, и 23 августа СССР подписал пакт о ненападении с Германией. И, как показал дальнейший ход событий, был совершенно прав, ведь ни один союзник Англии и Франции, оказавшись в бедственном положении, не дождался от них сколь-либо действенной помощи.[447]

Теперь о сути всех этих переговоров. А суть такая. Ни Англия с Францией, ни СССР, в сущности, против договора как такового ничего не имели. Но вот с конкретным содержанием этого договора были большие проблемы. Проще говоря, обе стороны перебрасывались ответственностью. И СССР, и Англия с Францией не хотели быть в войне с Германией локомотивом этой самой войны. Все боялись того, что вот нападет Гитлер на Польшу, вот объявят они войну, а их верный союзник сделать это забудет, или задержится, или скажет — вы только погодите, я сейчас войска отмобилизирую, построю, немного модернизирую — и тут уж в бой.

«В любом случае основные боевые действия развернулись между Францией и Германией, а потом свежие советские войска через польскую территорию наносят завершающие удары в спину Германии. Британия и Франция согласны на такой вариант? Нет?» (с. 63<385>).

А странно. Потому что ничего уголовного в этом варианте нету. Смотрите сами: Гитлер нападает на Польшу (что, безусловно, считалось началом любого варианта войны с Германией). Что дальше? СССР должен через проходы в польской территории начать воевать с Вермахтом на Востоке, а Англия и Франция выступают с Запада. Но вот в чем вопрос — если Германия нападает на Польшу, то где у означенной Германии лицо? В Польше или во Франции, то бишь на Западе, или на Востоке? Суворов считает, что на Западе, вероятно, потому что Сталин в его представлении просто не может воевать «с лица», «по-честному». Значит, выход один: Гитлер должен нападать на Польшу спиной. Так вот, в этой «спине», по которой товарищ Сталин должен «наносить завершающие удары», будут основные силы вермахта, сосредоточенные для наступления, а вот храбрые Англия с Францией бесстрашно сразятся с Гитлером «лицом к лицу», то есть расколошматят в пыль хилое немецкое пограничное охранение и не отмобилизованные тыловые части. И кого должен был такой вариант не устраивать?

Еще раз повторим:

«для наступления против Польши были развернуты 44 дивизии, в основном, кадровые, в том числе, все танковые и моторизованные дивизии. Кроме того, с 1 сентября должны были отмобилизовать еще 10 дивизий, которые, однако, в военных действиях участия не принимали. Германские военно-воздушные силы сосредоточили против Польши около 2 тыс. современных самолетов».[448]

Это у нас с поляками такая «спина».

А у героических англо-французов — такое лицо:

«группа армий „Запад“ под командованием генерал-полковника Риттер фон Лееба, действовавшая на этом сильно растянутом фронте, имела в распоряжении 8 кадровых и 25 резервных и ландверных дивизий. Последние еще нужно было отмобилизовать, и их нельзя было считать полностью боеспособными ни с точки зрения технического оснащения, ни с точки зрения боевой подготовки. Западный вал (линия Зигфрида), который… частично еще строился, не являлся непреодолимым препятствием для противника, решившегося на наступление, и не мог компенсировать недостаточное количество используемых сил».[449]

Так что, выходит, Англии с Францией лень было ударить даже по такому худосочному «лицу». И, кстати, никто не обещал дать Сталину гарантий в том, что англо-французские силы на германской границе повели бы себя иначе, чем в реальности, когда случилась «странная война». И воевал бы Советский Союз с Гитлером в свое удовольствие, а господа «союзнички» с немцами между рядов колючей проволоки в футбол играли. Умело избегая «ненужных наступлений».

Так что взъелся наш предатель на товарища Сталина снова не по делу. Ему, видите ли, снова не понравилось, что Сталин в очередной раз обломал Англии и Франции их любовь к загребанию жара чужими руками. Какой бы они не подписали тогда в Москве договор, на долю СССР все равно пришлась бы большая часть вермахта. Это обуславливалось не текстом договора, а планами немцев. К тому же, учитывая, что Дракс и Думменк ни на что не были уполномочены, можно смело утверждать, что переговоры с самого начала были обречены на тухлый базар.

Однако, все это не мешает Суворову утверждать, что «ключ от начала Второй мировой войны попал на сталинский стол». Побывав перед этим на столах международной конференции 1919 года, предложившей Германии Версальский мирный договор, который и заложип бомбу под Европу. А потом на столах Чемберлена и Даладье в Мюнхене, когда они подарили Адольфу Чехословакию. А потом на столе у Гитлера, который утвердил план «Вайс» о внезапном вторжении в Польшу еще 11 апреля 1938 года.

Задолго до вашего любимого «заседания Политбюро 19 августа 1939 года».[450]

«Второй мировой войны могло и не быть. Выбор был за Сталиным» (с. 63<385>). Или за Чемберленом с Даладье. Или все-таки за Гитлером.

Далее в третьей части главы — аналогичный бред сивой кобылы. Суворов придумывает какие-то «две возможности», одна другой глупее, которые, якобы, были у Сталина.

«Первая. Независимо от позиции Британии, Франции и Польши объявить, что Советский Союз будет защищать польскую территорию, как свою собственную» (с. 63<385>). Это мы уже проходили. Снова СССР должен выполнять все то, что когда-то полякам Англия с Францией наобещали. Но тут Суворов поправляется: в тот раз, в главе о ТБ-7, Советскому Союзу предлагалось с целью укрепления мира захватить Польшу до Гитлера. Теперь до Суворова дошло, и он говорит, что «Красная Армия вступит на польскую территорию и будет воевать против Германии», только «Если Германия разгромит польскую армию и свергнет правительство» (с. 63–64<385>). И тогда советско-германская война начнется не в 1941 году, а в 1939, и второго фронта, кроме того легендарного «странного», у немцев не будет. Кроме того, английское правительство Чемберлена не уйдет в отставку, и вместо согласного нам помогать Черчилля[451] во главе Англии останется этот умиротворяющий лорд-феодал, скучающий по временам Якова I.

В качестве второй возможности Суворов выдвигает предложение «затягивать переговоры с Британией и Францией, и это было бы Гитлеру предупреждением: нападай на Польшу, но имей в виду — вся Европа против тебя[452]…» (с. 64<386>). Что Сталин и делал. Но вот только у разбитого корыта ему что-то не хотелось оставаться — и Польша у Гитлера, а пакта с ним нет, и англичане с французами дружить не хотят, Гитлера на него натравливают. Чтобы, дождавшись их взаимного истощения в затяжной войне, разом все свои проблемы разрешить. Товарищу Сталину такой ход событий тоже не нравился.

К тому же надо учитывать, что Иосиф Джугашвили родился в стране с несколько другими очертаниями западных границ. Что ему тоже было обидно за державу, потерявшую Финляндию, Польшу, Западные Украину и Белоруссию, а также Прибалтику и Бессарабию. И когда ему представилась возможность выбора между приращением своей территории в комплекте с сильным, но вроде бы дружественным соседом, и никакой территории с довеском в виде войны в этой самой Польше с этим самым сильным соседом, он, надо сказать, серьезно посомневавшись, решил-таки выбрать первое.

А в целом — сталинская логика такова: Гитлер хочет напасть на Польшу, союзника Англии и Франции — это проблема Англии и Франции. Если после Польши Гитлер нападет на СССР, то тогда его растянутые и переутомленные войска на советских границах встретит РККА. А скорее всего, как считал Сталин, после нападения Гитлера на Польшу западные союзники начнут-таки войну, и тут уж Сталин выступит, когда пожелает — во всей красе и блеске. Но, имея в виду возможность предательства интересов Польши западными союзниками, он не учел того, что Германия сможет после Польши так же быстро расправиться и с их сухопутными вооруженными силами. Вот тебе и весь сказ.

Теперь о Халхин-Голе. Читаем:

«19 августа 1939 года были приняты и другие решения исторической важности. В далекой Монголии Жуков подготовил внезапный удар по 6-й японской армии. Принципиальное согласие на внезапный удар Сталин дал раньше, но теперь, когда все подготовлено, Жукову надо получить разрешение окончательное» (с. 64<386>).