Кровная месть - Фридрих Незнанский

— Соснов? — спросил я.

— Он, родимый, — просипел Птенчик с ненавистью. — Коллега!..

— Им не удалось, — сказал я, — так, может, мне удастся.

— Спохватился, — буркнул Птенчик. — Чего ты завелся с этим капитаном, дядя? Раскрыто дело-то!

— Кем раскрыто? — искренне изумился я.

— Кем надо, — ответил он неохотно. — И хлопцы эти уже свое получили. Все там уже закончено.

— Да говори же толком! — не выдержав, рявкнул я. — Я же ради этого и приехал!

Он криво улыбнулся.

— А ты у самого Соснова спроси, — сказал он.

Я сразу остыл. Депутат Соснов давно уже привлекал мое следственное внимание, и я не мог не согласиться с предложением Птенчика.

Вошел милицейский сержант и положил передо мной записку от Скачкова. Впрочем, это был целый протокол. Он действительно определил, что от старлея Харченко информация о работе Сережи Семенихина с личными делами агентов дошла до некоего капитана Оганесяна, который работал с ними и держал эту троицу на коротком поводке. Он испугался, что будет раскрыта его забота о бывших сослуживцах, и позвонил на квартиру Хахаля, чтобы предупредить. Он хотел только, чтобы они на время покинули город. Но они некстати гуляли с бабами, и потому предупреждение было воспринято очень воинственно. Птенчик сам выяснил, где расположился московский следователь Семенихин, и они втроем направились поговорить с ним по-мужски. Ждали его в холле гостиницы, попивая пиво. Как только он появился, они подхватили его и вывели на задний двор. Из желания попугать выросла жестокая драка, и Сережа в бессознательном состоянии был доставлен «скорой помощью» в больницу. Теперь капитан Оганесян посыпал голову пеплом и божился, что взял их на работу из сострадания.

Я велел отправить Птенчика в камеру, а сам вышел позвонить Скачкову. Меня интересовало, что стало с оставшимися двумя агентами, отданными под суд в ходе того памятного разбирательства. Скачков сообщил, что компьютерный зал опять опечатан, но первое, чем там займутся наутро, будет информация о судьбе агентов.

Полковник Коршиков вышел, потягиваясь.

— Есть дело, господин следователь, — сказал он.

— Да? Слушаю.

— Я забыл вам сказать, — добавил он виновато. — Тут из Москвы информация пришла… Вашего Бэби убили при задержании.

— Как? — переспросил я. — Уже?

— Да, — подтвердил полковник, кивая. — А вы не рады? Я не ответил. Чего мне было радоваться, если в этой поездке я искал следы того самого Бэби, которого уже без меня вычислили, вернее убили, в Москве. Я был крайне разочарован, но нашел в себе силы поблагодарить полковника и попросил у него машину, чтобы меня доставили в гостиницу досыпать.

Наутро я сначала заехал в больницу и заглянул к Сереже Семенихину, так и оставленному на койке в коридоре. Он не спал.

— Нашли? — спросил он.

— Нашли, — ответил я. — Они уже признались.

— А в убийстве?

Я покачал головой.

— Это не они, Сережа. Но они дали наводку, как найти тех… Впрочем, сейчас это уже не так важно.

В его глазах мелькнула тревога.

— Почему не важно?

— Потому что, — сказал я, — пока мы здесь роемся в этом дерьме, в Москве нашли и убили Бэби.

Я вдруг заметил, как он закусил губу чуть ли не до крови, и испуганно спросил:

— Сережа, ты чего? Может, доктора вызвать?

Он повернул ко мне перебинтованную голову с заплывшими глазами и холодно улыбнулся.

— Это неправда, Александр Борисович. Бэби жив.

— Это правда, Сережа. Вся Москва уже гудит.

— Попомните мое слово, — сказал Сережа. Я не стал с ним спорить.

30

Теперь они требовали от него подробный отчет о деятельности Алексея Дуганова, кличка Бэби, с обязательным приложением биографии, характеристики и детального описания всех его убийств. Проблема была в том, что Феликсу Захаровичу ничего не было известно о жизни Алексея Дуганова, кроме эпизодов, рассказанных Аней Назаровой. Судя по всему, он и появился-то в Москве гораздо позже, и в биографии его не было никаких следов достаточной физической и профессиональной подготовки. Это был просто альфонс, покоритель женских сердец и к тому же пьяница. Мальчик приехал пожить красивой жизнью, и сделать из него рокового убийцу было сложно.

На помощь ему пришли утренние газеты, где было не только изложение прошедшей операции, но и предварительная информация о Дуганове. Родом он был из-под Тамбова, учился в техникуме, служил в армии, в строительных войсках. Был женат, развелся. У себя дома влип в какое-то дело с ограблением квартир, уехал в Москву прятаться и искать лучшей жизни. Нашел ее в лице Ани Назаровой. Был компанейским парнем, подружился со всеми окружающими алкашами. Бабы к нему липли как мухи, и он им не отказывал во внимании. Чуть побольше ума и опыта, и он смог бы действительно хорошо устроиться. Газеты полагали, что агрессивность была у него в крови, но из чего это следовало, понять было трудно.

Ко всему появился Ваня Лихоносов.

— Ты уже знаешь? — спросил он, принеся кипу газет. Феликс Захарович холодно кивнул.

— Они его пристрелили при задержании. Интересно все получается, а?

— Да, — сказал Феликс Захарович.

— Ты даже не расстроился?

— К этому шло, — пожал плечами Феликс Захарович. — Что толку протестовать?

— Он был твоим лучшим агентом, — сказал Лихоносов. — Теперь ты можешь хоть что-нибудь рассказать о нем?

Феликс Захарович указал на газеты.

— Вот они тебе все расскажут. Ты с чем пришел? Лихоносов пожал плечами.

— Во-первых, с соболезнованиями. Я понимаю, как ты к нему привязался.

— А во-вторых?

— Во-вторых, во исполнение решения коллегии я обязан входить в должность твоего заместителя, Феликс. Я договорился на сегодня в своей фирме на первую половину дня. Можно начинать.

Это было совсем некстати.

— Компьютер ты знаешь, — сказал Феликс Захарович. — Пошуруй пока сам. У меня утренний моцион, проход по магазинам.

— Может, мне сходить? — предложил Лихоносов. Феликс благодарно улыбнулся, но качнул головой.

— Это же моцион. Я и без того днями из дома не выхожу, а ты у меня хочешь последнюю возможность отнять. Посиди пощелкай, я скоро приду.

Моцион как таковой существовал в действительности, но Феликс Захарович в последние дни позабыл о нем. Хватало и других забот. Для видимости посетив пару продовольственных магазинов, он прошел через черный ход в одном из них, вышел во двор дома, в котором снимал конспиративную квартиру с телефоном-автоответчиком. Он ждал звонка от Нины, но она молчала, и это его беспокоило. До нее не могла не дойти информация об убийстве «Бэби». Зато вместо звонка Нины там было записано гневное обращение хозяйки квартиры в Мытищах.

— Знаете, Глеб Евгеньевич, я уже устала от вашей подопечной. У нее постоянная истерика, она все время плачет… Как посмотрела телевизор, где говорили об убийстве террориста, так и плачет. Больная, что ли?

Сидя в казенном кресле на убогой конспиративной квартире, Феликс Захарович вдруг осознал, что он не является мастером оперативных мероприятий. И хотя подставка Леши прошла гладко, но проблемы росли с каждой минутой. Надо было что-то делать с Аней. Надо было объясняться с Ниной. Наконец, квартира эта была казенная, и сюда могли прийти чужие люди и прослушать все его сообщения. Он не был готов в одиночку противостоять организации.

Но надо было действовать. Он позвонил к себе домой, объяснил Лихоносову, что встретил знакомого и сидит у него пьет чай, после чего отправился в Мытищи. Приехав туда, долго ждал местный автобус и был изрядно помят в давке. Все это надо было стерпеть, потому что он не был уверен, что его машина не начинена какой-нибудь электроникой. Наконец он добрался до нужного дома, и рыдающая Аня накинулась на него с упреками:

— Я хочу домой!.. Я не хочу здесь оставаться!.. Где Нина?.. Почему его убили, скажите мне!

И все это сопровождалось судорожными всхлипываниями, слезами и активной жестикуляцией. Феликс Захарович терпел.

— Ты не понимаешь, — сказал он негромко, но со значением. — Ты думаешь, кто его убил?

— Кто? — озадаченно спросила она.

— Мафия, — сказал Феликс Захарович. — Они Нину искали.

— Но по телевизору сказали, что какой-то террорист…

— Это для дураков, — отмахнулся Феликс Захарович. — Это было нападение группы боевиков, а уже потом нагрянули спецназовцы. Лешу убили бандиты, но для следствия лучше, чтобы думали по-другому. И ты хочешь в такую напряженную минуту туда вернуться?

Аня судорожно вздохнула и всхлипнула.

— Я не знаю… Мне страшно. Зачем они его убили?

— Убрали как свидетеля, — буркнул Феликс Захарович. — Сиди здесь и не высовывай носа. Там уже вышли на их след, надо подождать чуть-чуть. Нина передавала тебе привет и просила слушаться меня.