У врага за пазухой (СИ) - Мария Сергеевна Коваленко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да как вы смеете такое говорить?! — Забыв обо мне, мама набрасывается с кулаками на избитого Бурового. Лупит его по груди. Дергает за окровавленный ворот рубашки.
Она будто не замечает никого вокруг. А я растерянно смотрю за спины обоим.
На Ярослава.
На мужчину, которого люблю больше жизни.
На того, кто, кажется, все понял.
Глава 59
«И давно ты тут стоишь?» — вопрос крутится в голове, но спрашивать нет смысла.
«Да, я все слышал и все видел», — читается на хмуром лице Ярослава.
«Прости. Я хотела тебе рассказать. Не успела». — Плечи сами опускаются.
После всех тайн вряд ли он поверит. Глупо даже пытаться что-то втолковать.
«Нет. Ты все-таки объясни!» — Фантазия приписывает Яру новые слова. А сердце поддакивает морзянкой — один длинный удар, три коротких и снова один длинный. Три раза. «Да-да-да».
— Ярослав Борисович, я сдам этого красавца парням, — вмешивается в наш немой разговор Федор.
— Да, пусть пакуют его. Следственная группа будет здесь с минуты на минуту. Те оформят, — приказывает Ярослав, не сводя с меня глаз.
— Кира, мы с твоей мамой на улице подождем. — Оживает, наконец, Ломоносов.
Он оттягивает маму от Бурового и ведет на выход. Немного поздно. Она таки успела оставить на его щеках пару отметин. Но я благодарна Васе и за такую, припоздавшую, помощь.
— Спасибо. Подождите там, — сиплю, сплетая пальцы в замок.
Как только в гараже не остается никого лишнего, по спине проносится волна холода.
Что теперь будет?
Что говорить??
Где взять силы, чтобы выдержать еще один поединок?
Вопросы кружат в голове как черные вороны. Не спасает никакая вера в себя.
— Я всегда догадывалась, что папа невиновен. — Нужно как-то начать, и я говорю. Вытягиваю из груди слово за словом.
— Догадок мало. — В голосе Яра ни одного оттенка. Никаких спасательных кругов.
— Он не мог сбить твою жену. Он скорее врезался бы в ближайший столб, разбил машину и погиб сам. А мама… она всегда плохо водила и считала себя самой главной на дороге.
— Водила? Больше не водит?
— С тех пор… ни разу не садилась за руль.
— Понятно. — Яр устало ведет руками по лицу. Быстро растирает щеки и на мгновение сильно зажмуривается. — А Буровой откуда знает?
— Я сама удивилась. — Делаю крохотный шаг к Ярославу и останавливаюсь. Дальше словно стена. — Галина Петровна сказала, что кто-то из ее наемников сидел с отцом.
— Значит это точно. — Яр не спрашивает. В голосе нет и намека на вопрос. Ему все ясно. Поверил.
— Папа всегда старался оберегать нас от проблем. А в тот день… Он не мог поступить с мамой иначе.
Я рассказывала это Ире. Уже тогда говорить вслух о поступке матери было сложно. Слова застревали в горле. Сейчас все на порядок хуже. Я будто повторяю папин «подвиг». Беру на себя вину за преступление, к которому не имею никакого отношения, и жду, когда меня лишат самого ценного.
— Он тогда даже не пытался что-то оспорить. Сознался и пошел за решетку. — Яр до желваков стискивает зубы. Похоже, ему тоже плохо от новостей.
— Папа был хорошим, чутким, добрым… — меня прорывает. Опустившись на пол, закрываю лицо руками. — Он был самым лучшим. — Слезы подступают к глазам, а у меня не осталось ресурсов, чтобы держаться. — Он так любил меня… и ее.
Даже не пытаюсь стереть с кожи соленые капли. Бесполезно. Их целый поток, настоящий гребаный водопад.
— Мне жаль, что он… умер.
Я не вижу лица Ярослава, но чувствую, с каким трудом даются ему эти слова.
— Спасибо. — Захлебываюсь от слез.
— Если бы я мог предположить на суде…
— Поздно. Никто не мог. — Это тупик. Я боюсь, что он будет мстить матери. И жутко от мысли, что никогда не простит меня. — И что теперь? Что ты будешь делать дальше?
Все. Я это сказала. Произнесла вслух главный вопрос. Теоретически должно стать легче, однако кошки скребутся на душе с удвоенной силой.
— Ее… не прощу! — с короткой запинкой отвечает Яр. — А что касается тебя…
Он поднимает меня с пола. Заставляет посмотреть ему в глаза.
Не в состоянии ослушаться, скольжу взглядом по суровому мужскому лицу. Какой же он! Нереально красивый, сильный и решительный. Один такой на свете. Мой джекпот после всех провалов.
— Мне жаль, Яр… — В горле ком.
Не выдерживаю. Отворачиваюсь.
— Кира, я слышал и Бурового, и всех тех, кто высказывался здесь до него. — Ярослав тыльной стороной ладони стирает капли с моих щек. — Придется кое-что сделать. Срочно.
— И что же?
Я уже понимаю, что следующие слова станут приговором.
— Я заберу тебя у нее. — Целует в соленые губы. — Насовсем заберу.
— Ты… — Мозг отказывается воспринимать информацию. — Что ты сделаешь?
— Пусть попробует сказать тебе еще хоть слово! Будет иметь дело только со мной.
— Ты меня прощаешь? — Наверное, нужно ущипнуть себя. Проверить, не сон ли это.
— До приезда твоей матери я собирался тебя отшлепать.
Горячий язык проникает в мой рот. Гладит нёбо. Сплетается с моим языком. Занимается с ним любовью.
— А теперь? — Я жадно хватаю воздух.
— Теперь мечтаю увезти отсюда подальше и никогда больше не подпускать к тебе всю эту свору. Что твоего босса, что мать, что уродов, которые заставили понервничать.
Яр сжимает меня в объятиях.
— Я так боялась, что ты меня возненавидишь. — Улыбаюсь сквозь слезы. — Что будешь злиться…
Такая дура. Радуюсь и снова плачу.
— Я и злился. Зверел! Минут пятнадцать. — Кивает Ярослав.
— И все? — спрашиваю с нервным смешком.
— Еще пятнадцать представлял, как доберусь до твоей попы и проведу качественную воспитательную работу.
— Тоже быстро.
Сама стираю слезы. Кажется, невозможно быть более счастливой, чем я сейчас.
— Я на этом не закончил. — Ярослав целует меня в нос. — После порки я долбаный час представлял, как трахаю тебя. Даже позы подобрал!
Красивые мужские губы растягиваются в опасную улыбку.
— Подожди… Ты планировал это все, пока я собирала вещи и вызывала такси?..
Нет, я не дура! Я последняя идиотка. Самая невезучая и глупая женщина Питера. Пропащая душа!
— Да! Ты, как обычно, ударилась в бега в самый неподходящий момент.
— Ни за что не буду делать так больше.
Из-за двери гаража доносится какой-то шум. Вероятно, приехала следственная группа. Но я не хочу ни к кому выходить или что-то рассказывать. Все, что мне нужно, здесь.
— Не сбежишь, — подмигивает Яр. —
