Рунная птица Джейр - Андрей Астахов

       Подсохшая царапина на шее внезапно начала зудеть. Иган потянулся к ней пальцами, почесал - и почувствовал, что сорвал с ранки корку. На подушечках пальцев осталась свежая кровь.

      - Что-то не так, ваша светлость? - Выросший как из-под земли Болак смотрел на герцога встревоженными глазами.

      - Чепуха. Дай мне платок.

       Кассиус Абдарко смотрел на герцога и едва заметно улыбался.

       Пурга над северными равнинами стихла к ночи. Небо отчистилось от туч, и снега заискрились под полной луной.

       На пепелище Лесной усадьбы будто роилось множество зеленых светляков - это десятки волков прибежали сюда, чтобы попировать на обгоревших останках людей и домашней скотины. Падали было много, и потому волки не грызлись между собой: всем хватит. Самая большая стая собралась на холме, там, где еще несколько дней назад стояла усадьба князей Трогорских.

       Однако насытиться волкам не удалось: звери почувствовали опасность. Инстинкт заставил их разбежаться прежде, чем на дороге, ведущей к усадьбе, показались три всадника, темные и молчаливые, как ночь, которая породила их. Их вороненые пластинчатые доспехи жирно поблескивали в свете луны, точно смазанные дегтем, в золотых коронах, надетых на шлемы, вспыхивали алмазные искорки. Порывы ветра развевали тяжелые плащи, подбитые дорогим мехом. Кони всадников, могучие и рослые, шли неторопливым шагом, легко вытаскивая ноги из плотного снега. Проехав мимо сгоревших, все еще чадящих гарью домов посада, троица начала подниматься вверх, к пожарищу, оставшемуся от усадьбы.

       Въехав в ворота, всадники остановились. Некоторое время они стояли в молчании, потом один из них соскочил с седла, передав поводья соседу справа. Неторопливым шагом направился к руинам княжеского терема. Усыпанный пеплом снег скрипел под его коваными стальными сапогами.

       Темный воин остановился у самого пепелища. Постоял недолго, будто созерцал страшное дело рук людских. А потом выпростал из-под плаща левую руку, в которой был зажат хрустальный флакон, и вытащил из флакона пробку.

       Содержимое флакона немедленно превратилось в темный, отсвечивающий пурпуром тяжелый пар и, вырвавшись из горлышка, поползло по снегу в сторону огромной груды оставшихся от терема обгорелых развалин. Здесь туманная змея распалась на сотни щупалец, и они в мгновение ока просочились в щели между обугленными бревнами. От прикосновения этих щупалец недогоревшие бревна затлели, выбрасывая в ночь синие искры. В воздухе запахло серой и смертью. В пару мгновений пурпурный пар рассеялся, и сразу вслед за этим раздался тяжелый, смертный стон, и шел он из-под руин.

      - С возвращением, брат, - сказал воин, открывший флакон. - Мы рады тебе.

       Из груды головешек и обломков раздались могучие удары, и некоторое время спустя воин увидел того, кого пробудила его магия. Черная, изглоданная огнем фигура выбралась из-под обломков и замерла, глядя на воина пустыми, выеденными пламенем глазницами.

      - Трое придут к трем, - сказал воин, протягивая руку восставшему мертвецу, - те, в чьих жилах течет королевская кровь, кто погиб и был пробужден ото сна. Ты первый, кто призван. Будь четвертым из шести.

       Сгоревшая плоть мертвеца менялась на глазах. Месиво из обугленных мышц и перемешанной с пеплом сукровицы, быстро покрывала новая чистая кожа - восставший приобретал прижизненный образ. Завились на голове буйные седеющие кудри, окладистая борода скрыла подбородок. А потом князь Рорек Трогорский смог, наконец, открыть глаза и увидеть темного воина.

      - Кто ты? - прохрипел он.

      - Я первый из Трех, - ответил темный. - Мы пришли за тобой, князь. Знаки последних времен указывают на тебя. Ты заклятая душа, и ты служишь нам, трем Бессмертным. Запомни это, князь.

      - Зачем снова... испытывать эту боль?

      - Боль это жизнь. Радуйся, что ты жив, князь. Твой конь и твое оружие ждут тебя, - сказал темный. - Нам пора. Время битвы приближается.

       Князь Рорек покорно кивнул и прижал ладонь к сердцу, которое не билось. Но князь этого даже не заметил.

       Прежде чем спуститься с холма, где еще недавно стояла усадьба князя Трогорского, всадники, которых теперь стало четыре, остановились, и один из темных поднес к губам витой рог из черной кости, окованной золотом. Долгий протяжный сигнал наполнил ночной воздух - и был услышан.

       День был солнечный, но на капитана Эсмона Дортрая упала тень, будто туча наползла на солнце, и сразу стало холодно. Капитан поежился, поднял глаза. "Красная Чайка" вошла в канал, проходящий между башнями Рабских Казематов. Это они закрыли от Эсмона солнце.

       Эсмон бывал в гавани Зараскарда не раз и не два, но еще никогда у него не было такого дурного предчувствия. И кто его знает, может быть уже сегодня он и его люди окажутся в одной из этих страшных башен? Эсмон и сам не мог объяснить, почему после всего случившегося в Грее, он решил вернуться и предстать перед Аштархатом. Наверное, испугался последствий. Бегать от Аштархата всю оставшуюся жизнь не получится - у владык Зараскарда кругом глаза и уши. Рано или поздно нанятый Кругом ассасин вырежет у него сердце. И еще, Эсмон хорошо помнил поговорку, которую часто повторяли местные работорговцы; "Все рабы мира рано или поздно проходят через Зараскард". Так оно и есть. Торговать рабами - значит иметь дело с Зараскардом. Без вариантов. Капитан Эсмон бросать свое прибыльное дело не собирался.

       Правда, в этот раз его трюмы пусты. И шкатулка в его каюте тоже пуста. Дело, которое могло принести ему тысячу золотых и небывалые для чужеземца торговые привилегии в Зараскарде, провалено. Эсмон был в ярости, когда на корабль вернулся Таласкир и рассказал о случившемся. Капитан немедленно отправился с двадцатью вооруженными моряками на берег, но беглецы успели уйти. Сумерки заставили их вернуться на корабль. Всю ночь Эсмон пил у себя в каюте, а утром вышел к команде и сказал:

      - Кто-то из вас думает, что я слабак. Но я докажу, что умею проигрывать один кон и выигрывать всю игру. Господин Эспай, - обратился капитан к рослому моряку с окладистой бородой и пшеничными волосами, заплетенными в косички, - вы назначаетесь боцманом вместо бедняги Лореля.

      - Да, капитан, - ответил верзила. - Благодарю, капитан.

      - Слушайте мой приказ, господин Эспай. Матросу Таласкиру дать двадцать ударов линем за бегство с места сражения. Всем остальным сниматься с якоря - мы идем в Зараскард.