Смерть по почте - Дин Джеймс

— В чем дело, Саймон? — спросил Джайлз, когда прошло несколько томительно долгих секунд молчания.

— Как, по-твоему, мог Тревор Чейз убить Эбигейл Уинтертон?

Джайлз искренне удивился моему вопросу.

— Честно говоря, нет. Никогда не считал, что Тревор способен на убийство. — Он помахал в воздухе правой рукой. — Я знаю, что каждый может убить и убьет при определенных обстоятельствах. Но Тревор, несмотря на все свои пагубные наклонности, никогда не производил на меня впечатления убийцы.

— А мог он убить, чтобы избавить себя от неминуемого позора?

— Ты имеешь в виду его прошлое? — спросил Джайлз, и его лицо сразу потемнело.

— Да, — ответил я, пристально наблюдая за ним.

— Послушай, Саймон, — начал Джайлз и подался вперед всем телом. — Тревор, конечно, из кожи вон лез, чтобы добраться до меня, но я все равно считаю, что он безвреден. Он, несомненно, расстроился бы, если вся деревня узнала о его прошлом, но для него это не означало бы конец света. Он бы продал бизнес или просто переехал вместе с магазином в другое место. Кроме того, он не испытывает финансовой нужды. Ничто не держит его в Снаппертон-Мамсли, но, похоже, ему здесь нравится. Я не думаю, что у него был достаточно весомый мотив, чтобы убивать Эбигейл Уинтертон.

— Даже если она его шантажировала? — уточнил я, чтобы все выяснить до конца.

— Даже в этом случае, — ответил Джайлз твердым и уверенным голосом.

— Тогда я вот что спрошу. На днях я подслушал ваш разговор у Тревора в магазине. То, что я услышал, очень походило на угрозу. Тебе и Эбигейл Уинтертон.

Джайлз задумался, вспоминая инцидент. Затем его лицо прояснилось, и он рассмеялся:

— Ах вот ты о чем, Саймон! Но это же скорее в пользу Тревора, а не против него. Он уже говорил мне, что Эбигейл требует с него денег, а он отказывается платить ей. Она раскопала что-то из его прошлого, что-то грязное. Это случилось сразу после окончания университета, на его первой работе. Тревор, конечно, не рассказал мне, что именно там произошло, но ясно, что это был какой-то скандал. Вот Эбигейл и требовала с него денег за неразглашение. Но он послал ее куда подальше. — Джайлз выжидательно посмотрел на меня, но на моем лице не дрогнул ни один мускул. — Тревор решительно отказался давать ей какие-либо деньги, — повторил Джайлз, поскольку я продолжал молчать.

— Тогда в чем был смысл его фразы, сказанной тебе у него в магазине? Я уже ничего не понимаю.

Джайлз отвернулся, затем снова посмотрел на меня, вложив в этот взгляд все свое обаяние.

— Что ж, Саймон, мне пора признаться кое в чем. Помнишь ту пьесу, что я написал для нашего театрального общества? Так вот, я писал ее вместе с Тревором, а когда представил на заседании комитета, ни слова не сказал про то, что у меня есть соавтор.

— И Тревор требовал, чтобы ему воздали должное? — спросил я. Так, значит, — Джайлз все-таки охотник за славой.

— Да, — ответил он. Он услышал холодок в моем голосе и выпрямился на стуле. — Я знаю, что поступил бесчестно, Саймон, можешь поверить мне, я жалею об этом. Но когда я рассказал матери о пьесе, что-то нашло на меня. Она так обрадовалась, когда узнала, что я что-то написал. Я пытался рассказать ей про Тревора позже, но она уже вбила себе в голову, что ее ненаглядный сынок — талантливый писатель, и было бесполезно доказывать ей что-либо. Вот так я и пустил все на самотек. — Искреннее раскаяние в его голосе немного смягчило мое разочарование. — Сегодня, когда мы пришли домой, — продолжал Джайлз, — я во всем признался матери. Честно говоря, она восприняла все лучше, чем я ожидал. Хотя ей очень не понравилось, что я снова общаюсь с Тревором.

— Могу понять твое стремление избежать ссор с матерью, Джайлз, — сказал я сухо. — Но нельзя просто так присваивать себе чужие заслуги. Во всяком случае, если ты хочешь и дальше работать у меня.

Не важно, как сильно он мне нравился, но он совершил самый страшный грех в писательской среде, и я не мог позволить ему поступить так же со мной.

Либо Джайлз был талантливым актером, настоящей потерей для лучших театров Уэст-Энда, либо он действительно боялся потерять мое мнимое покровительство и свою работу. Он встал, вперив взгляд в пол.

— Пожалуйста, Саймон, прошу тебя, дай мне еще один шанс. Я обещаю, что такого больше не повторится. Я и с Тревором помирюсь. Поверь, я понял свою ошибку. Ну пожалуйста!

Я вложил в голос всю угрозу, на какую был способен.

— Если я когда-нибудь обнаружу, что ты поступил со мной бесчестно, то, уверяю, тебе не понравятся последствия.

Джайлз поежился. Он смотрел на меня широко открытыми глазами. Может, я все-таки зашел слишком далеко? Я уже и забыл, что могу быть очень страшным, когда сам того пожелаю.

— Ну что ты, Саймон, никогда. — Голос его слегка дрожал. Затем он успокоился и добавил твердо: — Не сомневайся во мне, Саймон, такое больше не повторится. Клянусь.

— Тогда тебе лучше вернуться к работе.

Губы его расплылись в счастливой улыбке, и он принялся за дело.

Я решил, что стоит оставить его в кабинете одного. Пусть парень соберется с мыслями. Ему надо обдумать наш разговор, да и мне, признаться, тоже. Кроме того, чтобы хорошенько во всем разобраться, мне пока стоит держаться от него подальше.

— Да, почти забыл, — сказал Джайлз и протянул руку, чтобы взять рюкзак. — Я заходил сегодня на почту и забрал для тебя письма. — Он извлек пачку разных конвертов. На тот момент я не был готов отвечать на корреспонденцию, поэтому я сказал ему, что прочту все после прогулки.

Я снял шляпу с вешалки, надел солнцезащитные очки и вышел на улицу. Вместо того чтобы пойти по Хай-стрит к центру деревни, я, свернув в противоположном направлении, миновал несколько коттеджей, что стояли позади моего собственного дома. Я направился по тропинке, что вела к окрестностям деревушки. Несколько раз я уже гулял там по ночам, и сейчас мне было интересно, как местность выглядит в дневном свете.

Перелезая через забор, я завис ненадолго, чтобы найти опору. Тропа вилась по кромке леса и уходила в поле, поросшее сочной травой и яркими цветами. Когда-то ее использовали пастухи, чтобы перегонять скот с одного пастбища на другое, но тепбрь она пустовала в тишине летнего зноя, хотя солнце уже затянула дымка облаков и воздух был заметно прохладнее, чем вчера. Я принюхался к ветру. Неужели сегодня будет долгожданный дождь? Лето выдалось жаркое и сухое. Очень хотелось надеяться, что это нетипично для Англии. Нестерпимой жары мне хватало и в Хьюстоне.

Дальше я шел медленно, вдыхая ароматы леса и полевой травы, прячась в уютной тени деревьев, возвышавшихся слева от меня. Спокойствие окружающего мира могло бы заворожить кого угодно, кроме разве что такого непоседы, как я.