Третий берег Стикса (трилогия) - Борис Георгиев

Ирис замерла, сдержав рвущийся из лёгких воздух, вцепилась в косяк распахнутой настежь двери — кто-то посреди комнаты, на полу его размытая тень. Луны молодой серпик, свет скудный. Голос. Папа?

— …не хотел рассказывать тебе, боялся, что ты… как тогда.

— Расскажи, Робби, — попросила Джоан. Электронный голос шелестнул, словно она шепнула на ухо человеку, чья голова рядом, на подушке. — Я должна знать. Что случилось со мной? Мне кажется, я поняла сегодня… Робби, скажи, я сама себя…

— Да, — поспешно прервал её Роберт Уокер, силуэт в центре комнаты пошевелился, сгорбился, бледная лунная тень съёжилась у его ног. — Ты узнала о нас с Мартой. Написала в записке, что не выносишь лжи. Но было уже поздно, когда я прочёл.

— Это ужасно. Господи, какой я была дурой… Знаешь, Роберт, зря ты не рассказал мне. Если бы знала… Я же едва не сделала это снова! Эгоистичная дура… В тот раз предала Эйри, бросила её одну, а в этот раз…

— Мама! — выкрикнула Ирис. Тяжело было слушать признание матери. На секунду ей показалось, что мама там, рядом с отцом в центре полутёмной комнаты, поэтому бросилась туда, со словами: — Никто никого не бросал, правда, папа?

— Эйри? Ты всё слышала? Ведь я же просила, Роберт…

— Мама, прекрати… пожалуйста. Я тоже имею право знать! — заявила девушка, подняв голову к лунной дольке. И потом добавила, припомнив откуда-то: — Шило всё равно рано или поздно вылезет из мешка. Саша вот тоже говорил мне…

— Волков? — спросила Джоан. Казалось, она улыбается. — Смешной мальчик. Ты, что же, влюблена в него?

— Не знаю… — соврала Ирис. Её смутил прямой вопрос.

— Ты всё-таки собираешься за него замуж? — неприятным тоном спросил отец. — А как же Микл?

— Кто такой Микл? — поинтересовалась Джоан.

— Да так, один знакомый, — буркнула Ирис, напрочь позабывшая о предмете недавнего своего глубокого разочарования. Совесть — противный червячок! — шевельнулась внутри: пусть Микл бесчувственный болван с пузырём вместо головы, но он ведь погиб, наверное. «Маме об этом говорить ни к чему, — решила благоразумная дочь. — Я свинья, что так быстро о нём забыла».

— Где же Саша? — спросила она, чтобы сменить тему. И тут же вспомнила — Волков собирался изображать на крыше мартовского кота.

— Он поднялся на крышу «Грави-айленд», — дала справку Джоан. — Сказал, что будет наблюдать оттуда за кораблями. Мне самой показалось подозрительной покладистость Марты. Не понимаю только, что Волков собирается делать, если…

— Мама, опусти немедленно лестницу! — распорядилась мисс Уокер. — Мне нужно быть рядом с ним.

— Не ходи туда, Эйри! — забеспокоился Уокер. — Джоан, не опускай лестницу, слышишь?

— Девочка права, — отозвалась после недолгого раздумья Джоан. Изображение звёздного неба на потолке лопнуло, лестница не успела лечь нижней ступенькой на пол, а Ирис уже взбегала к настоящему звёздному небу. Поднимаясь, услышала слова Джоан: «…нельзя расставаться», — но разговор матери с отцом остался внизу в чёрном провале люка. Легко ступая босыми ногами по нагретым за день и не успевшим ещё остыть шершавым ступеням, принцесса Грави поднялась на крышу лежащего на коралловом берегу воздушного своего замка.

Сашу нашла не сразу — далеко был от люка, на самом краю. Сидел неприкаянно, отвернувшись. Отчуждение почудилось Ирис в его позе, и она придумывала, с чего начать разговор, тихонько ступая по смутно белевшей в призрачном лунном свете огромной круглой террасе. Подойдя ближе, поняла, почему Волков отошёл так далеко. Сначала до её слуха донеслись мерные вздохи волн, потом она заметила красные и белые огоньки над водой, повторённые отражением в дрожащей посеребрённой воде. Корабли. И только когда она приблизилась к своему капитану на расстояние пяти неполных шагов, глазам её открылось то, на что смотрел он — сонный остров в приливе льнущих к самым корням пальм ленивых волн. В самом сердце необычайно светлой южной ночи.

Слова, с таким трудом приготовленные для начала разговора, вылетели из головы Ирис разом, только лишь она услышала:

— Иришка? Хорошо, что ты пришла. Спать мне нельзя, но если ещё немного послушаю прибой — отключусь точно. Садись прямо на крышу — тёплая. Я разулся даже, погулял босиком.

— Папа там в аппаратной… — начала Ирис. Она уселась рядом, обхватив руками колени.

— Говорит с Джоан? Я знаю. Еле удалось заставить его туда подняться. Он ей очень нужен сейчас, чтобы излечить от… комплекса вины.

— Думаешь, он сможет?

— Кроме него не сможет никто, — уверенно заявил Волков, потянулся с хрустом и поменял позу: лёг, закинув руки за голову. Лицо его, белое в лунном свете, казалось, приобрело мечтательное выражение, в уголках губ дрогнули тени. Ирис услышала:

— Тоже чёрное, но не такое, как там. Мягкое и тёплое, и пахнет водорослями. «Он о небе. Там — это на Марсе», — догадалась Ирис.

— Почему тебе нельзя спать, Саша? — спросила она. Было заметно, что он измотан, держится еле-еле.

— Должен следить за кораблями. Не понравился мне разговор с Мартой, глаз да глаз за этими ребятами нужен. Плоха та священная корова, которая непреложно верит в собственную неприкосновенность. Ты ничего странного не заметила, когда говорили? Ну, в этой вашей радиорубке. Нет? Может быть, мне показалось.

— Я устала, Саша, совсем ничего уже не соображаю.

— Ложись. Нет ничего лучше, чем болтать, глядя на звёзды.

Ирис не заставила упрашивать себя — растянулась во весь рост, закинув по примеру Волкова руки за голову. Действительно здорово, кажется, будто летишь. И снизу так приятно греет.

— Чего ты вдруг стал расспрашивать Урсулу о снотворном? — борясь с подступившей дремотой, спросила она через минуту, вспомнив об одном из своих недоумений.

— Майкл меня беспокоил, вернее не сам он, а его странная сонливость, о которой якобы рассказывал Джордж, — охотно пояснил Волков. — Урсула, конечно, могла всё это придумать, чтобы бросить тень на Джорджа, но зачем ей это? Можно предположить, что сама Урсула зачем-то регулярно подмешивала снотворное Майклу, но, опять-таки, зачем ей это? Единственный человек, который мог воспользоваться сонливостью Микки так, чтобы его ни в чём не заподозрили, — Джордж. Понимаешь?

— Умгум, — промычала Ирис. «Понятно. Воспользовались сонливым Микки. Под подозрением Джордж».

— Ну вот. Получается, вероятнее всего, именно Джордж скармливал ему снотворное, которое получал для борьбы со своей липовой бессонницей. Когда оказалось, что снотворного не хватает, он украл недостающую часть. Его отношения с Урсулой облегчали ему задачу. Кроме того, он, похоже, перестал бояться, что схватят за руку, и на кражу снотворного пошёл незадолго до аварии. Но в день аварии он дежурил не после Майкла, а до него. Специально это устроил, поскольку уже не боялся, что его застукают в аппаратной, в крайнем случае, убил бы свидетеля. Но всё прошло гладко. Джордж оставил Джоан переваривать информацию, которую он на неё вывалил, спустился вниз, сдал дежурство Майклу и отправился к Урсуле обеспечивать себе алиби. Там его и застала авария. Он вполне мог эвакуироваться, как остальные охранники, не занятые на дежурстве. Но он не спешил и Урсулу не пустил. Ты слышишь?

— М-м-м, — промычала Ирис. «Джоан переваривала Майкла, но он вывалился, обеспечил алиби Урсуле, поэтому никто из нас не заметил, как Марта пускает ракеты в звёздное небо. Вон какие красивые, цветные, в красных прямоугольниках. Пуф-ф-ф! Настоящий салют. И вот ещё одна. Пуф-ф-ф. И все кричат, а громче всех — Сашка: «Ура-а-а! Ири-и-ишка-а-а!» А эта, огромная, прямо в меня… А-а-а!»

Ирис вскочила, как подброшенная, замахала руками, пытаясь отбиться от ракеты, вылетевшей из её сна, но взрывная волна толкнула её и отдалась болью в ушах — ракета оказалась самой настоящей.

Глава пятнадцатая

Тёплая южная ночь перестанет казаться вам нежной, если её бархатное небо лопнет близким взрывом, брызнет огнём и швырнёт вам в лицо перемешанную с песком воду. Мисс Уокер не заметила, как оказалась на ногах и ошалело огляделась. Темень с огоньками. На губах солоно, песок скрипит на зубах, в ушах — звон от разрыва и крик, вырвавшийся из сна:

— Иришка! Спустись вниз, пусть Джоан… а ч-чёрт!

«Саша кричит», — поняла Ирис и оглянулась. Волков застыл в напряжённой позе, выставив руки вперёд. Там, куда он смотрел, разгорелся ярчайший свет, лёг на воду дорожкой, поднялся, окутавшись окрашенным дымом…

«Афина — самозапуск», — замигала в глазах красная надпись. Огненный шарик, волочивший за собой подсвеченный дымный след, окружила знакомая красная рамка. «Афина? — опешила Ирис. — Этого не может быть! Я сплю?»

— Пар-ршивка! — рычал Волков. — Иди сюда…

«Объект перехвачен», — мигнула поверх рдеющего прямоугольника надпись и погасла вместе с рамкой указателя цели.