Земля обетованная - Татьяна Николаевна Зубачева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Маленькая, оклеенная светлыми обоями комната, у стены кровать, узкая, но по его плечам, напротив комод и шкаф на одну створку, этажерка для книг, у окна письменный стол, а напротив окна в другом торце за двойной занавеской душ. Так что даже чтоб вымыться не надо вниз бегать. Нет, он своей комнатой очень доволен. И хозяйкой. И сам бы он ни за что так здоровско не устроился…
…Доктор Ваня остановил его в коридоре.
– С жильём устроился, Андрей?
– Нет, – растерянно ответил он. – Я ещё не думал об этом.
И совершенно неожиданный ответ.
– Отлично.
– Почему? – не удержался он.
Но доктор Ваня будто не услышал вопроса.
– Вещи твои где?
– Я их в раздевалке оставил.
И опять:
– Отлично. После смены с вещами подожди меня.
Доктор Ваня убежал по коридору, а он остался стоять дурак дураком. Нет, он понимал, что ничего плохого ему доктор Ваня не сделает, но было почему-то не по себе. Смена суматошная, тыркаешься много впустую, да ещё они прямо с поезда. Он доработал до конца и устало побрёл в их раздевалку. Там было тесно и шумно. Переодевались, менялись шкафчиками, разбирали сваленные в общей груде чемоданы, сумки и мешки.
– Я в общежитие, – дёрнул его за рукав Алик.
Он молча мотнул в ответ головой.
– Ну, как знаешь, – Алик обиженно надул губы.
Им ещё до выезда сказали, что общежитие будет маленькое, на десять человек, не больше, а остальным придётся устраиваться самостоятельно. И, пока ехали в поезде, они решили, что в общежитие пойдут те, кто хуже знает язык и вообще… второпях уезжал.
– Андрей, – окликнул его Майкл. – С нами?
– А вы куда?
– В квартирное бюро.
– Нет, – он уже убрал свой шкафчик, запер его и теперь разыскивал свой чемодан. – Меня доктор Ваня ждёт.
– Тогда ладно, – милостиво кивнул Эд.
Они что, и здесь… «присматривать» вздумали?! Вот чёртов беляк, напоследок, но нагадил. Он взял чемодан и мешок и вышел. Где же доктор Ваня? А, вон же! Доктор Ваня курил, сидя на перилах служебного крыльца и, увидев его, кивнул.
– Пошли.
– Куда? – рискнул он спросить, когда они уже вышли за ворота. – Куда мы идём, Иван Дормидонтович?
– Не идём, а едем, – улыбнулся доктор Ваня.
И он не стал ни о чём больше спрашивать. Хотя у доктора Вани с собой только большой потрёпанный портфель, но шевельнулась у него сумасшедшая мысль, и он, боясь спугнуть, а Тётя Паша говорит: «сглазить», отбросил её и просто шёл рядом. Доктор Ваня рассказывал о Царьграде, где учился в Университете. На остановке они сели в маленький тряский автобус, и доктор Ваня сказал кондуктору:
– Два до Ивино.
И кондуктор – немолодая женщина с усталым лицом – дала им два бумажных билета-талончика.
– Ивино, – переспросил он. – Это… город?
– Как тебе сказать, Андрей. Вроде Алабино, но, – доктор Ваня улыбнулся, – немного поменьше. Пятнадцать минут отсюда на автобусе и полчаса на электричке до Царьграда.
Доехали и вправду очень быстро. Маленький – он уже понимал это – городок. От площади, на которой остановился автобус, разбегались лучами улицы. Церковь, аптека, магазин, школа – успел он заметить, идя рядом с доктором Ваней. Деревянные резные заборы, белые и сиреневые кисти…
– Иван Дормидонтович, это… – он вдруг забыл, как будет по-русски сирень. – Это lilac?
– Да, – кивнул доктор Ваня. – Это сирень. Вот и пришли.
Доктор Ваня толкнул низкую зелёную калитку и вошёл в маленький, но ухоженный садик. Он шёл следом – не из страха, а потому что дорожка узкая, и, если он своим чемоданом заденет цветы… это же нехорошо будет.
– Эгей! – весело позвал доктор Ваня, поднимаясь на крыльцо веранды. – Есть тут кто? Или уже встретить некому?
– Это кто ж тут такой шумный? – вышла навстречу им из дома маленькая совершенно седая старушка и, ахнув, всплеснула руками. – Господи, Ваня, живой!
– Ещё какой живой! – рассмеялся доктор Ваня, сгибаясь пополам, чтобы она смогла обнять и поцеловать его. – Здравствуйте, Серафима Панкратьевна.
– Господи, Ваня! – она даже слегка отпрянула от него. – Это когда ты меня переименовал? А ну, перестань дурить.
– Перестал, тётя Сима, – засмеялся доктор Ваня.
– То-то. Давай я тебя ещё поцелую. Устя, Устюшка, посмотри, кто приехал!
Веранда была маленькой, и он стоял внизу у крыльца и смотрел. Так доктор Ваня привёз его к своей родне?! Но… нет, конечно, хорошо и даже здорово, но жаль, что доктор его не предупредил, и он ничего не купил по дороге, в гости же с гостинцами положено, он знает. А тем временем на веранду вышла другая старуха, такая же худая, но высокая и вся в чёрном, и тоже стала целовать доктора Ваню, приговаривая:
– Ну и слава Богу, ну и молодец.
Расцеловавшись с ней, доктор Ваня обернулся и кивнул ему:
– Поднимайся, Андрей, – и когда он поднялся по ступенькам, – Вот, Андрей Кузьмин, мой крестник, прошу любить и жаловать.
Он смущённо поклонился.
– Здравствуйте.
– Здравствуй-здравствуй, – улыбнулась ему Серафима Панкратьевна.
А та, что в чёрном – потом он узнал, что полным именем её зовут Устиньей Капитоновной – кивнула и строго сказала:
– Вещи здесь оставь. Голодные же оба небось.
– Прямо со смены, – засмеялся доктор Ваня.
– Ну, так за стол, – распорядилась Серафима Панкратьевна. – Сейчас обедать будем. Как, Устюшка, накормим молодцов?
– Конечно, накормим.
Он сообразил, что их же не ждали, а, значит, на них и не готовили, но сказать ничего не смог. А потом они сидели в маленькой столовой и обедали. Он помалкивал и слушал. Оказывается, Серафима Панкратьевна не родственница доктору Ване, вернее, очень дальняя родственница, он даже не понял, но запомнил, что по сводной сестре второго мужа доктор Ваня ей троюродный племянник. И доктор Ваня жил у неё, квартировал, когда учился в университете и в аспирантуре.
– Ну, так как ты устроился, Ванечка?
– Отлично, тётя Сима. В Центральном военном и часы в военно-медицинской дают.
– Не демобилизовался?
– Нет, тётя Сима, – покачал головой доктор Ваня и стал серьёзным. – Работа у меня нужная, шрамы на душах разглаживать.
Серафима Панкратьевна кивнула, а Устинья Капитоновна, как раз убиравшая со стола перед чаем, вздохнула:
– Да уж, война души корёжит, а которые и вовсе ломает.
Шрамы на душах? Он задумался над этим: что же это такое, как-то отвлёкся и не сразу заметил, что говорят уже о нём.
– Тётя Сима, ему надо учиться и всерьёз, а в общежитии легко задурить.
– Да уж, – кивнула Устинья Капитоновна, стоя у стола.
– Вот
