Мой бухгалтер - Кира Ветрова

Отошла в сторону слегка качаясь как пьяная, ощущая в голове гулкую пустоту и отерла щёки от слез, неприятно стягивающих кожу.

Рафаил качнулся было ко мне, и поморщившись замер, продолжая молчать.

В его глазах застыло страшное выражение. Лицо побледнело, черты заострились, руки слегка подрагивали.

Я знала, что он вспоминает. Я знала что он заново проживает в этот момент. Смерть своих близких. Я напомнила ему. Разбередила рану. Мне до слез было жаль, что я причинила ему эту боль, но как достучаться по другому не придумала.

И поняла, что не сработало в один миг. Он выпрямился. Провел ладонью по волосам, приглаживая кудри. Лицо расслабилось. Пухлые губы раздвинула злая усмешка:

— Шепталась с Фином о моих делах? — лихорадочный блеск в его глазах, заставил чуть отступить. — Если хочешь пожалеть, вставай на колени, с радостью натяну твой болтливый рот. В остальном, сердечная моя, эти слова не значат нихрена.

Он резко развернулся и быстрым шагом направился вслед за Змеем в сторону своего кабинета, оставив застывшую меня, переваривать очередное совершенно незаслуженное оскорбление от человека к которому меня тянуло всем существом.

Переступила с ноги на ногу, не понимая чего хочу больше — сбежать отсюда, подальше от идиота не видящего дальше собственного носа. Или догнать его и наорать, ударить, сделать больно.

Выбор занял не больше времени чем моргание.

Я распахнула ресницы и ломанулась по коридору вперёд. Туда где мощная спина в чёрном как раз скрывалась за дверями того самого кабинета.

Ну нет, ты не уйдёшь пока я не выскажу всё, что хочу!

А вот потом, когда он осознает что я права, тогда и уйду! Сам будет за мной бегать!

Решительно дернула ручку кабинета, врываясь в вечеринку с девицами, алкоголем и Яном:

— Я не договорила!

Глава 48

РАФАИЛ

— Я не договорила! — тихий воинственный клич за спиной, я чувствую как натянутые до предела мышцы начинают причинять боль.

Уйти от нее там, в коридоре, после того как она рассказала через что тот психованный уебок заставил ее пройти, было физически больно. Я ждал, что кожа вот вот вспорется и оттуда хлынет кровь, вытряхивая наружу тот яд, который прожигал меня изнутри. От того что она пережила. От того что она говорила. От того как ощущалась в моих руках. И от того насколько была права.

— Ты боишься. Я понимаю чего. Я знаю. Но это все неважно, правда. Тебе надо просто принять для себя, что мы не можем контролировать…

— Все что мне надо, я получил. Курочка, все остальное ты придумала.

Её глаза сейчас без этих надоедливых очков непривычно пылают гневом. На меня. Моя маленькая мышка, моя курочка злится на меня. В груди разгорается пожар. Внутренности плавится каждый раз когда я нахожу её взглядом.

Маленький кулачок врезается в грудь:

— Как я могла тебе поверить?! Я же тебя знаю! — молча принимаю новый удар, даже не пытаясь сдержать улыбку.

Да, я идиот. Но даже сейчас все что я могу это скрывать за насмешкой удовольствие, которое испытываю от её близости. Усмехаюсь лениво разваливаясь в своём рабочем кресле.

— Вот именно, курочка. Ты же меня знаешь. — её губа дрожит, заставляя внутренне вставать в стойку и желать только одного втянуть эту сладость в рот, провести по ней языком.

Поймать влажный выдох и углубить поцелуй. проникнуть в неё так глубоко как только возможно если мы в одежде.

Но нельзя. Сейчас нельзя. Я должен держаться подальше от такой как она.

Ей тут не место. С самого начала ей тут было не место. Бандит и девочка пай в жизни остаются параллельными прямыми. Она кандидат по математике, а я даже школу не закончил. У неё семья, друзья, а у меня только Фин, все остальные давно в земле, да и мы оба в любой момент можем лечь.

— Это моя жизнь. А с тобой, ну повеселились и хватит. Не думала же ты всерьёз…

— Перестань. Не надо этого. — слезы в её глазах высохли заставляя меня насторожиться, когда моя мышка так сводит свои красивые брови, значит вот вот придёт к каким то неприятным выводам. — Все эти шлюхи, пьянки и вечеринки лишь способ забыться. Ты знаешь от чего и я знаю. И еще я знаю, что этот способ не работает. — каждым словом она выкручивала мне кости. Чертава стерва пролезла под кожу так глубоко, что жилы рвет от мысли, что я не могу ее касаться. Не могу. Она должна уйти. — И я тебя умоляю, не совершать ничего непоправимого. Иначе я не смогу тебя принять. Не смогу. — твёрдо и робко, как умеет лишь она, шептала, проникая в мой разум.

Перемешивая там всё. Меняя местами то к чему уже привык. Выдавливая наружу давно похороненные надежды на нормальную жизнь. Семью. Детей. Это причиняло боль. Рядом с беременной моим ребёнком Викой всегда вставало воспоминание о мёртвом взгляде на лице матери. Так будет и с ней. Однажды я не смогу защитить её. И моя Вика, моя сладкая курочка будет смотреть в пустоту остекленевшим взглядом.

Предательская мысль, что я сильнее чем отец. Я готов к подобному исходу. У меня нет ложной уверенности в собственной неуязвимости. Я сумею защитить своё. Свербела в голове и раньше, не давая покоя. Вынужая следить за каждым шагом моей Вики, после того как оттолкнул. Видеть как ей плохо и испытывать поганую, подлую радость от того, что она не равнодушна. Не забыла обо мне. И ощущать себя конченным мудаком, раз за разом глядя в самые красивые глаза до краёв полные боли. Убеждать себя, что это правильно, и так нужно. Каждый раз выворачивая себе внутренности наизнанку, произнося ту ложь, которая убережет её от меня.

И теперь она приходит. Смотрит своими невозможными глазами, пронзая насквозь. Наказывая. Истязая. И говорит, что может умереть и без меня.

И это пугает меня до усрачки.

Что если с ней случится то же что с её сестрой? Я могу обеспечить ей охрану. Со мной она может не бояться всяких уличных отморозков.

Оглянулся на Фина и девиц за столом в углу кабинета, пытаясь вытравить из своей головы её взгляд. Выбросить из памяти. Стереть. Чтобы вся эта чепуха с Фином снова стала хоть что-то значить.

— Да не расстраивайся, курочка, я с удовольствием заменю этого эмоционального калеку. Будешь меня спасать, я тоже грустный. — голос этого педика ворвался раздражая сознание. Особенно после той сцены в коридоре, где