Его звали Бог, или История моей жизни - Юлия Шилова

Маринка жалобно произнесла:

— Пашечка, пожалуйста, не надо стрелять.

— Никто и не стреляет, — пробурчал Пашка и сел на свое место.

— И запомни впредь, если ты что-нибудь вздумаешь делать, то посоветуйся сначала со мной. Ты теперь не один, — пригрозив ему пальчиком, я залпом выпила коньяк.

Маринка посмотрела на часы и грустно заметила:

— На работу я уже опоздала.

— Да бог с ней, с этой работой. Я предлагаю лечь поспать.

Так как делать было больше нечего, мы разошлись по комнатам. Я легла на Пашкино плечо, он нежно перебирал мои волосы.

— О чем ты думаешь? — спросила я.

— О тебе. О нас.

— И что ты думаешь обо мне?

— Ты спала с этим Серегой?

— С каким «этим»?

— Ладно. Не делай вид, что не знаешь. С тем самым, с которым ты разговаривала по телефону.

— С чего ты пришел к такому выводу?

— Не знаю. Наверное, мне просто показалось.

— Я тоже так думаю.

— Извини. Я дурак. Так сильно тебя люблю и вдруг начинаю подозревать. Самому стыдно.

— Слава богу, что ты хоть это признаешь.

— Знаешь, надо как-то выбираться отсюда. Не можем же мы торчать тут так долго.

— Паша, не забывай, мы теперь несем ответственность за Маринку. Если мы ее оставим, то они надругаются над ней, а затем убьют.

— Что же нам с ней делать?

— Уходить надо втроем и желательно незамеченными.

— Давай попробуем выбраться через чердак. Главное, чтобы дверь на чердак была не закрыта. Я чуть позже попытаюсь сходить и проверить.

— Дальше. Мне нужно встретиться с Графовым Гавриилом.

— Это кто?

— Это брат Графа.

— А зачем тебе с ним встречаться?

— У меня есть для него важная информация. Я знаю, кто убил его брата. К тому же у меня есть доказательства.

— А может, он и сам знает, кто убил его брата?

— В том-то и дело, что не знает. Мне необходимо натравить Гавриила на Серегу. Тогда, считай, одной головной болью будет меньше. Особенно я переживаю за Маринку. Мы сами ее втянули, хотя не имели на это никакого права. Надо все сделать для того, чтобы она жила спокойно и ей ничего не угрожало.

— Столько всего навалилось. Мы, наверное, до твоих обидчиков так и не доберемся. Я хочу одного — чтобы все это закончилось и нам ничего не угрожало.

— Ты хочешь сказать, что увезешь меня в Испанию?

— Хотя бы и так.

— Только кто же нас отсюда выпустит? Ты — киллер, а я в розыске. Мне никто не сделает визу.

— За деньги даже отпетым рецидивистам делают визу.

— Каким образом?

— Сначала покупают новые российские паспорта, где проставлена другая фамилия, а затем выписывают и новые загранпаспорта.

— Что-то с трудом верится. Неужели в ОВИРе так много продажных людей?

— Они есть в любой организации. Без них было бы жить очень скучно.

— Тогда и Маринку надо забрать. Что она будет здесь делать одна? Вряд ли она пробьется в театр. Заберем ее с собой и найдем ей там достойного кандидата в мужья.

— Она может играть в постановках для эмигрантов, — неожиданно поддержал меня Пашка.

— Здорово! А затем мы перевезем мою дочь. — Повернувшись к Пашке, я посмотрела ему в глаза.

— Базара нет, — улыбнулся он.

— Если из этой страны выпустят киллера-профессионала и убийцу, которая числится в розыске, то я начну верить в чудеса.

— Жанка, я заставлю тебя в них поверить! Только для начала надо найти твоих обидчиков, чтобы ты жила спокойно и ни о чем не жалела.

— Кого именно?

— Ну хотя бы этих «лохмачей».

— Я их уже нашла и наказала!

— Не понял.

— Паша, я их вчера убила.

— Как?! — Он даже подскочил на кровати.

— Выстрелила в голову. Два раза — и все в десятку.

— Ты сумасшедшая!

Не обратив на его слова никакого внимания, я поведала свою вчерашнюю историю, даже не знаю, с каким концом — то ли с печальным, то ли с веселым, то ли со счастливым. Для тех двоих исход, конечно, был печальный, а для меня сложилось все как нельзя лучше. Паша внимательно слушал меня, не перебивая. Его лицо было напряжено, взгляд сосредоточен. Когда я закончила, он опять повторил:

— Я всегда знал, что ты сумасшедшая.

— Я думала, что ты меня похвалишь.

— За что?

— За то, что два раза и оба — в десятку.

— Послушай, а ты в психушке не проверялась? Тебе справку не мешало бы выписать. Ты хоть сама считаешь, сколько человек уже замочила?

— А ты свои жертвы считаешь?! — Я обиженно прищурила глазки.

— Знаешь, тебя совершенно нельзя оставлять одну. В прошлый раз ты отомстила за меня, в этот — за себя.

В комнату вошла Маринка и присела на край кровати.

— Я одна боюсь. Мысли всякие в голову лезут. Мне уже на работе пора быть. Что без толку лежать, все равно не усну. Мне все время кажется, что ключ в замке поворачивается. Лежу и прислушиваюсь. Взломают дверь и перестреляют нас всех. Нужно вместе держаться, а то разбрелись по комнатам. Меня грохнут, вы и не услышите. Я вам не помешала?

— Глупости. Конечно, оставайся с нами. Мы как раз тут думаем, как нам отсюда выбраться, — улыбнулась я.

— Жанка, возьмите меня с собой! Я здесь одна оставаться боюсь.

— Конечно. Как же мы можем тебя здесь оставить. Ты будешь с нами, пока тебе не перестанет угрожать опасность.

Пашка встал с кровати и подошел к окну. Я села рядом с Маринкой и слегка ее обняла.

— Ты только не переживай, подружка моя дорогая. Все будет нормально, — прошептала я ей на ушко.

— Ну что, я, наверное, попробую подняться на чердак. Посмотрю, там дверь открыта или нет.

Я накинула халатик и посмотрела в окно. Во дворе стоял серебристый «опель».

— А где джип?

— Только что отъехал, — ответил Пашка. Из «опеля» по-прежнему торчали бритоголовые морды. Один из братков уставился на окна. Заметив меня, он замахал рукой. Другой достал сотовый телефон и стал с кем-то разговаривать. Я быстро отскочила от окна и повернулась к Пашке.

— Что случилось? — забеспокоился он.

— Они меня заметили.

— Больше не надо подходить к окну. Они и так все на взводе.

Пашка подошел к входной двери и приложил ухо.

— Вы что задумали? — испугалась Маринка.

— Сейчас Пашка сгоняет на чердак. Надо отсюда выбираться, — объяснила я ей.

Пашка взял пистолет и стал открывать дверь. Маринка прижалась ко мне. Я отчетливо слышала, как колотится ее сердце. Дверь открылась, и Пашка высунулся на лестничную площадку. На ней никого не было.

— Слушай, сколько у вас этажей? — спросила я у Маринки.

— Одиннадцать, — ответила та дрожащим голосом.

Пашка быстро побежал наверх.